Богиня по ошибке - Каст Филис Кристина - Страница 4

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая

Я провела дрожащей рукой по волосам.

«Что происходит? Что это было? Я разглядывала вазы и…»

Я вновь переключилась на стол с керамикой, и мой взгляд тут же притянула к себе ваза, стоявшая последней в ряду. Ноги сами зашагали к ней, прежде чем я дала им команду. Дрожащая рука потянулась к бирке, гласившей: «Лот № 25. Копия кельтской вазы. Оригинал стоял на шотландском кладбище. Цветное изображение верховной жрицы Эпоны, кельтской богини лошадей, выслушивающей мольбы».

У меня словно раскалились глаза, все стало расплывчатым, когда я вновь взглянула на вазу. Поморгав для лучшей видимости, я принялась внимательно ее изучать, стараясь игнорировать странное чувство, охватившее меня.

Ваза высотой в пару футов имела форму основания лампы. Сбоку была приделана изогнутая ручка. Открытое горлышко изящно заострено. Но не форма и не размер привлекли меня, а круговая сцена, изображенная на керамическом изделии. На черном фоне, лишь подчеркивавшем яркость и живость золотых и кремовых красок, была нарисована женщина, возлежавшая на подушках, набросанных на некое подобие шезлонга. Она расположилась спиной к зрителю, поэтому можно было разглядеть лишь изгиб ее талии, вытянутую руку, которую она по-царски протянула к людям, молящимся на коленях перед ней, и пышные локоны.

— Волосы совсем как у меня.

Я даже не сознавала, что говорю вслух, пока не услышала свой голос. Но ее волосы действительно были похожи на мои, только длиннее. Тот же рыжевато-золотой оттенок, те же непокорные волнистые кудряшки. Рука невольно потянулась к вазе, чтобы потрогать ее, хотя я сама оставалась остолбеневшей.

— Ой! Горячо! — Я поспешно отдернула палец.

— А я не знал, что вы интересуетесь керамикой. — На меня косил глаза мистер Залысина. — Кстати, я довольно хорошо разбираюсь в некоторых категориях ранней американской керамики. — Он облизнул губы.

— На самом деле я не интересуюсь ранней американской керамикой.

Повторное появление Залысины в моем личном пространстве подействовало на меня как ушат холодной воды, избавив от всех странных чувств.

— Все-таки это юго-запад, а мне больше импонирует греко-романское направление.

— Понятно. Я видел, что вы любовались действительно потрясающим экземпляром.

Он протянул свои потные ручонки, по-тараканьи юрко подхватил вазу и перевернул ее вверх дном, чтобы прочитать надпись. Я следила, не проявит ли этот тип какую-то странность, но он продолжал быть самим собой, обыкновенным ботаником.

— Мм, вы не замечаете ничего, скажем так, необычного в этой вазе?

— Нет. Довольно хорошо выполненная копия, но ничего необычного ни в жрице, ни в самой вазе я не вижу. А что вы имеете в виду? — Он поставил вазу на место и промокнул верхнюю губу сырым носовым платком.

— Когда я до нее дотронулась, то мне показалось… даже не знаю… что она горячая, что ли, — Я вперилась ему в глаза, стараясь понять, насколько очевиден мой невротический срыв.

— Смею ли я предположить, что это было тепло вашего собственного тела? — Он проник еще дальше в мое личное пространство, практически уткнулся носом мне в грудь.

Мистер Залысина чуть ли не пускал слюни. Тьфу.

— А знаете, вы, вероятно, правы, — промурлыкала я. Он перестал дышать и снова облизнулся.

Я зашептала:

— Наверное, у меня случился приступ лихорадки. Все никак не избавлюсь от противной грибковой инфекции. Впрочем, в такую жару это неудивительно, — улыбнулась я и слегка поежилась.

— Боже мой! Боже мой!

Залысина быстро ретировался из моего личного пространства. Я улыбнулась и начала наступать. Он продолжал пятиться.

— Пожалуй, мне следует вернуться к стеклу времен депрессии. Не хочу пропустить начало торгов. Удачи вам, — сказал этот тип и был таков.

Какие все-таки эти мужики занозы в заднице. Зато избавляться от них легко, просто вытяни карту женской проблемы, сыграй этим козырем, и они тут же слиняют. Мне нравится думать, что это лишь один маленький способ, с помощью которого Господь позволяет нам с ними поквитаться. Как-никак, именно мы отвечаем за продолжение рода.

— Что же все-таки не так с этой проклятой вазой?

Словами и не скажешь, совсем как в «Тенях прошлого»[11]. Пелена перед глазами, отсутствие дыхания, горячая на ощупь ваза, одинаковые волосы. Ой, я вас умоляю, у меня, скорее всего, случился преждевременный прилив, лет на двадцать, ладно, на пятнадцать раньше положенного. Я решила обратиться к первоисточнику. К таинственной вазе, урне, гадскому горшку.

Она стояла вполне невинно там, куда ее поставил мистер Залысина, отпечатавший на блестящей поверхности влажные следы потных пальчиков. Я сделала вдох, очень глубокий. Нет, что-то в этом керамическом изделии меня определенно заинтриговало. Я сощурилась и наклонилась поближе, стараясь не прикасаться к вазе. Волосы жрицы действительно были похожи на мои, только длиннее. Ее правую руку, грациозно вытянутую ладонью кверху, окутывала прозрачная светлая ткань. Жрица благосклонно принимала дары коленопреклоненных просителей. Ее предплечье обхватывал золотой обруч, тонкие браслетки украшали и запястья. Она не носила колец, но тыльную сторону ладони украшал знак…

— Господи! — Я поспешила зажать рот рукой, подавляя крик.

Внутри у меня что-то оборвалось, снова стало трудно дышать. Потому что тыльную сторону ее ладони украшала не татуировка и не драгоценность. Это был шрам, оставшийся от ожога третьей степени. Я знала это, потому что мою правую руку «украшал» тот же самый знак.

— Дамы и господа, начинаем аукцион. Пройдите, пожалуйста, к лоту номер один, слева от фонтана. Мы начнем с гостиного и спального гарнитуров.

До меня доносилось гудение аукциониста, пока велась битва за лот номер один — копию викторианского дубового спального гарнитура из шести предметов, но ваза целиком поглотила все мое внимание. Вместе с другими участниками торгов, отбившимися от стада, я оставалась у приглянувшегося предмета, ожидая, пока аукцион приблизится ко мне. Трясущейся рукой я нащупала в темной глубине своей сумки завалявшуюся пачку бумажных салфеток, осторожно потянулась к вазе и стерла грязные отпечатки, оставленные лысеющим ботаником. Возможно, это была всего лишь игра света. Я несколько раз моргнула, потом снова посмотрела на руку жрицы и опять на свою.

Знакомый шрам от ожога никуда не делся — оставался на своем месте с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Я тогда решила, что помогу бабушке быстрее вскипятить воду для макарон, если буду потряхивать кастрюлю за ручку. Разумеется, кипяток больно ошпарил меня, оставив на всю жизнь необычный шрам в виде звездочки. Тридцать один год спустя вспухшая кожа все еще провоцировала друзей и новых знакомых отпускать комментарии. Неужели у дамы на вазе был такой же шрам?

Невозможно. Тем более на копии древней кельтской погребальной вазы.

Все же он там был во всей своей красе, как бы говоря мне: «Смотри, и волосы как у тебя, и шрам как у тебя, и вообще ты близка к нервному срыву».

— Мне нужно выпить. — Это было еще мягко сказано.

Взгляд, брошенный в сторону аукциониста, убедил меня в том, что очередь дошла всего лишь до лота номер семь, копии шкафа эпохи Людовика Четырнадцатого, за который претенденты бились быстро и яростно. У меня оставалось время отыскать буфет и взять себя в руки, прежде чем очередь дойдет до предметов искусства. Ясное дело, я не собиралась торговаться за лот номер двадцать пять. Крутая репродукция с драконом отправится отсюда с кем — то другим. Ваза — вот на что должны быть направлены мои энергия и деньги.

Как ни странно, но стоило мне отойти от стола с керамикой, как я снова почувствовала себя нормально. Никаких приливов, затрудненного дыхания и прочих глюков вроде «время внезапно остановилось». Импровизированный буфет был устроен возле фермерского оборудования. Там продавали холодные напитки, кофе и зловещего вида булочки с сосиской. Я заказала диетический безалкогольный напиток, все равно какой, не спеша потягивала его и медленно шла обратно к керамике.

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая