Робкая магия - Кинсейл Лаура - Страница 4

• Предыдущая
• 4/74
• Следующая

— Прости меня за несдержанность, дорогая. Но когда Марк сказал, что ты пошла куда-то с Иверагом, я просто потерял голову от беспокойства. Надеюсь, ты понимаешь, что это за человек. Если бы твоя мать знала…

— Папа! — воскликнула Родди, перебивая его. — Мама ни о чем не узнает, если ты сам ей не расскажешь.

Мистер Деламор улыбнулся и вышел из палатки.

Родди уселась на табурет и стала разглядывать свои сапоги, являвшиеся неотъемлемой частью костюма конюха. Ее мать-домоседка думала, что Родди будет сидеть в павильоне отца среди других юных леди в подобающем наряде и наблюдать за скачками. Однако более практичный мистер Деламор хотел воспользоваться талантом дочери, которая могла безошибочно определить состояние его скаковых лошадей, участвовавших в соревнованиях. Он разрешил Родди переодеться конюхом, чтобы она могла беспрепятственно подходить к стойлам лошадей в любое время.

Впрочем, дело здесь было не только в практичности мистера Деламора. Он испытывал чувство вины и поэтому постоянно баловал дочь, потакал ее прихотям и капризам. В сущности, отец готов был выполнить любую просьбу Родди.

В возрасте пяти лет она впервые осознала, что не похожа на других людей. Отец сказал Родди, что у нее особый дар, редкий талант. Но тогда девочка не совсем поняла его. Отец предупредил ее, чтобы она никому не рассказывала о себе. И не сплетничала о других людях, потому что это нехорошо. Однако вскоре мать открыла Родди глаза.

Однажды, заглянув в спальню родителей, Родди увидела маму, сидевшую у туалетного столика. Она причесывалась. Родди заметила, что ее пальцы дрожат. Мать была сильно взволнована. Родди охватило беспокойство, и она переступила порог комнаты. Мама натянуто улыбнулась ей и сказала, что рада видеть свою малышку. Родди было неприятно слышать ее слова, в которых она сразу же уловила фальшь. Она знала, что многие люди думают одно, а говорят совсем другое. Но прежде Родди никогда не замечала этого за матерью.

Родди подошла к ней с сильно бьющимся сердцем. В этот момент она хотела только одного — чтобы мать всегда радовалась ее приходу и любила ее, как прежде. Родди чувствовала, что именно мешает ее счастью. Положив руку на колено матери, она заглянула ей в глаза.

— Мама, пожалуйста, не делай этого, — прошептала она умоляющим голосом. — Не ходи в рощу к тому человеку, который ждет тебя.

— Что?! — в ужасе воскликнула мать и дала дочери пощечину.

Родди до сих пор хорошо помнила свои ощущения. Ее щеку обожгло как огнем, а сердце болезненно сжалось. В тот миг она поняла, кем была в этом мире. Уродкой. Существом, которое внушало страх окружающим, потому что проникало в тайные мысли, пугавшие их самих.

Мать быстро опомнилась и, раскаиваясь в своей жестокости, крепко обняла Родди. Она рыдала, умоляя дочь простить ее.

— Ничего не говори отцу, — немного успокоившись, попросила она. — Я никуда не пойду, да я и не собиралась никуда идти, поверь мне! Прости, что я обидела тебя. Обещаю тебе, дорогая, что этого больше не повторится. Не говори только ничего отцу, слышишь?

Родди выполнила просьбу матери и ничего не сказала отцу. Мать тоже сдержала слово. Она никуда не пошла в тот день, и в ее жизни больше никогда не появлялись посторонние мужчины. Она хранила верность мужу. И все потому, что рядом находилась Родди. Всевидящее око.

Спустя два часа, без труда отделавшись от Марка, на попечение которого ее оставил отец, Родди вернулась на конюшню, чтобы проведать жеребца Иверага. Он приветствовал ее, негромко пофыркивая. Родди протянула ему пучок свежей травы, которую нарвала по дороге. Встав на цыпочки, она бросила взгляд поверх дверцы в стойло. За это время жеребцу поменяли подстилку. По-видимому, конюх графа вернулся к своим обязанностям.

Жеребец ткнулся теплыми губами в ее руку. Он был голоден. Сегодняшний день отнял у него много сил. Улыбнувшись, Родди потрепала коня по холке. Она решила найти старину Джека, старшего конюха Деламоров, и попросить его сварить отруби.

Однако было уже поздно, Джек давно спал, и Родди пришлось самой готовить еду для жеребца. Взяв тяжелое ведро с горячими отрубями, она отправилась назад к конюшням через лужайку, залитую лунным светом. Чтобы не чувствовать себя слишком одинокой, Родди тихо напевала песенку. Ее негромкий голос в ночной тишине парил над покрытыми вереском пологими холмами. Его далеко разносил ветер, пропахший ароматами трав и конским потом.

У влюбленных много обещаний,

И сегодня я даю зарок:

Эту ночь я проведу с любимым,

Как бы ни был он сейчас далек.

Это была старинная ирландская песня, грустная и романтичная. Ее обычно напевал Джеффри. Приблизившись к конюшням, Родди замолчала и, стараясь держаться в тени, подошла к воротам. Однако, уже взявшись за ручку, чтобы распахнуть их, она вдруг замерла, услышав мужской голос. По всей видимости, кто-то еще решил навестить жеребца.

Затаив дыхание, Родди пробралась внутрь и спряталась в густой тени. Мужчина тихо разговаривал с жеребцом. Родди сразу же поняла, кто это был. Внутренний голос, подсказывавший ей всегда, что рядом находится чужой человек, и передававший его мысли, на этот раз молчал. А это значило, что в конюшне стоял не кто иной, как граф Дьявол. Родди медленно, стараясь не шуметь, поставила ведро на солому.

Ивераг был без сюртука и шейного платка. Его рубашка с закатанными рукавами и распахнутым воротом белела в сумраке помещения. Жеребец выглядел довольным. По всей видимости, его хорошо накормили. Однако, почуяв горячие отруби, он зафыркал и начал вытягивать шею в сторону Родди.

— Ах ты, прожорливая тварь, — ласковым тоном, не соответствующим смыслу слов, сказал Ивераг. — Ты хочешь еще одну порцию овса? — Он потрепал жеребца по холке. — Ничего я тебе не дам. Я едва могу прокормить себя. Так что придется тебе потерпеть.

Жеребец, мотая головой, негромко заржал, требуя, чтобы Родди принесла ему аппетитно пахнущую еду. Но Родди не могла пошевелиться. Ее как будто заворожил низкий бархатный голос графа. Стоя в тени, Родди видела освещенное лунным светом лицо Иверага. Он пригладил волосы рукой и, опустив голову, снова заговорил:

— Мы проигрались в пух и прах, старина. Ты подвел меня, черт подери! О Боже, мне все еще не верится, что я потерял такую кучу денег!

В голосе Иверага слышалось отчаяние. Он ударил кулаком по деревянной перегородке стойла, и Родди от неожиданности вздрогнула. Ей вдруг стало жаль этого человека. Ивераг прижался щекой к шее жеребца и замер. И тут в голову Родди пришла одна идея.

А что, если ей воспользоваться шансом, предоставленным судьбой? Ивераг проявил к ней доверие. А это очень много значило.

Родди взяла ведро и неслышно выскользнула за дверь. Отойдя на несколько шагов, она снова направилась к конюшне, громко насвистывая веселый ирландский мотивчик. Когда она вошла в полутемное помещение, Ивераг уже успел взять себя в руки. Обернувшись, он бросил на нее холодный взгляд.

Кивнув ему, Родди подошла к стойлу.

— Добрый вечер, милорд! Я не знал, что вы здесь. Если позволите, я дам вашему жеребцу горячих отрубей.

Прищурившись, Ивераг внимательно посмотрел на Родди и кивнул. Родди открыла дверцу и поставила в стойло ведро с отрубями. Затем она встала рядом с графом, делая вид, что ждет, когда жеребец закончит есть. Она хотела завести разговор с графом, но не знала, как это сделать. В конце концов, нервно побарабанив пальцами по деревянной перегородке, она вдруг выпалила:

— Я просто обалдел, милорд, когда вы поверили мне на слово и сняли жеребца со скачек.

Ивераг пожал плечами:

— Я поступил так, как посчитал нужным.

Родди не удержалась и посмотрела на него. У графа был довольно мрачный вид.

— Я отчитал своего конюха за нерадивость, — добавил он. «О, конечно, — подумала Родди, — ты отчитал конюха! Но ведь главное не это, а то, что ты потерял целое состояние, сняв свою лошадь со скачек».

• Предыдущая
• 4/74
• Следующая