Хрупкая душа - Пиколт Джоди Линн - Страница 19

• Предыдущая
• 19/109
• Следующая

Я любила Пайпер Рис. Но тебя я любила больше.

Слушая громкий стук своего сердца, я достала из заднего кармана визитку и набрала номер, пока не прошел запал.

— Марин Гейтс, — послышалось на том конце провода.

— Ой… — Я запнулась от удивления. В столь поздний час я рассчитывала на автоответчик. — Я не ожидала вас услышать…

— А кто это?

— Шарлотта О’Киф. Мы с мужем приходили к вам в офис пару недель назад насчет…

— Да-да, я помню.

Я намотала металлическую змейку шнура на руку, представляя, какие слова вот-вот понесутся по этому шнуру, — прямо во вселенную, где станут реальностью.

— Миссис О’Киф?

— Да. Я… я хотела бы подать иск.

Последовала непродолжительная пауза.

— Давайте договоримся о встрече. Мой секретарь завтра вам перезвонит.

— Нет, — покачала я головой. — То есть я не против, но дома меня завтра не будет. Я сейчас в больнице с Уиллоу.

— Мне очень жаль.

— Нет-нет, она в порядке. В смысле, не то чтобы в полномпорядке, но это стандартная процедура. Мы вернемся домой в четверг.

— Я сделаю пометку в ежедневнике.

— Хорошо. — Мне перестало хватать воздуха. — Хорошо.

— Передавайте привет всей семье, — сказала Марин.

— У меня к вам вопрос… — сказала я, но Марин уже повесила трубку. Я прижала трубку к губам, ощутила ее металлический привкус. — Вы бы это сделали? Вы бы поступили так на моем месте?

«Если вы хотите осуществить звонок, — подсказал мне механической голос оператора, — нажмите на рычаг и наберите номер еще раз».

Что бы сказал йа это Шон?

А ничего. Потому что я бы ему об этом не сказала.

Я вернулась в палату, где ты безмятежно спала, чуть слышно похрапывая. Мультик, который ты начала смотреть, прежде чем уснула, отбрасывал на кровать красные, зеленые и золотистые блики — всю гамму ранней осени. Я улеглась на свое импровизированное узкое ложе, в которое превратился обычный стул усилиями заботливой медсестры. Она же оставила мне потертое одеяльце и подушку, которая хрустела, как арктические льды.

Фреска на стене напротив изображала старинную карту с пиратским кораблем, только-только отчалившим от кромки. Еще совсем недавно моряки верили, что в морях существуют обрывы, а компасы указывают места, где затаились стаи драконов. Я задумалась о бесстрашных исследователях, что уплывали на край света. Как же им, наверное, было страшно упасть за этот самый край и какое же, должно быть, восхищение они испытывали, увидев за краем пейзажи из собственных снов.

С Шарлоттой мы познакомились восемь лет назад, на одном из самых холодных катков штата Нью-Гэмпшир, когда одевали своих дочерей в костюмы звездочек для сорокапятисекундного выступления в рамках ежегодного зимнего шоу. Я ждала, пока Эмма зашнурует коньки, а остальные мамаши тем временем одним легким движением руки затягивали своим девочкам волосы в «гульки» и обвязывали им запястья и лодыжки лентами, струящимися с блестящих нарядов. Мамаши болтали о рождественской ярмарке упаковочной бумаги, которую устроил конькобежный клуб, чтобы собрать денег на благотворительность, и жаловались на мужей, которые недостаточно зарядили батарейки в видеокамерах. Шарлотта, обособившись от этих бесцеремонных всезнаек, сидела одна и пыталась уговорить упрямую Амелию собрать волосы в хвост.

— Амелия, — увещевала она ее, — тренер не разрешит тебе кататься в таком виде. У всех должны быть одинаковые прически.

Лицо ее показалось мне знакомым, хотя мы вроде бы не встречались раньше. Я бросила ей несколько заколок-«невидимок» и широко улыбнулась.

— Может, понадобятся, — сказала я. — А еще у меня есть суперклей и корабельный лак. Мы не первый год состоим в Нацистском конькобежном клубе.

Шарлотта расхохоталась, принимая подарок.

— Им же по четыре года!

— Очевидно, если не начнешь вовремя, потом не о чем будет рассказывать психоаналитику, — опять пошутила я. — Меня, кстати, Пайпер зовут. Дерзкая мамаша фигуристки. И очень этим горжусь.

Она протянула руку.

— Шарлотта.

— Мама, — вмешалась Эмма, — это же Амелия, я тебе рассказывала о ней на той неделе. Они только переехали.

— Пришлось. Из-за работы, — пояснила Шарлотта.

— Вашей или вашего мужа?

— Я не замужем, — ответила она. — Меня взяли кулинаром в «Кейперс».

— Вот откуда я вас помню! Я читала о вас в журнале.

Шарлотта покраснела.

— Не верьте всему, что пишут журналисты…

— Да вы должны гордиться собой! Лично я даже полуфабрикат разогреть как следует не умею. К счастью, в мои рабочие обязанности готовка не входит.

— А кем вы работаете?

— Я акушер-гинеколог.

— Ого, у вас профессия гораздо солиднее моей! Когда я работаю, люди набирают вес. А когда работаете вы — теряют.

Эмма засунула палец в дырочку в костюме.

— У меня костюм упадет, потому что ты не умеешь шить.

— Не упадет, — вздохнула я. — Я была слишком занята наложением швов на живых людей, чтобы шить еще и костюм, поэтому просто смазала края горячим клеем.

— В следующий раз, — сказала Шарлотта Эмме, — я и тебе сошью костюм, когда буду шить для Амелии.

Мне понравилось, что она рассчитывает на долгую дружбу. Мы были обречены на соучастие в преступлении — быть мамашами-чужачками, плюющими на мнение большинства. В этот миг в раздевалку заглянула тренер.

— Амелия, Эмма! — рявкнула она. — Мы же все вас ждем!

— Девочки, поторопитесь. Вы же слышали, что сказала Ева Браун.

— Мама! — нахмурилась Эмма. — Ее зовут мисс Хелен.

Шарлотта засмеялась.

— Ни пуха ни пера! — крикнула она им вдогонку. — Или для фигурного катания это пожелание не годится?

Не знаю, можно ли, оглянувшись, найти в своем прошлом тайные знаки, вплетенные в общую ткань. Не похожа ли судьба человека на карту сокровищ, где при желании можно выискать тропинку, ведущую к конечной цели? Как бы там ни было, я не раз вспоминала этот момент, эту присказку. Помню ли я ее потому, что ты родилась такой? Или ты родилась такой потому, что я это помню? [2]

Обняв меня, Роб терся своей ногой между моими и осыпал меня поцелуями.

— Нельзя, — прошептала я. — Эмма еще не спит.

— Она сюда не зайдет.

— Откуда ты знаешь?

Роб зарылся лицом мне в шею.

— Она знает, что мы занимаемся сексом. Если бы не занимались, ее бы вообще не было.

— А тебенравится представлять, как твои родители занимаются сексом?

Скорчив гримасу, Роб откатился на свою половину кровати.

— Отличный способ испортить настроение.

Я рассмеялась.

— Подожди десять минут, пока она уснет, и я опять разожгу в тебе огонь.

Скрестив руки за головой, он уставился в потолок.

— Как ты думаешь, сколько раз в неделю Шарлотта с Шоном этим занимаются?

— Я не знаю!

Роб недоверчиво покосился на меня.

— Конечно, знаешь! Девчонки постоянно о таком треплются.

— Так. Ну, во-первых, нет, не треплются. А во-вторых, даже если бы трепались, меня не интересует, сколько раз в неделю моя лучшая подруга занимается сексом с мужем.

— Ага, конечно. И ты, наверное, никогда не смотрела на Шона и не представляла, какой он в постели.

— А тыпредставлял? — Я приподнялась на локте.

Роб ухмыльнулся.

— Шон не мой тип…

— Очень смешно. — Мой взгляд скользнул по его телу. — Шарлотта? Ты не шутишь?

— Ну… знаешь… чисто из любопытства. Даже Гордон Рамсей [3]хоть пару раз в жизни задумывался о биг-маках.

— Значит, я — это хитрожопая гурманская еда, а Шарлотта — это фастфуд?

— Не самая удачная метафора, — признал Роб.

Шон О’Киф был высоким, сильным, стремительным мужчиной — перпендикуляром к Робу с его хрупким телосложением бегуна, осторожными руками хирурга и страстью к запойному чтению. Собственно, я потому, среди прочего, в него и влюбилась, что ум мой он ценил выше моих ножек. Если бы я когда-то и вообразила, каково оно — покувыркаться с Шоном, то импульс тут же был бы подавлен: за эти годы я узнала о нем слишком много, чтобы испытывать влечение.

• Предыдущая
• 19/109
• Следующая