Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место - Шляхов Андрей Левонович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая

— А если пациент дернется в процессе интубирования, Илья Иосифович переставляет трубку в прямую кишку? — спросил Данилов таким тоном, что медсестра не засмеялась, но и не возразила. — Продолжим! Будете лежать смирно?

— Да, да! — заверила пациентка.

Доктор отклонил шприц с иглой так, чтобы игла входила в тело не перпендикулярно, а под углом, и направил ее под ключицей к грудине. Где-то здесь должна была проходить нужная ему вена. Данилов мог бы выполнить эту манипуляцию с закрытыми глазами – настолько хорошо он ее знал.

Доктор медленно продвигал шприц, слегка потягивая его за поршень, чтобы поддерживать разрежение. Именно разрежение помогает обнаружить вену: сигналом прохождения стенки сосуда служит поступление в шприц венозной крови. Обычно вена лежит неглубоко под кожей – сантиметр, два, три. Через иглу в вену вводится проводник, похожий на толстую леску, затем иглу извлекают и надевают на проводник катетер. Катетер продвигают вперед, слегка покручивая, затем удаляют проводник, а сам катетер затыкают пробкой и фиксируют на коже лейкопластырем. «Магистраль» готова, можно пользоваться.

Данилов еще не довел иглу до вены, когда пациентка вдруг вздрогнула и рывком села в постели. Сделала она это с такой силой и такой скоростью, что ни Данилов, ни медсестра не успели ничего предпринять. Шприц остался в руке у Данилова, а игла – в теле непослушной пациентки.

Игла вместо вены попала в артерию и сейчас, словно пульверизатор, брызгала ярко-алой артериальной кровью. Женщина поворачивалась, орошая кровью стены, Данилова и Любу, кровать, пол… Алое было везде.

В первую секунду Данилов опешил, но очень быстро пришел в себя. Он резко выдернул иглу и попытался силой уложить пациентку на кровать – ранение артерии требовало срочных мер. Пациентка обеими руками оттолкнула его, соскочила с кровати, поскользнулась на собственной крови и навзничь растянулась на полу, замерев на несколько секунд – Данилов и Люба успели схватить ее под руки. Прибежавшая на шум старшая сестра взяла пациентку за ноги и помогла вернуть ее на кровать.

В этот момент дверь реанимационного блока открылась, впуская главную акушерку в сопровождении трех незнакомых Данилову женщин. Было нетрудно догадаться, что это и есть обещанная комиссия.

— Что тут происходит? — удивилась главная акушерка.

Даже в родильном доме, где, казалось бы, ко всему привыкаешь, такое можно увидеть нечасто: трое сотрудников, в разной степени перепачканные кровью, удерживают на кровати брыкающуюся женщину, тоже всю в крови. И все декорации забрызганы алым. Через иглу вытекло не так уж и много, но «эффект поражения» был впечатляющий.

— Работаем, Юлия Константиновна, — недружелюбно ответил Данилов. — Чем бы другим занимались – такого переполоха бы не устроили. Люба, фиксируй ее поскорее!

Он навалился на пытающуюся освободиться женщину с таким расчетом, чтобы не надавить ей на довольно большой уже, семимесячный, живот.

Люба сноровисто привязала руки пациентки к бортам кровати широким бинтом.

— Давайте не будем мешать, — сказала одна из незнакомых Данилову женщин, и гости ушли, неслышно закрыв за собой дверь.

Старшая сестра, убедившись, что пациентка успокоилась, заспешила к выходу.

— Халат смените, Анна Сергеевна! — крикнул ей Данилов: старшая медсестра испачкалась меньше остальных, но с полдюжины пятен на ней было.

— Потом, потом! — отмахнулась Анна Сергеевна, явно торопясь догнать ушедших.

Данилов скептически посмотрел на лежащую на кровати пациентку. Та, судя по ее взгляду, находилась в полном сознании.

— Вы помните, как вас зовут и где вы находитесь?

— Оксаной меня зовут, — вздохнула та. — А нахожусь я в роддоме. У меня под утро аллергия случилась, потому меня сюда и перевели…

— Прекрасно, память в порядке! — одобрил Данилов. — А чего ради, Оксана, вы такой переполох устроили?

— Испугалась чего-то сдуру, честно скажу – сама не знаю, что на меня нашло. Все такое чужое вокруг, вдруг страшно мне стало…

— Беременная, а ведете себя как каскадер, — упрекнула Люба. — Если мы вас развяжем – не будете больше хулиганить?

— Не буду, — пообещала Оксана.

— Ну смотрите, верю в последний раз.

Люба достала из кармана халата ножницы и освободила пациентку от пут, а Данилов внимательно осмотрел рану.

Из пункционного прокола на коже сочилась кровь, припухлости в месте пункции не было. Боли не было – пациентка никак не реагировала, когда доктор прощупал кожу возле раны. Впрочем, возможно, это действовал лидокаин.

— Люба, тампоны и перекись, пожалуйста!

Очистив кожу от потеков крови, Данилов взял один сухой стерильный тампон, крепко прижал его пальцами к месту пункции и попросил Любу:

— Срочно четыре кубика этамзилата в вену.

Этамзилат – надежное кровоостанавливающее средство, которое при внутривенном введении начинает действовать уже через пять минут – то что надо.

Ранение подключичной артерии при пункции считается тяжелым осложнением, но далеко не в каждом случае нужно вмешиваться сосудистым хирургам. Как правило, чтобы остановить кровотечение из поврежденной стенки артерии, достаточно консервативных мер.

Пока Люба набирала в шприц физиологический раствор и этамзилат, Данилов огляделся по сторонам – ему стало интересно, чем заняты остальные пациентки реанимации. Все было нормально – одна спала, а другая с любопытством наблюдала за происходящим. Встретив вопросительный взгляд доктора, она смутилась и отвернулась к стене.

— Владимир Александрович, вы что – так и будете стоять и держать артерию? Давайте давящую повязку наложим, — предложила Люба, протирая место укола тампоном, смоченным спиртом.

— Не надо, — отказался Данилов. — С повязкой дольше провозимся, да и держать-то всего пять минут.

— Ну, как знаете.

Люба медленно-медленно ввела раствор в вену, затем согнула руку пациентки, оставив в месте сгиба тампон и строго сказала:

— Десять минут руку не разгибать. И не забывайте, что вы обещали хорошо себя вести. А то доктор вам усыпляющий укол назначит…

— Люба!!!

— Да шучу я, Владимир Александрович! Уж и пошутить нельзя!

Когда Данилов перестал прижимать артерию, Люба наложила на место пункции сложенный в несколько слоев бинт и зафиксировала его лейкопластырем.

Чрез четверть часа Данилов окончательно удостоверился в том, что кровотечение прекратилось.

— Ну что, Оксана, будем ставить катетер с другой стороны? — спросил он у женщины.

— Если нужно…

— Фокусов больше не будет? Или связать вас для надежности?

Насчет «связать» Данилов конечно же пошутил, но пациентка приняла его слова за чистую монету.

— Нет, доктор, я не шелохнусь! — пообещала она и в этот раз сдержала обещание.

Как только катетер был благополучно установлен, Оксана повертела головой и радостно сообщила:

— Не болит и не колется!

— Так вы боялись, что будет болеть и колоться? — спросил Данилов.

— Конечно, — подтвердила Оксана. — Я же видела, какая огромная была иголка.

«Под наркозом «подключичку» ставить, конечно, глупо, — подумал Данилов. — Но вот глаза завязывать не мешает».

В блоке реанимации появился заведующий.

— Что тут у вас стряслось? — негромко поинтересовался он, подойдя к Данилову. — Кровищи-то…

— Необъяснимые страхи при постановке катетера, — ответил Данилов. — А это сейчас ликвидируем. Я просто не хотел наводить порядок до того, как поставлю катетер с другой стороны. Вдруг еще напачкали бы.

— Назначь ей часов через пять никотиновую кислоту для активации фибринолиза и гепарин по пятьдесят единиц на килограмм в сутки, для профилактики тромбоза, — велел заведующий.

— Непременно, — пообещал Данилов. — Я и сам собирался.

Если сразу же после перфорации артерии следует вводить препараты, увеличивающие свертываемость крови для остановки кровотечения, то немного позже настает черед лекарств, снижающих эту самую свертываемость – чтобы в месте повреждения не образовался тромб.

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая