Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются - Алимов Игорь Александрович Хольм ван Зайчик - Страница 14

— Ага, — согласился Котя. — Отличное место. Эй, друг! — окликнул он пробегавшего мимо официанта с уставленным пивными кружками подносом. — Пепельницу принеси, а?

— Секунду! — официант помчался дальше.

— До сих пор не могу привыкнуть, брат, — Громов покрутил головой и допил свое пиво, — как ты по-китайски чешешь! Ровно местный…

Разумеется, Громов к Котиному рассказу отнесся весьма и весьма скептически. То есть он охотно поверил, что некие люди преследуют Чижикова и даже напали на него — ведь Дюша собственноручно выбросил за дверь нагло вломившегося в квартиру на Моховой Сергея, так что нападение в подворотне не вызвало у него сомнений. Осмотрев подживший шрам на Котиной руке, он сообщил, что знает подходящую китайскую мазь, а также посетовал на то, что его в той подворотне не случилось. Котя тоже искренне пожалел об этом: тогда и вмешательство Борна не понадобилось бы. И к тому, что позднее на пути в Пулково Борн устроил преследователям Чижикова маленькую аварию, Дюша также отнесся одобрительно, прогудев: «Нормальный мужик, уважаю». А вот дальше… Дальше начались трудности. Да и кто в здравом уме поверит в то, что Котю со Шпунтиком и неведомой девицей вытряхнуло прямо из летящего самолета и переместило во времени на две тысячи лет? Чижиков в данном вопросе на понимание особенно и не рассчитывал. Просто рассказал, как было: и про появление Сумкина, и про спасение мира, и про вещь, которую нужно было украсть из сокровищницы. Громов смотрел на него странно. Потом осторожно спросил, что Котя пил в самолете и в каких количествах. «Виски поллитра, — отвечал Чижиков, глядя на Дюшу честными глазами. — Но это было несколько дней назад». — «Вот тут я недопонял…» — Громов выхватил из кармана пачку голландского табака, судорожно скрутил себе чудовищной толщины самокрутку, а на удивленный взгляд Чижикова лишь отмахнулся: Да, да, курю я, курю! Закуришь тут с вами.

«Все дело в том, что потом нас вернули обратно в самолет. В тот же момент, когда мы… когда я из него исчез, — объяснил Котя. — Мы выполнили эту чертову миссию, похитили что надо, и нас вернули на место. Понимаешь?» — «Да-а-а… — слишком жизнерадостно заулыбался в ответ Громов. — Еще бы! Что тут не понять, брат! Откуда взяли, туда и положили… Слушай, я тут одного хорошего китайского доктора знаю, он по голове специализируется. Так давай я уже ему позвоню… А этот второй, как ты сказал? Сунькин? Он тоже сейчас здесь?» — Громов на всякий случай огляделся по сторонам. Котя вздохнул. «Не Сунькин, а Сумкин. И — да, он здесь, в Пекине. Мы расстались в аэропорту. Федор поехал устраиваться в гостиницу и выяснять, как там конференция, на которой он должен делать доклад. Я дал ему номер твоего мобильника, так что не пугайся, когда он позвонит». В ответ Громов мелко хихикнул и пообещал не пугаться. Тогда Котя сходил в спальню, принес «Илиаду» и развернул один из свитков перед Громовым. «Ух ты! Сразу видно: старая вещь! — Восхитился тот, осторожно проведя толстым пальцем по бамбуковым планкам. — А что это?» — «Именно за этим мы и лазали в сокровищницу, — сказал Котя. — А теперь книгу надо надежно спрятать. Чтобы никто и никогда не нашел». — «А, я понял, брат! — кивнул Дюша. — Нужно быстро сбегать в Мордор и швырнуть эту хрень в тамошние лавовые разломы. Подписываюсь не глядя, мистер Фродо. Надеюсь, могучий подгон от эльфийской диаспоры будет?» — «Я говорил, что ты мне не поверишь, — развел руками Котя. — Но в любом случае я сижу перед тобою, в Пекине, и ты теперь все знаешь, и веришь или нет, но уже причастен ко всей этой истории. Ты сам захотел. А ведь я тебя предупреждал». — «Предупреждал, а как же! — широко улыбнулся Громов, дымя как паровоз. — И я всегда тебе рад помочь. И помогу, не сомневайся… Знаешь что, брат, по-моему, тебе надо как следует отдохнуть. Поспать. Ты как-то перенапрягся».

Тут мимо опять промелькнула серая молния: Шпунтик увидел на стене муху и в секунду с ней расправился. «Гм», — сказал Дюша, настороженно следя за Шпунтиком. Потом покосился вопросительно на Чижикова. «Да, — кивнул тот. — Он такой после возвращения. Мегакот просто». — «М-да-а-а… — Задумчиво протянул Громов. — Ну а как ты с китайцами тамошними, древними-то, балакал? Жестами?» — «А нас с Сумкиным Ника снабдила переводчиками, — и Котя показал висящий у него на шее амулет. — Вот такая история. Вот что со мной. С самого аэропорта».

Было видно, что Громов все равно не верит. А потому Котя попросил у него какой-нибудь рюкзак на время — сказал, носить с собой «Илиаду» — и предложил пойти в город: надо же деньги поменять, зарегистрироваться и другое прочее. Все еще настороженный, Дюша охотно согласился и выкопал из кучи барахла рюкзак цвета хаки. Под благовидным предлогом уединившись в спальне, Чижиков сунул «Илиаду» обратно под матрац, а в рюкзак запихнул Зеркало. Его оставлять без присмотра Котя не хотел ни при каких обстоятельствах.

Ну а потом они пошли в город.

Громов все время тянул Котю к доктору, но настойчивости его положила конец сцена, разыгравшаяся в отделе местной регистрации. Дюша уже открыл было рот, чтобы на своем ломаном китайском объяснить: ко мне приехал друг, вот он сам, и вот его паспорт, будет жить у меня, и, согласно правилам, надо его поставить на учет, — как вступил Чижиков и донес эту информацию до конторского служащего с такой скоростью и на столь превосходном китайском, что Дюша не понял и половины из сказанного. Через полминуты Котя и китаец уже весело хихикали, оформляя бумаги, обменивались шуточками, а Громов стоял у двери как оплеванный, прижимая к себе Шпунтика и силясь понять, что происходит. «Я же тебе говорил, — улыбнулся ему покончивший с формальностями Котя. — Это переводчик. А ты не верил».

Теперь Громов стал относиться к рассказу приятеля гораздо серьезнее, что вызвало шквал дополнительных, уточняющих и наводящих вопросов; Котя охотно ответил на все, искусно обойдя тему волшебных предметов и таинственного зеркала. В результате Дюша если и не поверил окончательно, то был уже на пути к тому. По крайней мере, больше к «доктору по голове» сходить не предлагал. Зато захотел встретиться с Сумкиным, что Котя ему твердо пообещал.

Зашли в Дюшину лавку — обширное помещение в ряду ему подобных, заполненное всевозможными чаями в самых разнообразных упаковках. Оно располагалось в громадном здании, именуемом не иначе, как «Чайный дворец». Лавка Коте понравилась: симпатичная. И он с удовольствием выпил свежезаваренного пуэра, который ему предложила веселая китайская девушка, сидевшая за затейливым деревянным столом, уставленным заварочными принадлежностями, а также глиняными фигурками разных животных, среди которых была пучеглазая жаба с монеткой в пасти. Особое впечатление на девушку произвел Шпунтик, но погладить кота ей не удалось, ибо кот оказался для девушки слишком быстрым. Это обстоятельство вызвало волну восхищенных охов и чуть разочарованных вздохов, но тут Чижиков заговорил по-китайски, и девушка всецело переключилась на него. Котя уже выдумал прекрасную отговорку — теперь он всем китайцам сообщал, что родился в Пекине. Работало отлично: во-первых, тут же снималось напряжение, возникавшее, когда собеседник слышал иностранца, говорящего по-китайски без малейшего акцента; во-вторых, Чижиков довольно быстро заметил, что собеседник, узнав о его пекинском происхождении, тут же терял к нему интерес и переставал воспринимать Котю как чужеземца. Сплошные плюсы! Чижиков решил при случае похвастаться своими этнографическими достижениями перед Сумкиным. Партнера Громова, Гу Пиня, на месте не оказалось, и, попив чайку и поболтав с девушкой, Котя и Дюша поехали на такси в центр Пекина, дабы неторопливо пересечь Тяньаньмэнь — главную площадь Поднебесной, ну и до кучи поменять деньги. В результате обмена Чижиков стал обладателем толстой пачки розовых стоюаневых бумажек — есть на что со вкусом поесть и выпить пива, поджидая звонка Сумкина. Так незаметно, шаг за шагом, друзья под вечер оказались на хоухае, на улице баров.

— …Я уже не знаю, в какую кучку ту или иную странность складывать, — закурил Котя новую сигарету, благодарно кивнув официанту, принесшему пепельницу и еще пива. — Как это может быть, чтобы я уже пересек границу неделю назад, когда я — вот он, только сегодня приехал?