Терновый Король - Киз Грегори - Страница 93
- Предыдущая
- 93/165
- Следующая
Ало проследил глазами за взглядом Казио. Со стороны Вио аза Вера на площадь въехали двое мужчин. Один из них был облачен в красный бархатный камзол, черные рейтузы и широкополую шляпу, украшенную пером. Второй был одет гораздо скромнее, в обыкновенный коричневый костюм. Они направились прямиком к источнику воды.
Откинув назад голову, Казио закрыл глаза, продолжая прислушиваться к приближающемуся цоканью копыт. Когда всадники подъехали достаточно близко, он услышал, что оно сменилось скрипом кожи и шарканьем шагов – двое незнакомцев спешились.
– Вы не возражаете, если я немного попью из фонтана? – услышал Казио чей-то незнакомый бодрый голос.
– Разумеется, нет, каснар, – ответил он. – Фонтан – общественное достояние. Его воду дозволено пить всем и каждому.
– И это правильно. Тефио, дай мне напиться.
– Слушаюсь, господин, – ответил слуга.
– Как я погляжу, вы тут хорошо устроились, – мгновение спустя произнес человек в красном камзоле. – Думаю, мне нужно последовать вашему примеру.
– А вот здесь, каснар, вы глубоко ошибаетесь, – дружелюбным тоном продолжал Казио, по-прежнему не открывая глаз. – Видите ли, тень не является продуктом общественного труда. Как вы сами можете убедиться, ее производит богиня Фьюсса. И она, как вы, надеюсь, заметили, сегодня изволит благоволить мне.
– Единственное, что я вижу – это двоих парней, которым следовало бы указать их место.
Ало слегка встрепенулся, но Казио сдержал его порыв.
– А я знаю только то, чему меня научили с детства, каснар, – кротко ответил он.
– Кажется, вы напрашиваетесь на то, чтобы я преподал вам урок?
Казио слегка выпрямился.
– Вы сказали «напрашиваюсь»? Что-то я не могу взять в толк значения этого слова. Насколько я могу судить, вам оно слишком хорошо знакомо. Так не следует ли из этого, что вы предлагаете преподать мне урок грамматики.
– Ах, вон оно что, – сказал его собеседник. – Теперь мне все ясно. Ты – деревенский шут.
Казио рассмеялся.
– Нет, я не шут. Но если бы им был, то сменил бы свое призвание в тот миг, как ты показался в воротах.
– Ну ладно, с меня хватит. Освободи место в тени, пока мой лакей не избил тебя.
– Только пусть посмеет, и у тебя больше не будет лакея. Если я правильно тебя понял, каснар, ты сейчас не в форме для того, чтобы преподать мне урок. И все же, будь так любезен, расскажи мне поподробнее о том, что означает слово «напрашиваться», которое ты только что изволил употребить.
– Ты выдал себя тем, что носишь меч и подобным образом говоришь, – произнес незнакомец, внезапно перейдя на низкие и угрожающие интонации.
– Выдал себя? Вот этим? – удивился Казио, указывая на свое оружие. – Ну да, это полезный инструмент. Для разных пометок. Отличное перо. Особенно если окунуть в хорошую чернильницу. Но себя я никогда им не метил. Или ты хочешь сказать, что, увидев на мне следы дессраты, ты возжелал обменяться опытом? Великолепная мысль. Ты расскажешь мне, что такое «напрашиваться», а я в свою очередь покажу, как следует обращаться с мечом.
– Да, я научу тебя тому, что значит «напрашиваться». Клянусь Мамресом, научу.
– Отлично, – сказал Казио, медленно поднимаясь на ноги. – Но только вот что. Давай заключим соглашение. Тот из нас, кто получит лучший урок, заплатит за него соответствующую цену. Должен заметить, я не имею никакого представления о том, сколько стоит обучение грамматике, но слыхал, что в школе фехтования местро Эстенио плата за урок составляет золотой регутар.
Незнакомец окинул Казио презрительным взглядом: потертый кожаный камзол и выношенные до дыр бархатные штаны.
– Да у тебя за душой нет ни одного регутара, – усмехнулся он.
Вздохнув, Казио засунул руку за пазуху и выудил оттуда золотой медальон, на котором был отчеканен стоявший на задних ногах хряк, – почти все, что осталось у него из отцовского наследства. На первый взгляд, за эту вещицу можно было дать по меньшей мере три регутара.
Пожав плечами, незнакомец спросил:
– Кто будет хранить наши деньги?
Сорвав медальон, Казио бросил его незнакомцу.
– Ты производишь впечатление честного человека, – сказал он. – В крайнем случае, станешь честным, когда превратишься в труп. Ибо все мертвые чрезвычайно честны. Они не могут лгать из-за того, что уже бессловесны. – С этими словами Казио обнажил рапиру. – Познакомься с Каспатором, – произнес он, представляя противнику свое оружие. – Скажу тебе по секрету, мы с моим железным другом никогда не прочь преподать урок-другой по искусству дессраты.
Его противник тоже достал оружие. Подобно Каспатору, это была рапира с легким, тонким клинком и ручкой, по форме напоминавшей половину корзинки.
– Мне нет никакой нужды давать имя своему оружию. Меня зовут Минато Сепиос даз'Афинио. Этого более чем достаточно.
– Только не пойму, что заставляет тебя носить оружие? Стоит пару раз произнести твое имя, как противник сам упадет, сморенный сном.
– Послушай, ты, защищайся, – произнес даз'Афинио, принимая подготовительную стойку.
Казио нахмурился и укоризненно погрозил ему пальцем.
– Нет-нет. Урок первый. Стойка – это все. Посмотри. Твоя позиция неправильна. Слишком узка. Слишком развернута лицом вперед. Это не следует делать, если не собираешься использовать какой-нибудь импровизированный прием. Передний палец должен смотреть…
Даз'Афинио, взревев, сделал выпад.
Казио отскочил в сторону.
– Ага, – произнес он. – Выпад. Что же касается выпада, то его правильно выполнять вот так… – Поведя плечами, он резко повернулся влево и, прежде чем даз'Афинио успел отразить импровизированную атаку, стегнул по воздуху рапирой и шагнул правой ногой вперед; при этом конец его клинка слегка проколол руку даз'Афинио, но не настолько глубоко, чтобы показалась кровь.
– Теперь понятно? Но кажется, ты готовишься к новой атаке, тогда…
Крепко стиснув зубы, даз'Афинио, явно охваченный смятением, накинулся на своего противника с серией мощных ударов, поверхностных уколов и жалких попыток сцепиться с ним оружием, чем от души повеселил Казио, который, ловко парируя атаки или отскакивая в сторону, вертелся вокруг даз'Афинио, как стрелка часов. Неожиданно даз'Афинио сделал глубокий выпад вперед, целясь прямо в сердце Казио, но тот резко наклонился, так что клинок прошел прямо у него над головой, а сам даз'Афинио, увлеченный своим броском, накололся плечом на клинок противника, и на этот раз кончик Каспатора покраснел отнюдь не от бархатного камзола.
– Пертумум перум прайзеф, – известил Казио своего противника.
Даз'Афинио нацелился на руку Казио. Тот поймал рапиру Каспатором и, немного поиграв ею с помощью вращательного приема, перешел в атаку. Даз'Афинио был вынужден резко отступить, чтобы не попасть под очередной удар.
– Афтукам эн труз, – сообщил Казио.
Парировав его выпад, даз'Афинио вновь перешел в наступление. Казио с легкостью отбивался, где нужно, выдерживал паузу или всячески уклонялся от ударов.
– Парри призмо, – продолжал комментировать он свои действия, – ком постро эн утаве. Сложный удар, но очень приятный.
Он увидел, как противник, обронив рапиру, упал на колени и схватился за окровавленную ногу.
Воспользовавшись моментом, Казио обернулся к зрителям, наблюдавшим за их поединком из тени, и отвесил им почтительный поклон, не без удовольствия отметив, что среди них была Браза дака Фейосса. Улыбнувшись, он послал ей воздушный поцелуй и вновь обернулся к своему противнику.
– Полагаю, сэр, – произнес Казио, – мой урок закончен. Не сочтете ли за труд перейти к своему? К уроку грамматики.
Казио толкнул дверь, та затряслась и распахнулась, исторгнув недовольный хриплый звук и косо повиснув на петлях. Какой-то мелкий зверь – очевидно, крыса – пробежал по потрескавшимся плиткам пола в тени портика.
Не обращая никакого внимания ни на дверь, ни на крысу, Казио прошествовал во внутренний двор своей виллы. Как и повсюду, здесь царил сущий бедлам. Сад превратился в заросли сорняка, безудержно разросшийся виноград затянул стены и окна. Медные солнечные часы, которые некогда были главным украшением двора, уже два года как лежали на боку. Единственным местом, где более или менее поддерживался порядок, оставался вымощенный камнем участок, который использовался для дессраты. Посреди него был привязан на веревке небольшой мяч и установлен своеобразный, не без юмора расписанный манекен, на котором выцветшими красками были выделены наиболее уязвимые точки человеческого тела. Неподалеку на мраморной скамейке, громко, прерывисто посапывая, лежал мужчина.
- Предыдущая
- 93/165
- Следующая
