Духи Великой Реки - Киз Грегори - Страница 13

• Предыдущая
• 13/128
• Следующая

– И какое же за это бывает наказание? – спросил он.

– Ты знаешь Лающего-Как-Собака?

– Старика, у которого нет носа?

– Именно.

– Ох… Ох! – Теперь уже на лице Тзэма была написана настоящая, а не притворная тревога.

– Так что поостерегись, – предупредила его Хизи.

– Да уж постараюсь, – ответил Тзэм. – Я рад, что ты меня предупредила.

– Здесь ведь не Нол, Тзэм. Помни об этом. Никакие наши знания здесь не годятся.

– Люди всюду люди, принцесса, – фыркнул Тзэм. – Многое из того, что я знаю, годится, где бы я ни оказался.

Хизи вздрогнула – такая горечь прозвучала в голосе великана. Тзэм не часто обнаруживал свои чувства.

– Что тебя тревожит, Тзэм?

Пока они разговаривали, тридцать конных воинов носились вокруг деревни, вопя, как демоны. У каждого на копье был яркий длинный флажок; от этого варварского урагана цветов захватывало дух. Незамужние девушки скользили между мчащимися конями, стараясь ухватить флажки, а дети бегали рядом, размахивая колокольчиками и деревянными трещотками. Шум стоял ужасный.

Тзэм не ответил, притворившись, что поглощен зрелищем. Хизи пощекотала его пальцем ноги, потом, когда он не обратил на это внимания, пихнула посильнее. Великан повернулся к ней, оскалив огромные зубы, и Хизи поразил прозвучавший в его словах гнев:

– Ты не можешь меня об этом спрашивать, – бросил он. – Раз уж ты не хочешь сказать, что тревожит тебя… – Он снова умолк, насупившись.

– Тзэм, – начала Хизи, положив свою маленькую руку на бугрящееся мускулами плечо великана. Шея его напряглась, он снова заскрипел зубами, но потом со вздохом устремил на девочку уже не такой яростный взгляд.

– На что я гожусь, принцесса? Какой прок от меня хоть кому-нибудь с тех пор, как мы покинули Нол? Да и раньше тоже, по правде сказать.

– Тзэм, ты же был ранен!

– Да, влип, как последний дурак. И тебе же еще пришлось зарабатывать на мое лечение черной работой, как простой девчонке.

– Это к тебе отношения не имеет, Тзэм. Здесь каждый должен работать. У менгов ведь нет принцесс.

– А для какой работы пригоден я? Теперь, когда я поправился, чем я могу себя проявить?

– Тиин говорит…

Тзэм только отмахнулся:

– Это просто любопытство, принцесса. Женщины всегда мной интересуются. До первого раза – новизна быстро приедается. А на самом деле менги считают меня никчемным, и не так уж это далеко от истины. Я обучен только одному – служить принцессе, а тут, как ты сама сказала, знати нет.

– Но и рабов тоже, – напомнила ему Хизи. – Так что перестань себя жалеть. Есть многое, чему ты можешь научиться.

Тзэм собрался ответить, но тут его глаза полезли на лоб.

– Тебе все-таки это удалось! – зарычал он.

– Что?

– Ты заставила меня рассказать… Заставила жаловаться. Единственное, что я умею, – это служить тебе, а ты даже не желаешь со мной разговаривать.

– Но мы же разговариваем, – заметила Хизи.

Тзэм снова стал смотреть на всадников. Некоторым девушкам удалось завладеть флажками, и теперь их владельцы гонялись за похитительницами, стараясь схватить и перекинуть через седло.

– С тобой что-то случилось, – возразил Тзэм. – Что-то нехорошее. – Теперь в его голосе звучал вызов, а не горечь, словно Хизи лишила его чего-то принадлежащего по праву.

– Я сама не знаю, – ответила наконец Хизи. – Я не знаю, что случилось. Братец Конь пытался объяснить…

– Но ведь это связано с… с твоей природой.

Хизи пожала плечами:

– Братец Конь говорит, что я видела бога. Он его тоже видел: маленький божок, говорит он, сын какой-то паучьей богини.

– Это и правда так?

– Я видела что-то. Нет, даже больше, чем просто видела… – Хизи неожиданно почувствовала, что сейчас расплачется. Ее голос задрожал. – Я думала, что избавилась от этого, Тзэм, но моя кровь снова проявляет себя. Я думала, теперь я в безопасности…

Тзэм ласково прижал ее к себе, и Хизи расслабилась, успокоенная силой его гигантского тела, его знакомым запахом. Она закрыла глаза и представила себе, что они сидят в саду на крыше дворца ее матери и жаркое солнце ослепительно сияет на белых стенах города, – еще ничего не случилось, кошмар еще не начался, она все еще маленькая девочка.

– Я ничего не знаю об этих вещах, – успокаивающе пробормотал Тзэм, – но Братец Конь говорит, что ты не будешь меняться, не станешь одной из Благословенных. Мы ведь так далеко от Реки, принцесса.

– Да, так говорит Братец Конь. Но, Тзэм, – в Ноле была только Река, Река и призраки. Больше ничего. А здесь боги всюду. В каждой скале, в каждом ручье. Всюду. И если я начну их видеть, как Братец Конь, как я сама вчера… Если это случится, я потеряю рассудок.

Тзэм сочувственно похлопал ее по плечу:

– А как думает Братец Конь – так и будет, ты действительно начнешь видеть этих богов?

– Да, – подтвердила Хизи. – Он думает, так и случится.

– Ох… – Тзэм задумчиво обратил взгляд к всадникам. Великая скачка заканчивалась; воины стали спешиваться и обниматься с родичами. Воздух был полон запаха жарящегося мяса: скоро должен был начаться пир.

– Хоть все это и странно, – сказал Тзэм оптимистически, – но Братец Конь ведь не лишился рассудка, а ты говоришь, он всегда видит богов. И Перкар рассказывал, что видел богов тоже. Не так уж это ужасно, как ты думаешь.

Хизи кивнула, по-прежнему прижимаясь к великану.

– Братец Конь и Перкар не такие, как я. Перкар видел богов, это правда, но он видел их в телесном обличье – воплощенными. Мне говорили, что каждый может видеть богов во плоти, и хотя их вид бывает устрашающим, это совсем не то, что видим мы с Братцем Конем. Мы видим сущность бога, его невоплощенную сущность. Это совсем другое.

– Как так?

– Они проникают сюда. – Хизи похлопала себя по лбу. – Они вползают через глаза в рассудок, как делала Река, когда я чуть не потеряла себя. – Она помолчала. – Я тебе не рассказывала, Тзэм. Это случилось, уже когда ты упал, а Перкар сражался с рожденным Рекой призраком. Река… Река меня заполонила. Я оказалась заполнена Рекой, я могла сделать почти все: разрушить Нол, убить Перкара, убить тебя. И мне хотелось разрушать и убивать, потому что я была уже не я. Вот так оно и будет каждый раз, когда я увижу бога. Появляются мысли, чувства, желания, которых у меня нет, – и все же они кажутся правильными, словно всегда во мне жили. – Голос Хизи самой ей показался тусклым и невыразительным.

– Братец Конь наверняка знает, как с этим жить. Он должен знать, – настаивал Тзэм. – Я таких вещей не понимаю, но он-то должен понимать. Он тебе поможет.

– Да, – пробормотала Хизи. Посередине деревни старейшины вскрыли дубовый бочонок с пивом, и раздались радостные крики. – Да, он так и говорит. Только… – Она взглянула в сочувственные глаза Тзэма, прочла на его грубом лице доброту. – Я думала, что спаслась… – прошептала Хизи. – Неужели я никогда не стану свободной?

– Трудно освободиться от собственной природы, – сказал Тзэм, и Хизи почувствовала, что по-своему он ее понял.

Хизи писала Гану:

Бенчином называется зимнее празднество, на которое многие из племен менгов собираются вместе. Они пируют, играют в разные игры и приносят жертвы богам. Я ожидаю увидеть много интересного. Пока что это сборище очень яркое, шумное, варварское. Приезжающие странно посматривают на нас с Тзэмом, но в целом довольно дружелюбны. Впрочем, Братцу Коню приходится отговаривать молодых воинов от того, чтобы вызвать Тзэма на поединок: у менгов есть легенды о великанах, живущих на северо-востоке, и они считаются могучими противниками. Тот из менгов, кто выстоит против великана, может рассчитывать на славу храбреца. Братец Конь говорит молодым кочевникам, что Тзэм все еще выздоравливает от ран – это, конечно, и в самом деле так – и что вызывать его на бой в открытую – значит нарушить закон гостеприимства. Менги обожают бороться и сражаться верхом; одно из их развлечений называется «бечиинеш» – по-моему, это означает «пятнашки». «Пятнают» они друг друга длинными деревянными лопатками, обитыми шкурами: иначе любой удар мог бы быть смертельным. Всадники налетают друг на друга и стараются лопатками выбить друг друга из седел. Еще они любят бороться и биться на кулаках. Думаю, тот, кто вызовет на борьбу Тзэма, пожалеет. Полувеликан не умеет пользоваться оружием, но я видела, что он способен сделать голыми руками, и мне трудно себе представить, что даже кто-то из этих диких варваров сможет выстоять против него.

• Предыдущая
• 13/128
• Следующая