Чернильная кровь - Функе Корнелия - Страница 47

• Предыдущая
• 47/123
• Следующая

— Смотри-ка, Сажерук, оказывается, умеет читать, — тихо сказал он. — Ладно. Но я-то этого не умею. Поэтому лучше скажи мне, что ты там написала, чтобы я мог передать ему на словах, если записка пропадет. С написанными словами это легко может случиться, намного легче, чем с теми, что у меня в голове.

Реза посмотрела прямо в лицо Небесному Плясуну. «Ты слишком доверчива к малознакомым людям…» — Сажерук постоянно твердил ей это, но разве у нее был сейчас выбор? Она тихо повторила вслух то, что написала на листке:

— Дорогой Сажерук, я сейчас с Мо в лагере комедиантов, в глубине Непроходимой Чащи. Мортола и Баста отправили нас сюда, и Мортола… — тут ей изменил голос, — Мортола стреляла в Мо. Мегги тоже где-то здесь, я не знаю где, но прошу тебя: разыщи ее и приведи ко мне! Не давай ее в обиду, как старался не давать меня. Только берегись Басты! Реза.

— Мортола? Так ведь звали старуху, что жила у поджигателей?

У шпильмана, который это сказал, не было правой руки. Так наказывали воров: за кражу хлеба отрубали левую руку, за кусок мяса — правую.

— Да. Она, говорят, отравила больше людей, чем у Змееглава волос на черепе! — Небесный Плясун подтолкнул головешку в огонь. — А Баста в свое время изрезал лицо Сажеруку. Он не обрадуется, услышав эти имена.

— Но ведь Баста умер! — возразил беззубый шпильман. — Говорили, что и старуха тоже.

— Рассказывайте эти сказки детям, — сказал комедиант, сидевший к Резе спиной. — Такие, как Мортола, не умирают. Они только отправляют на тот свет других.

«Они не станут мне помогать! — подумала Реза. — Из-за того, что я назвала эти имена». Единственный, кто смотрел на нее немного приветливее, был человек в черно-красном костюме огнеглотателя. Небесный Плясун все еще пристально вглядывался в ее лицо, словно никак не мог решить, как к ней отнестись — к ней и к ее письму. Но потом все же вытянул из ее пальцев записку и сунул в мешок у себя на поясе.

— Ладно, я доставлю Сажеруку твое письмо, — сказал он. — Я знаю, где его искать.

Он ей поможет. Реза не верила своим ушам.

— Спасибо тебе. — Она поднялась, покачиваясь от усталости. — Как ты думаешь, когда он получит письмо?

Небесный Плясун потер колено.

— Сперва должна пройти моя нога.

— Конечно.

Реза проглотила просившуюся на язык мольбу доставить письмо поскорее. Только не настаивать, а то он может и вовсе передумать, и кто тогда отыщет ей Сажерука. Одна из головешек в костре раскололась, и под ноги Резе посыпались горячие искры.

— Мне нечем заплатить тебе, — сказала она. — Но, может быть, ты возьмешь вот это.

Она сняла с пальца обручальное кольцо и протянула Небесному Плясуну. Беззубый уставился на золото с такой жадностью, словно готов был выхватить его, но Небесный Плясун покачал головой.

— Нет, не думай даже, — сказал он. — Твой муж болен, и расставаться сейчас с обручальным кольцом — плохая примета.

Плохая примета. Реза поскорее надела кольцо обратно на палец.

— Да, — пробормотала она. — Да, ты прав. Благодарю тебя. Благодарю от всего сердца!

Она собралась уходить.

— Эй, ты! — Шпильман, сидевший к ней спиной, теперь смотрел на нее. На правой руке у него было только два пальца. — Твой муж… У него темные волосы. Темные, как кротовый мех. И роста он высокого, очень высокого.

Реза недоумевающе уставилась на него.

— И что?

— И потом — шрам. На том самом месте, что называют песни. Я сам видел. Каждый знает, как он его получил: его покусали псы Змееглава, когда он охотился в окрестностях Дворца Ночи и уложил оленя, белого оленя, из тех, которых никто не смеет убивать, кроме самого Змееглава.

О чем он говорит? Реза вспомнила слова Крапивы: «И было бы умно с твоей стороны не дать им заметить шрам у него на руке».

Беззубый засмеялся:

— Вы только послушайте Двупалого. Он воображает, что у нас в пещере лежит сам Перепел. С каких пор ты веришь в детские сказки? А птичья маска у него при себе?

— Почем я знаю? — откликнулся Двупалый. — Это ж не я его сюда принес. Но это он, вот увидите.

Реза почувствовала на себе пристальный взгляд огнеглотателя.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она. — Я не знаю, кто такой Перепел.

— Вот как? — Двупалый потянулся за лютней, лежавшей рядом с ним на траве.

Реза никогда не слышала песню, которую он затянул тихим голосом.

Как они все уставились на нее! Реза попятилась.

— Мне пора обратно, к мужу, — пробормотала она. — Эта песня… она не про него, честное слово.

Возвращаясь в пещеру, она спиной чувствовала их взгляды. «Забудь о них, Реза! — приказала она себе. — Сажерук получит твое письмо, все остальное не важно».

Женщина, сидевшая на ее месте, молча поднялась и легла рядом с остальными. Реза пошатнулась от усталости, опускаясь на устланный листвой пол. Из глаз хлынули слезы. Она утерла их рукавом и зарылась лицом в ткань, пахшую так знакомо… домом Элинор… старым диваном, на котором она сиживала с Мегги, рассказывая ей об этом мире. Она вдруг разрыдалась вслух и, испугавшись, что ее рыдания разбудят спящих, поспешно зажала рот рукой.

— Реза? — донесся до нее слабый шепот.

Она подняла голову. Мо смотрел на нее.

— Я слышал твой голос, — прошептал он.

Реза не знала, плакать ей или смеяться. Она наклонилась к Мо и, покрывая его лицо поцелуями, смеялась и плакала одновременно.

26

ПЛАН ФЕНОЛИО

Два дня после праздника в замке Фенолио водил Мегги по Омбре, показывая каждый закоулок.

— А сегодня, — сказал он на третий день, когда они выходили из дому после завтрака у Минервы, — я покажу тебе реку. Спуск к ней крутой, нелегкое дело для моих старых костей, зато там можно поговорить, не опасаясь, что нас подслушают. А если повезет, ты увидишь русалок.

Увидеть русалку Мегги очень хотелось. В Непроходимой Чаще ей удалось разглядеть в мутном озерце лишь одну, да и та, завидев тень Мегги на воде, тут же метнулась прочь. Но о чем Фенолио хочет поговорить с ней в такой тайне? Догадаться было нетрудно.

Кого ей придется вычитать на этот раз? Кого и откуда? Из другой книги самого же Фенолио? Они спускались по тропинке, вившейся вниз по крутому обрыву между полей, на которых работали под утренним солнцем крестьяне. Как трудно, наверное, получить с этой каменистой почвы урожай, которого хватило бы на зиму. А ведь часть скудных запасов неизбежно доставалась тайным воришкам: мышам, гусеницам, личинкам и мокрицам. Жизнь в мире Фенолио была необычайно трудна, однако Мегги казалось, что каждый новый день в его мире обволакивает ее сердце чарами, клейкими, как паутина, и в то же время завораживающе прекрасными…

Этот мир представлялся ей теперь совсем настоящим. Тоска по дому почти прошла.

— Иди сюда!

Голос Фенолио вывел ее из задумчивости. Перед ними мерцала в солнечных лучах река между покрытых цветами берегов. Фенолио взял ее за руку и подвел к самой воде. Мегги с надеждой склонилась к медленному потоку, но русалок не было видно.

• Предыдущая
• 47/123
• Следующая