Наулака: История о Западе и Востоке - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 44

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая

Когда они проезжали мимо цыганского табора, цыгане простирались ниц на песке и кричали:

— Джаи! Джунгл да бадшах джаи! — и лица всадников, сопровождавших принца, потемнели и омрачились.

— Это значит, — вскричал махараджа Кунвар, — «Победа королю пустыни». У меня нет с собой денег, и я не могу ничего дать им. А у вас есть деньги, сахиб Тарвин?

Тарвин был так рад, что может спокойно, без приключений, доехать до Кейт, что мог бы сейчас швырнуть толпе все, что имел, — пожалуй, даже и саму Наулаку. Он раздал цыганам целую горсть меди и серебра, и снова поднялся шум и крик, к которому, однако, примешивался едкий смех; цыгане о чем-то перекрикивались, словно издеваясь над кем-то. И тут лицо махараджи Кунвара стало пунцовым. Он склонился вперёд, прислушиваясь к крикам, а потом воскликнул:

— Клянусь Индрой, это они о нем кричали! А ну, чтобы духу их здесь не было!

По мановению его руки свита бросилась вперёд, смешалась с цыганами и разбросала их костры, подняв пепел к небу; своими саблями они плашмя, наотмашь били ослов, пока те не обратились в бегство; а тупыми концами копий поддели лёгкие коричневые шатры кочевого народа и унесли их с собой.

Тарвин с удовольствием взирал на погром табора, который непременно помешал бы ему добраться до Кейт, если бы он был сейчас один.

Умр-Сингх закусил губу. Потом, повернувшись к махарадже Кунвару, улыбнулся и в знак преданности законному властелину выдвинул из ножен свою саблю.

— Это справедливо, брат мой, — сказал он на местном наречии. — Но не твоём месте, — голос его окреп и зазвучал громче, — я бы не стал прогонять цыган слишком далеко. Они всегда возвращаются.

— Да, — подхватил чей-то голос из толпы, мрачно взиравшей на гибель табора, и добавил значительно: — Цыгане всегда возвращаются, мой король.

— Совсем как собаки, — процедил сквозь зубы махараджа. — И те, и другие получают пинки. Поехали!

Столб пыли приблизился, наконец, к дому Эстесов, а в середине этого облака в полной безопасности приехал Тарвин.

Он велел мальчикам, чтобы они поиграли пока вдвоём, а сам, перепрыгивая через две ступеньки, вбежал в дом. Кейт сидела в тёмном углу гостиной с шитьём в руках. Когда она подняла голову, он увидел, что она плачет.

— Ник! — прошептала она почти беззвучно. — Ник!

Он в нерешительности остановился на пороге; она бросила работу и встала, задыхаясь от волнения.

— Вы вернулись! Это вы! Вы живы!

Тарвин улыбнулся и протянул к ней руки.

— Живой — можете убедиться в этом сами!

Она сделала шаг вперёд.

— Ах, я так боялась…

— Ну идите же сюда!

Она несколько неуверенно приблизилась к нему. Он привлёк её к себе и обнял. И целую долгую минуту её голова покоилась на его груди. Потом она посмотрела на него.

— Я совсем не то имела в виду… — запротестовала она.

— Ох, только не надо оправдываться! — поспешно произнёс Тарвин.

— Она пыталась отравить меня. Я ничего не знала о вас и была уверена, что она вас убила. Я представляла себе всякие ужасы!

— Бедная девочка! И в больнице у вас плохи дела. Трудненько вам пришлось в последнее время. Но мы все это переменим. Мы должны уехать как можно скорее. Я подкоротил ей коготки, но ненадолго. У меня в руках заложник. Но долго мы на этом не продержимся. Нам надо побыстрее убраться отсюда!

— Нам! — повторила она слабым голосом.

— А что, вы хотите уехать одна, без меня?

Она улыбнулась, освобождаясь из его объятий.

— Но я хочу, чтобы вы уехали.

— А вы?

— Не надо думать обо мне — я того не стою. Я проиграла битву. Все, что я хотела сделать здесь, провалилось. У меня в душе все словно выгорело, Ник! Выгорело!

— Ну и хорошо! Мы затеем новое дело и пустим вас в новое плавание! Я именно этого-то и добиваюсь. И ничто не напомнит вам о том, что вы когда-то были в Раторе, моя дорогая.

— Это была ошибка, — сказала она.

— О чем вы?

— Все-все было ошибкой. Мой приезд сюда. И то, что я думала, что смогу осилить это дело. Это работа не для девушки. Может быть, это моё призвание, но эта работа мне не по силам. Я сдаюсь, Ник. Отвезите меня домой.

Тарвин издал совершенно неприличный крик радости и снова заключил её в свои объятия. Он сказал ей, что они должны немедленно обвенчаться и отправиться сегодня же ночью, если она успеет собраться, и Кейт в ужасе от того, что грозило ему, колеблясь, согласилась. Она заговорила о сборах в дорогу, но Тарвин отвечал, что они начнут думать об этом после того, как дело будет сделано. Они смогут купить все, что нужно, в Бомбее — пожалуйста, целые торы вещей. Он не давал ей опомниться, буквально забрасывая её своими родившимися экспромтом планами и идеями, когда вдруг она перебила его:

— А что же будет с плотиной, Ник? Нельзя же бросить её.

— Ерунда! — закричал Тарвин взволнованно. — И вы могли подумать, что в этой речушке есть золото?

Она вырвалась из его объятий и уставилась на него взглядом, исполненным порицания.

— Вы что, Ник, хотите сказать, что вы всегда знали, что там нет золота? — спросила она.

Тарвин быстро нашёлся с ответом, и все же не настолько быстро, чтобы она не успела прочесть правду в его глазах.

— Я вижу, вы знали это, — сказала она холодно.

Тарвин понял размеры бедствия, которое грянуло, как гром среди ясного неба, и сразу же изменил линию поведения: он взглянул на Кейт с улыбкой.

— Конечно, знал, — сказал он. — Но мне нужны были эти работы в качестве прикрытия.

— Прикрытия? — переспросила она. — Что же вам надо было прикрывать?

— Вас.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, и от её взгляда у него мурашки побежали по коже.

— Индийское правительство не позволяет никому из иностранных граждан проживать в этом государстве без определённой цели. Не мог же я сказать полковнику Нолану, что я приехал сюда, чтобы ухаживать за вами!

— Не знаю. Но вы могли постараться не тратить деньги махараджи на осуществление этого… с позволения сказать, плана. Честный человек сумел бы избежать этого.

— О, полноте! — воскликнул Тарвин.

— Как вы могли обмануть махараджу, уверив его, что в вашей работе был смысл! Как вы могли позволить ему выделить вам тысячу человек на ваши бессмысленные занятия! Как вы могли брать у него деньги! О, Ник!..

Он смотрел на неё, и предчувствие поражения закрадывалось в его сердце — поражения, которое лишало его жизнь смысла.

— Послушайте, Кейт, — заговорил он, — знаете ли вы, что вы говорите о самом грандиозном розыгрыше, свидетелем которого была Индийская империя с момента сотворения мира?

Это был, конечно, изящный довод, но недостаточно убедительный. Он почувствовал, что ему придётся искать более весомое оправдание, когда она ответила ему:

— Что ж, тем хуже, — ив голосе её звучали опасные холодные нотки.

— Да, Кейт, согласитесь, что с чувством юмора у вас всегда было плохо. — Он сел рядом, наклонился к ней и, взяв её за руку, продолжал: — И все-таки, разве вам не кажется забавным, что я разрыл полгосударства только для того, чтобы быть рядом с одной маленькой девочкой — очень милой, прелестной, но очень-очень маленькой, просто крошечной по сравнению с долиной Амета? Ну говорите же — не кажется, да?

— Это все, что вы хотите сказать мне? — спросила она. Тарвин побледнел. Ему был знаком этот тон непреклонной решимости, которая сейчас слышалась в её голосе. Обычно этот тон сопровождался презрительным взглядом, когда она говорила о чьей-то моральной нечистоплотности, волновавшей и возмущавшей её. Он услышал в нем свой приговор и содрогнулся. И в следующее мгновение понял, что настала критическая минута в его жизни. Он взял себя в руки и проговорил нарочито спокойно, с деланной лёгкостью и беззаботностью:

— Я надеюсь, вы не думаете, что я не заплачу махарадже по счёту, правда? Не могли же вы подумать, что я не заплачу за подобное представление?

Но в глубине души у него билась одна мысль: «Ей это отвратительно. Она это ненавидит. Почему я раньше об этом не подумал? Ну почему?» А вслух он произнёс:

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая