Чернильная кровь - Функе Корнелия - Страница 20

• Предыдущая
• 20/123
• Следующая

— За мной Уродина тоже иногда посылает! — В голосе Йехана слышалась гордость. — Чтобы я играл с ее сыном. Якопо мешает им с Брианной читать, а больше никто с ним играть не хочет, потому что он сразу начинает визжать, если с ним дерешься. А когда Якопо проигрывает, он орет, что велит отрубить тебе голову.

— Ты позволяешь ему играть с княжеским отродьем? — Сажерук с тревогой взглянул на Роксану. — Не нам дружить с князьями, сколько бы им ни было лет. Ты забыла об этом? И с их дочерьми тоже, а уж тем более, если это дочь Змееглава.

— Мне не надо напоминать, кто такие князья, — сказала она. — Твоей дочери пятнадцать лет, и моих советов она давно уже не слушает. Впрочем, кто знает, может быть, она послушается отца, хотя не видела его десять лет. В воскресенье Жирный Герцог празднует день рождения своего внука. Пойди туда, если хочешь. Ловкому огнеглотателю будут очень рады, тем более что все эти годы им приходилось довольствоваться Коптемазом. — В дверях она остановилась: — Пойдем, Йехан! С пальцами твоими ничего страшного не случилось, а у нас еще много работы.

Мальчик послушался беспрекословно. С порога он снова бросил на Сажерука любопытный взгляд и убежал, оставив гостя одного в тесном домишке. Сажерук смотрел на горшки у плиты, на деревянные миски, на прялку в углу и сундук, говоривший о прошлом Роксаны. Да, это был убогий домишко, чуть побольше хижины угольщика — и в то же время настоящий дом, то, о чем всегда мечтала Роксана. Ей никогда не нравилось ночевать под открытым небом. Даже если он выращивал для нее огненные цветы, охранявшие их сон.

9

МЕГГИ ЧИТАЕТ

Когда в доме Элинор все стихло и луна залила сад своим светом, Мегги надела платье, которое сшила ей Реза. Несколько месяцев назад Мегги расспрашивала мать, во что одевались женщины в Чернильном мире.

— Какие женщины? — откликнулась Реза. — Крестьянки? Комедиантки? Княжеские дочери? Служанки?

— А ты что носила? — спросила Мегги.

Тогда Реза с Дариусом поехали в ближайший городок и купили там ткань, простую, грубую ткань красного цвета. Потом Реза попросила Элинор достать из кладовки старую швейную машинку.

— Такое платье я носила, когда жила служанкой в крепости Каприкорна, — пояснила она, накидывая на Мегги готовый наряд. — Для крестьянки оно было бы слишком нарядным, но для служанки богатого человека — в самый раз. А Мортола очень гордилась тем, что мы одеты лишь немного хуже, чем прислуга герцога, хотя прислуживаем всего лишь банде разбойников.

Мегги подошла к зеркалу на дверце шкафа и внимательно оглядела себя в новом наряде. Ощущение было странное. В Чернильном мире она тоже будет чужой, платье тут ничего не изменит. «Чужой, как Сажерук здесь, — подумала она и вспомнила несчастное выражение его глаз. — Чушь! — сердито подумала она, откидывая волосы назад. — Я же не останусь там на десять лет».

Рукава у платья вышли немного коротки, да и в груди оно было тесновато.

— Ах ты господи, Мегги! — воскликнула Элинор, впервые заметившая, что грудь у Мегги уже не плоская, как переплет книги. — Ты, кажется, окончательно вышла из возраста Пеппи Длинный-чулок?

Для Фарида не отыскалось подходящего наряда ни на чердаке, ни в чемоданах в кладовке, сколько ни рылась там Мегги, но мальчика это, кажется, не беспокоило.

— Подумаешь, — усмехнулся он. — Если все получится, мы сперва окажемся в лесу. Там до моих штанов точно никому дела не будет, а как только мы попадем в какое-нибудь населенное место, я сопру себе одежку!

Для него всегда все было просто. Угрызения совести, которые испытывала Мегги перед Мо и Резой, были ему так же непонятны, как ее хлопоты о подходящей одежде.

— Это еще почему? — спросил он, недоумевающе глядя на нее, когда она призналась, что не смеет глядеть в глаза Мо и матери с тех пор, как решилась уйти с ним.

— Тебе тринадцать лет! Они бы тебя все равно скоро выдали замуж, правда?

— Выдали замуж? — Мегги почувствовала, как краска заливает ей лицо.

И зачем только она заговорила об этом с мальчиком из «Тысячи и одной ночи», из мира, где женщины бывали только прислугой, рабынями или обитательницами гарема?

— И потом, — добавил Фарид, великодушно не замечая, как она покраснела, — ты ведь все равно не собираешься оставаться там надолго.

Ну конечно, оставаться надолго она не собиралась. Мегги хотела увидеть и услышать Чернильный мир, ощутить его запах и вкус и вернуться домой, к Мо и Резе, к Элинор и Дариусу. Правда, тут была одна загвоздка: слова Орфея, может быть, отнесут ее в историю Сажерука, но уж точно не обратно. Только один человек мог помочь ей вернуться — Фенолио, творец того мира, куда они собирались уйти, создатель стеклянных человечков и синекожих фей, Сажерука, но также и Басты. Да, только Фенолио сможет отправить ее назад. Всякий раз, когда Мегги думала об этом, решимость покидала ее и ей хотелось отказаться от своей затеи, вычеркнуть два слова, которые она добавила в листок Орфея: «и девочку…»

А если она не отыщет Фенолио? Что, если его уже и нет там, в его истории? «Да ладно! Конечно, он там! — говорила Мегги себе каждый раз, как у нее начинало колотиться сердце от этой мысли. — Он же не может сам вчитать себя обратно — для этого ему нужен чтец!» А что, если Фенолио нашел себе там другого чтеца, такого, как Орфей или Дариус? Ведь дар этот, похоже, не так уникален, как они с Мо раньше думали.

«Нет! Он все еще там! Наверняка!» — твердила Мегги, в сотый раз перечитывая прощальное письмо родителям. Она сама не знала, почему взяла для него ту мраморную бумагу, которую они с Мо вместе раскрашивали. Вряд ли это его смягчит.

Мо, родной! Дорогая Реза!(Мегги знала свое письмо наизусть)

Пожалуйста, не волнуйтесь за меня. Фарид должен найти Сажерука и предупредить его про Басту, и я иду с ним. Я не задержусь там надолго, я хочу только взглянуть на Непроходимую Чащу и на Жирного Герцога, на Козимо Прекрасного и, может быть, еще на Черного Принца с его медведем. А еще я хочу снова увидеть фей, стеклянных человечков и Фенолио. Он отправит меня обратно. Вы ведь знаете, что он это умеет. Не волнуйтесь. Ведь Каприкорна там больше нет.

До скорой встречи! Целую и обнимаю вас крепко-крепко.

P. S. Мо, я принесу тебе оттуда какую-нибудь книгу. Там наверняка есть чудесные книги, рукописные, со множеством картинок, как у Элинор под стеклом. Только намного красивее. Пожалуйста, не сердись на меня.

Она три раза рвала это письмо и писала снова, но лучше оно от этого не стало. Ведь нет таких слов, которые помешают Мо рассердиться, а Резе плакать от страха за нее — как в тот день, когда она пришла из школы на два часа позже обычного. Она положила письмо к себе на подушку — здесь они его точно увидят — и снова подошла к зеркалу. «Мегги, что ты делаешь? — подумала она. — Что ты делаешь?» Но отражение ничего не ответило.

Фарид, постучавшись незадолго до полуночи в комнату Мегги, оторопел, увидев ее в новом платье.

— У меня нет подходящих туфель, — сказала она, — но платье, к счастью, такое длинное, что сапог почти не видно, правда?

Фарид кивнул.

— Тебе очень идет, — пробормотал он смущенно.

Впустив его, Мегги заперла дверь на ключ и вынула его, чтобы замок можно было открыть снаружи. У Элинор есть запасной ключ, правда, она, конечно, не помнит, где он лежит, но уж Дариус-то наверняка знает. Она снова взглянула на письмо на подушке…

• Предыдущая
• 20/123
• Следующая