Правило русского спецназа - Николаев Андрей - Страница 72

• Предыдущая
• 72/79
• Следующая

— У меня есть вот это, — Ахмет-Гирей достал из-за пазухи цепочку с оправленным в серебро камнем красного цвета. — Этот талисман мне дал Белый имам, который живет в неприступных горах Итиля. Он дал мне этот камень, когда я просил у него благословения, чтобы поднять восстания против султана. Молитва к Всевышнему и камень Веры помогли мне в моих начинаниях. Помогут и на этот раз.

Полубой скептически посмотрел на талисман, однако счел за нужное промолчать. У многих его знакомых в морской пехоте были талисманы, многие верили в приметы. Кому-то это помогало, кому-то нет, но то, что талисман добавлял уверенности в собственных силах, оспорить не мог никто. Если камень и молитвы помогут Ахмету продержаться до того, как подоспеет Полубой с риталусами — тем лучше.

— Мне бы не хотелось, уважаемый Ахмет-Гирей, — сказал Касьян, — полагать, что вы помогаете нам только потому, что когда-то объявили себя моим должником. Если вы…

— Ни слова больше, Касьян, — Ахмет-Гирей поднял руку, прерывая его, — мой долг перед вами вечен, но сейчас я только делаю то, что считаю нужным.

Полубой и Алекс проводили своего гостя к ожидавшей его охране. На Акмоне в ней не было необходимости, однако пока что Ахмет-Гирей выступал как союзник Александра, а не как подданный, и положенный этикет соблюдался достаточно строго.

Глядя вслед окруженному телохранителями Ахмет-Гирею, Алекс покачал головой.

— Как полагаешь, не передумает? Все-таки мы не представили ему никаких доказательств наших слов, а Александр заставил отступить самого султана Махмуда.

— Завтра увидим, — буркнул Полубой.

— Давай на всякий случай попрощаемся, что ли, — внезапно сказал О’Доннел.

Полубой недоуменно приподнял бровь.

— Ты что это?

— Всякое может случиться.

— Сашок, — вполголоса сказал Касьян, — случиться может что угодно. Главное, ты не забывай первое правило русского спецназа.

— Никогда не сдаваться, — задумчиво проговорил Алекс, — до сих пор не забывал.

— Вот и все, что нам надо помнить. А то — прощаться давай!

Полубой прошелся вдоль строя, заложив руки за спину и опустив глаза. Разговоры стихли, можно было начинать. Конечно, это не флотский экипаж, но он таким никогда и не будет. Не для того эти парни вышли в космос, чтобы тянуться перед кем-то, даже перед собственным капитаном. Что ж, за неимением гербовой бумаги, пишут на простой, почему-то вспомнилась старая поговорка. Эх, скомандовать бы сейчас «смирно» да поставить задачу, как положено. Были бы в экипаже хоть десяток мужиков, знающих, что такое военный приказ…

Касьян остановился, повернулся к строю и обвел всех глазами. Стоят, переминаются, смотрят с нетерпением. Давай, капитан, толкни речь, да разойдемся. Что у нас, дел нет, как только тебя слушать. Вон эскадра на подходе, на Акмоне все бегают по кабакам да по девкам, как тараканы ошпаренные, а мы даже по рюмке напоследок пропустить не можем.

— Значит так. Кто хочет сдохнуть в системе Лотар за Александра и гетайров, выйти из строя.

Во, даже дыхание затаили.

— Ты что, Убивец, издеваешься, что ли? — спросил Грег.

— Стало быть, никто, — констатировал Полубой. — А кто хочет вернуться в нормальный мир и потратить деньги, которые мы честно заработали? Кто хочет иметь виллу, девок, пить дорогой коньяк и целыми днями валяться на пляже?

Молчание. Видно, вставшая перед глазами картина настолько пришлась всем по душе, что отвечать на вопрос сочли излишним.

Наконец Ехидна-Джонс нарушил молчание.

— Убивец, кончай мудрить. Есть предложение — говори прямо, нету — пошел…

— Предложение есть. Если будете делать, как я скажу, объединенная эскадра вас не тронет.

— А ты что? Сматываешься?

— Куда я из системы смотаюсь? Спрятаться здесь не удастся — освоена одна Афродита, и через неделю десант русских выловит всех как кроликов и отправит на Лай Грызуна, на рудники. Я предлагаю вам жизнь.

— Бросить гетайров? — хмуро спросил Лэнс. — У всех у нас контракт с ними. Ты слышал когда-нибудь о таком понятии, как честь наемника?

— Контракт у вас со мной, а с гетайрами только у меня, — поправил его Полубой, — не будет у вас греха на совести. Так как?

— А ведь он прав, — сказал Мартин-Иголка.

— Ладно, говори, — разрешил Ехидна-Джонс.

— Спасибо, — поблагодарил Касьян, — только всем о том, что надо делать, знать не обязательно. Вместо меня старшим оставляю Лэнса. Помощниками — Грега, Ехидну и Мартина. Всех, кого назвал — ко мне в каюту, остальным разойтись. Чтобы не думали, будто какая измена готовится, скажу: будете прорываться из системы там, откуда идет объединенная эскадра. До орбиты внешних планет гетайры вас не тронут, а там русские помогут. Разойдись!

В каюте, пригласив всех присаживаться, Полубой встал возле двери.

— Объясняю задачу, — с места в карьер начал он, — выходите на границу системы к поясу астероидов и даете объединенной эскадре лазерную подсветку на астероиды, на которых оборудованы капониры с планетарными мортирами. Все. Ничего сложного в этом нет. После этого, не дожидаясь меня, можете катиться на все четыре стороны.

— А чегой-то ты у двери встал, — спросил Ехидна, щуря глаза, — поубиваешь, если откажемся?

— Первым залпом подсеченные мортиры размажут нас, а потом займутся эскадрой, — меланхолично сказал Мартин.

— А вот это уже твое дело, как от них уйти. Ты выдай на эскадру указание целей и мотай оттуда, как можно быстрее. Мне кажется, на астероидах будет не до вас.

— Мы выйдем из зоны поражения через сорок минут хода, — принялся вслух рассуждать Мартин, — если русские затянут с открытием огня…

— Хочу на виллу, — заявил Грег, поднимаясь, — я хоть и абордажник и в ваших навигационных делах ни хрена не смыслю, но если кто захочет мне помешать пить коньяк на пляже — укорочу на голову и глазом не моргну.

— А я тебе помогу, — сказал Лэнс. — Ну что, Убивец. Я так понимаю, что вряд ли мы еще увидимся. Космос большой. Но если захочешь — найдешь. Думаю, через пару лет спокойной жизни мне снова захочется пощекотать нервы абордажем.

— Надо же, — проворчал Ехидна, выходя из каюты, — и ни разу никого подонком не обозвал.

— Это потому, что я волнуюсь, — сказал ему вслед Полубой.

Вещи были уже собраны. Собственно, и вещей-то не было. Сабля у пояса, скафандр в скатке и все.

Он шел по жилой палубе к шлюзу, и каждый норовил по-дружески ткнуть в бок или сказать хоть одно слово на прощание. Он ответно толкал, отшучивачся, улыбался и чувствовал, что привык за несколько недель к этим грубым парням. Все-таки они стали единым экипажем. Пусть ненадолго, но стали.

Узнав о том, что Регул отзывает почти все корабли, контр-адмирал Белевич сел в кресло перед консолью командира крейсера, положил руки на подлокотники, закрыл глаза и сцепил зубы. Он очень боялся сорваться. Хватит того, что он вчера вышел из себя. Костяшки пальцев адмирала побелели, губы превратились в шрам на загорелом лице, на виске подергивалась жилка.

— Мы ведь и не рассчитывали на Регул, не так ли, Борис Самойлович? — услышал Белевич спокойный голос Дробышева.

— Да, конечно, Валерий Романович, — контр-адмирал открыл глаза и сглотнул комок ярости, стоявший в глотке. — Будьте любезны, прикажите «Мечу пророка», или как там называется тот крейсер, который они нам оставили, перейти в арьергард. На подходе к системе поднимем его над плоскостью эклиптики, и пусть оттуда наблюдает. Может, хоть отпугнет кого, когда они начнут разбегаться. И сообщите в адмиралтейство об отходе кораблей султана.

Белевич тяжело поднялся с кресла и направился к лифту. Проходя мимо командира «Измаила», он положил ладонь на руку и слегка сжал пальцы.

— Благодарю, Валерий Романович, — тихо сказал он и добавил громче, — когда начнут поступать донесения от группы Кислевского — сообщите мне. Я у себя в каюте.

— Слушаюсь, — Дробышев склонил голову, проводил взглядом командующего эскадрой и занял свое место. — Приказ на «Меч пророка»: занять позицию в арьергарде ордера. Контр-адмирал Белевич.

• Предыдущая
• 72/79
• Следующая