Невеста Коупленда - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 34

• Предыдущая
• 34/99
• Следующая

Впервые с той ночи, когда ее изнасиловали, ее мечта о мести больше не казалась призрачной. Шансы резко изменились, и то, что мелкая оборванка-карманница сможет противостоять богатому и влиятельному человеку, больше не казалось таким откровенным абсурдом.

Кроме всего прочего, она перестанет быть мелкой карманницей! Вместо этого утонченная, образованная женщина, но при этом обладающая теми опасными знаниями, позволившими ей так долго выживать на жестоких улицах Лондона, сровняет счет!

Она подпрыгнула с кровати. До обеда осталось совсем немного, а ее платье было безнадежно помято. Конечно же, она не могла появиться в столовой в таком виде.

Часы в прихожей пробили час, когда она, умыв лицо и расчесав волосы, достигла основания лестницы. Констанс говорила с Саймоном возле дверей в столовую.

– …для меня, мне тоже это не нравиться, но я не вижу другого пути.

Ноэль отметила, что Саймон был настойчив.

– Ты не пожалеешь об этом, Конни. Я обещаю.

– Не давай обещания, над которыми не властен, Саймон.

Казалось, она собиралась добавить что-то, но потом заметила Ноэль.

– Привет, дорогая. Этим днем миссис Финч действительно превзошла себя, – сцепив с Ноэль руки, она завязала беседу, настолько занимательную, что Ноэль вскоре позабыла озадачивший ее обмен фразами, который она подслушала.

Констанс не сразу позвала портниху. Вместо этого она спокойно купила несколько кружевных чепцов и пару простых платьев из хлопка, чтобы сменить те непривлекательные платья, которые носила Ноэль. С каждым новым днем Констанс подмечала все новые изменения в Ноэль. Она намеревалась дать хилому телу девочки шанс излечить себя прежде, чем должным образом одеть ее.

Время текло незаметно. Они продолжали утренние уроки, а днем Ноэль дремала и гуляла. В течение дня она употребляла щедрые порции питательной еды, которую миссис Финч готовила для нее, кушая с таким аппетитом, что повариха быстро забыла, что когда-либо была настроена против присутствия девушки в доме.

Ноэль и Констанс проводили каждый вечер вместе, расслабляясь после обеда за бокалами хереса. Констанс рассказала Ноэль о своем девичестве, образовании и даже об одиночестве, которое она ощутила после смерти своего мужа, а Ноэль говорила о своей матери. Она не могла рассказать все — слишком глубоко это было похоронено — но она ощущала, что Констанс поняла большую часть недосказанного.

Каждый вечер Летти приходила в комнату Ноэль и расчесывала ее волосы. Свет ламп подчеркивал теплые, золотисто-коричневые пряди отросших волос. С помощью частого мыться и серебряных ножниц Летти, яркие морковные оттенки становились всё менее и менее заметными.

Восемнадцатый день рождения Ноэль прошел незаметно. В подарок от Констанс она получила книгу «Гордость и предубеждение» Джейн Остин в прекрасном переплете, а от Саймона золотой медальон с запиской, выражавшей сожаление о том, что он не смог приехать.

Дни становились теплее, и Ноэль дремала уже не так часто, по мере того, как ее тело набиралось силы. Однажды, теплым июньским днем она наслаждалась новой книгой в саду, когда Констанс вышла и присоединилась к ней с шалью, свисающей с ее пальцев.

– Оберни эту шаль вокруг плеч, дорогая. Я не хочу, чтобы ты замерзла.

Ноэль взяла шаль и с нежностью посмотрела на Констанс.

– Ты знаешь, что балуешь меня.

– Отлично! Мне нравиться заботиться о тебе, – она протянула руку и слегка погладила щеку Ноэль. – Как давно ты смотрела на себя в зеркало?

– Я не очень люблю зеркала.

– Возможно, ты должна дать им шанс, – загадочно улыбнулась Констанс.

Той ночью необычная просьба Констанс вспомнилась Ноэль, когда она готовилась ко сну. Поддавшись импульсу, она подошла к зеркалу, которое так тщательно избегала.

Из зеркала на нее смотрела незнакомка.

В первую очередь ее внимание привлекли глаза. Больше не затуманенные бедностью, не скрытые за огромными фиолетовыми тенями, теперь они выделялись на ее лице — красивые, яркие, желтовато-карие как сверкающие топазы в обрамлении чистой, гладкой кожи. Удивленно подняв руку, она осторожно провела кончиком пальца вдоль изящной линии подбородка. Затем она наклонила голову в сторону, погладив щеку и гладкий лоб. Ее лицо все еще было тонким, но теперь это была утонченность структуры кости, а не бедности. Да, все еще были заметны несколько бледных сиреневых теней. Местами кожа казалась натянутой слишком туго. Но, Боже мой, какое различие! Изящно обрисованное лицо в зеркале было словно вылепленное, обещая вскоре стать невероятно красивым.

Взгляд Ноэль поднялся к волосам. Они образовали сияющий нимб вокруг ее головы, и только концы все еще сохраняли след оранжевой краски. Отросшие волосы были богатого золотисто-коричневого цвета, теплого медового оттенка. Казалось, будто кто-то другой стоял вместо нее перед зеркалом.

Дрожащими пальцами она расстегнула свои юбки и спустила тонкую нижнюю сорочку вниз, оставшись обнаженной. Здесь стальные челюсти бедности не так охотно отпускали ее, но все же удивительные улучшения были заметны и на теле.

Ее длинные ноги стали более стройными, мышцы обрели форму. Хотя ее грудная клетка все еще была заметна, но все же каждое ребро больше не выделилось так четко, а тазовые кости не высовывались под такими острыми углами. Она сомневалась, что у нее когда-нибудь будут такие модные, покрытые ямочками ягодицы и округлый живот, что так восхищали живописцев и скульпторов, но, по крайней мере, она выглядела здоровой. Затем она тщательно обследовала грудь. Высокая и полная, она гордо выделялась на ее теле, соски были кораллового цвета.

Она напряженно изучила свое отражение в поисках истины, незамутненной ее предвзятым отношением. Прежняя Ноэль исчезла. Увидев ее теперь, никто не признал бы в этом прелестном создании жалкого карманника Сохо.

Молчаливое обещание отражения в зеркале ошеломило ее.

Несколько недель спустя сама Шехерезада почувствовала бы себя как дома, если бы попала в гостиную, поскольку последняя напоминала одну из комнат в стиле арабских ночей. Тонкая, как паутина, газовая ткань и экзотические шелка лежали рядом с ярким муслином и тафтой, которая сверкала как драгоценные камни. Рулоны элегантной ткани были разбросаны в беспорядке по комнате. Некоторые лежали в стеках, другие были размотаны на огромную длину, драпируя мебель, ковры и, в случае с ярким вишневым атласом, руки Мадам Рене Лэблэнк.

– Сэуые зфкафше [17], мадам Пэйл. К ее прекрасным глазам это подходит magnifique [18], нет?"

– Нет, – покачала головой Констанс. – Ни в коем случае. Это слишком яркий цвет, она еще не выходила в свет, – невзирая на раздражающую склонность Констанс украшать себя лентами, ее вкус был превосходен, и у нее был безошибочный инстинкт для выбора ткани и покроя, которые будут наиболее выгодно смотреться на Ноэль.

– Ах, ну конечно. Elle est tout sophistiquй [19], но мне нравятся ее очаровательные кудряшки. Ее прическа, в стиле старой империи, выглядит настолько новой и современной, – портниха подняла другой рулон. – Возможно, эта больше подойдет. Одетая только в нижнюю сорочку, Ноэль стояла на маленьком табурете в центре комнаты, благодарная за то, что морковные концы ее волос пали жертвой ножниц Летти за ночь до этого, оставив короткую шапку завитков. Ее устраивала роль зрителя, но не участника того, как Констанс и Мадам Лэблэнк обсуждали ее. С раннего утра ее толкали, пинали и тщательно исследовали со всех сторон. Лента измерения маленькой говорливой француженки не пропустила ни одного изгиба ее расцветающей фигуры.

Взгляд Ноэль пропутешествовал к окну, где капли дождя ударяли в стекло. Сегодня у нее не получится погулять в саду второй день подряд. Тем не менее, было что-то приятное в том, чтобы находиться в доме в такой тоскливый день. Намного лучше, чем блуждать по мокрым, зловонным переулкам Боу-Стрит или Чаринг-Кросс-Роуд.

• Предыдущая
• 34/99
• Следующая