Шпион - Брэдли Селеста - Страница 13

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая

– Кто это? – спросила она Робби.

– Джекем, он здесь всем заправляет. Раньше он был самым знаменитым вором.

Филиппа не могла прийти в себя от изумления. Джеймс Каннингтон якшается с ворами. Она многое сможет разузнать, если снова удастся проникнуть в этот клуб.

И все же она обрадовалась, когда Робби согласился пойти домой. Что-то странное было в этом клубе. Когда они выходили через парадную дверь, Филиппа заметила небольшой переулок сбоку от здания и, повинуясь инстинкту, свернула туда.

Довольно длинный переулок, постепенно сужаясь, тянулся вдоль здания, в конце поворачивая за тыльную стену высокого кирпичного особняка. Это был очень длинный особняк, гораздо длиннее, чем можно было предположить, побывав внутри клуба.

А это означало, что она видела лишь половину внутренней части здания.

Когда Джеймс подошел к той комнате в старом дворце, который стал тюрьмой для леди Лавинии Уинчелл, он увидел самого премьер-министра, выходившего через противоположную дверь.

– Милорд! – воскликнул Джеймс, стремительно бросившись к нему.

Невысокого худощавого премьера сопровождали двое – охранник и секретарь. Поравнявшись с ними, Джеймс встретился взглядом с лордом Ливерпулом, который смотрел на него, гневно вскинув брови.

– Не забывайте о своем достоинстве, – произнес премьер-министр с мягкой укоризной, если вообще выговор этого самого могущественного человека в Англии мог быть мягким.

Джеймс смущенно поклонился, но в его голове было слишком много вопросов, чтобы думать о внешних приличиях.

– Милорд, вы приходили, чтобы встретиться с леди Уинчелл?

Ливерпул поджал губы и дернул бровями в направлении своих сопровождающих. Затем сделал шаг в сторону, знаком приказав Джеймсу следовать за ним.

– Поскольку вы горите желанием получить ответ на свой вопрос, да, я только что разговаривал с миледи, – очень тихо произнес он.

– Узнали что-то новое?

Ливерпул ждал, пристально глядя на Джеймса. Взяв себя в руки, Джеймс опустил голову.

– Прошу меня извинить, милорд. Я лишь хотел узнать, не предоставила ли она каких-либо свидетельств, которые могут быть использованы для доказательства ее вины.

Ливерпул покачал головой:

– Едва ли стоит этого ждать. Леди Уинчелл полностью осознает грозящую ей опасность. Поэтому продолжает утверждать, что не имела намерения стрелять в меня, а хотела отомстить вам за то, что вы ее отвергли.

У Джеймса заныло раненое плечо. Ведь попавшая в него пуля была предназначена этому великому человеку.

– Мы должны уничтожить ее, милорд! Она предатель и хладнокровный убийца.

– Я в этом не сомневаюсь. Но если красивая женщина из высшего общества предстанет перед судьей и присяжными, разве смогут они оставаться безучастными, увидев ее слезы и услышав ее мольбы? Пока у нас не будет доказательств и настоящих улик, мы ничего не можем ей предъявить, кроме прелюбодеяния, а ее супруг не станет выдвигать обвинения в супружеской неверности. Лорд Уинчелл опять до безумия влюблен в свою молодую прелестную жену.

– Кроме того, он пытается сохранить лицо, – с усмешкой произнес Джеймс. – Но я могу найти доказательства. Мне известно, где их искать. Наш дешифровщик в настоящее время обрабатывает входящую и исходящую корреспонденцию леди Уинчелл, пытаясь найти ключ к коду.

Ливерпул холодно посмотрел на Джеймса.

– У вас было много времени, Каннингтон, чтобы собрать доказательства по этому делу и выдвинуть обвинение. Я больше не могу игнорировать просьбы лорда Уинчелла. Кроме того, многие члены парламента относятся к этому делу неодобрительно.

Секретарь премьера осторожно кашлянул. Ливерпул кивнул ему, потом вновь повернулся к Джеймсу.

– Не имея конкретных доказательств и свидетелей, я не могу держать леди Уинчелл под арестом.

При мысли о том, что Лавиния выйдет сухой из воды и вернется к своей беззаботной жизни и грязным делам, Джеймс стиснул зубы.

– А как же свидетельские показания моей сестры? Лавиния ей во всем призналась.

– Учитывая ее связь с «Клубом лжецов», леди Рейнз не может быть подвергнута проверке, точно так же, как и вы, Каннингтон. Вас спасло от провала то, что леди Уинчелл отказалась признать обвинения. Она не может раскрыть вас, не признавшись в собственной измене. Вам хорошо известно, что секретность «Клуба лжецов» важнее наказания одной предательницы.

– Важнее? Но погибли наши люди, сэр!

– Это так. И они предпочли бы скорее погибнуть еще раз, чем рассказать свету о деятельности клуба, не правда ли?

Ливерпул бросил на Джеймса холодный взгляд, и Джеймс понял, что премьер-министр, не колеблясь, пожертвовал бы им. Даже протеже Ливерпула – Натаниэль Стоунвелл, лорд Рирдон – был подвергнут публичному позору, чтобы скрыть опрометчивый поступок принца, и это несмотря на глубокую и искреннюю преданность лорда Рирдона, а возможно, именно по этой причине. Ведь Натаниэль Стоунвелл был членом «Королевской четверки», тайного и привилегированного союза лордов, который, по существу, являлся мозгом монархии. «Четверка», кроме того, время от времени выступала в качестве руки, направляющей тайное оружие, каковым являлся «Клуб лжецов», что также служило доказательством того, что лорд Ливерпул в случае необходимости с легкостью пожертвует таким мелким игроком, как Каннингтон. Впрочем, он не нуждался в таком доказательстве. Прежде чем Джеймс успел что-либо ответить, Ливерпул продолжил:

– Исходя из всего вышесказанного, я дал указание прекратить расследование. – Он поднял руку, отметая немедленные протесты Джеймса. – Даю вам десять дней, Каннингтон. Представьте мне доказательства. Найдите свидетеля. – Впервые во взгляде Ливерпула промелькнула искорка теплоты. – Я обязан вам жизнью, Каннингтон. Поэтому и даю вам этот срок. Поймите, месть непродуктивна. Она тянет нас назад. Необходимо двигаться вперед, иначе увязнешь в трясине прошлого.

Джеймс молча смотрел, как премьер-министр неторопливой походкой присоединился к своим спутникам. Беспомощная ярость поднималась в его душе. Десять дней. Он повернулся к двери в комнату Лавинии.

Камера Лавинии Уинчелл была самой роскошной, которую когда-либо доводилось видеть Джеймсу, об этом позаботился охваченный страстью лорд Уинчелл. Парчовая драпировка защищала массивное ложе от возможных сквозняков, а в огромном великолепном камине жарко пылал огонь. В комнате повсюду виднелись, книги, пяльцы для вышивки и многое другое, что позволяло Лавинии скрасить досуг. Прислуживала Лавинии молоденькая симпатичная горничная.

По-видимому, никто из членов палаты лордов не хотел, чтобы его обвинили, в плохом, обращении, с дамой, тем более в ее казни через повешение, даже сам принц-регент.

И Джеймс едва, ли мог винить их в этом – некогда он сам пал жертвой чар Лавинии.

Внешне Лавиния совершенно не изменилась. Когда говорят об идеальной блондинке, то имеют в виду Лавинию. Грациозная, гибкая, она несколько побледнела в своем заточении, но эта бледность лишь усиливала впечатление ангельской хрупкости.

– Джеймс! Моя любовь, ты снова вернулся ко мне!

Она грациозно вскочила и бросилась к нему, раскрыв объятия. Не шелохнувшись, Джеймс не отрывал сурового взгляда от ее огромных голубых глаз, в которых застыли невыплаканные слезы и невысказанная, мольба. Женщина остановилась.

– И все-таки вы меня не забыли.

Голова Лавинии печально поникла, и глазам Джеймса предстала ее изящно изогнута шейка.

Она была так красива, что мужские инстинкты Джеймса завибрировали, словно туго натянутые струны арфы. Но он хорошо помнил, что в совершенном теле леди Уинчелл жида черная душа ядовитой змеи.

– Можно давать занавес. – Джеймс прошел мимо женщины и опустился в кресло, стоявшее у камина. Пытаясь хоть немного отогреть свою замерзшую душу у каминного огня, он намеренно игнорировал и правила этикета, и ее позу кающейся грешницы. – Оставьте свои уловки для тех, на кого они могут произвести впечатление, Винни. Меня совершенно не интересует история безумной страсти, которую вы сочинили для судей. Мы с вами прекрасно знаем, что пуля предназначалась премьер-министру, а не мне. И лишь благодаря моей сестре я успел закрыть премьера собой.

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая