Скандал из жизни знаменитости - Майклс Ли - Страница 22

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая

– Да нет, не очень.

Рот Чейза превратился в тонкую линию.

– Понятно. Читала статьи в газетках.

– Да, конечно, но я им не поверила.

Казалось, он обдумывал этот ответ так и эдак и наконец улыбнулся:

– Извини. Я должен был сразу понять, что ты не из тех, кто верит потокам грязи из так называемых газет.

От нежданного тепла в его голосе у Аманды мурашки побежали по спине. Она постаралась сохранить ровный тон:

– Меня немного удивила статья в «Современной женщине» да еще снимок на обложке.

Брови у него едва заметно поднялись.

– Пусть Дезире и была актрисой, но потребовалось бы настоящее чудо, чтобы женщина сумела вернуть себе такую форму спустя всего три недели после родов.

Чейз рассмеялся.

Ники из остатков спагетти сооружал в тарелке холмы и долины.

– Расскажи опять историю про выбранного ребенка, папочка.

– Перед сном, Ники.

– Нет, сейчас. – Он заметил неодобрительно сдвинувшиеся брови Аманды и повернулся с умоляющей улыбкой. – Ну пожалуйста, папочка!

Чейз посмотрел на Аманду и покачал головой, словно извиняясь за скучные подробности. Но ей эта история вовсе не казалась скучной. По сути дела, это была простая, но трогательная сказка о двух людях, которые очень хотели ребенка и потому выбрали себе маленького мальчика и назвали его Ники.

– Когда я увидел тебя в первый раз, – сказал Чейз, – тебе было всего три дня от роду. Ты лежал в большой белой корзине, на тебе была желтенькая кофточка с вышитыми зайчиками, ты сучил ножками и как раз собирался разреветься, требуя бутылочку с молоком. Но потом ты увидел пальчики на своих ножках, и они привели тебя в такой восторг, что ты даже забыл заплакать.

Ники фыркнул от смеха.

– А когда я взял тебя на руки, ты уткнулся личиком прямо мне в шею – и с тех пор ты стал моим любимым мальчуганом.

У Аманды сжалось горло, на глаза навернулись слезы, и ей пришлось сморгнуть их. Эта картина как будто стояла у нее перед глазами – большой мужчина, крохотный младенец и неожиданно проснувшийся древний инстинкт, навечно связавший их.

Чейз, правда, тоже не остался равнодушным к собственному рассказу, так что ей нечего было стесняться.

Ники с сомнением спросил:

– Неужели мне и вправду так понравились пальчики на ногах?

– Мне, во всяком случае, показалось, что вправду. А что ты думаешь? Пальчики действительно очень смешные штучки. – Чейз наклонился, сдернул туфельку с ноги малыша и принялся щекотать ему пальчики. Ники заверещал от восторга.

Задолго до конца этой шуточной борьбы Ники, даже несмотря на полотенце, был с ног до головы покрыт кетчупом, так что Аманда предложила сразу окунуть его в ванну.

– Если ты его в таком виде понесешь наверх, то и сам будешь весь в соусе, – объяснила она Чейзу.

Он виновато согласился.

– Вообще-то я заслуживаю этого после подобной возни. Помочь тебе?

– Да нет, пока вода наливается, я достану игрушки.

Через несколько минут Ники уже весело плескался в ванне. Когда Аманда вернулась, пол в кухне был вытерт, все тарелки сложены в посудомоечную машину, а Чейз отдыхал в гостиной.

– Извини за кавардак, – сказал он. – История о приемном ребенке – одна из самых любимых у Ники, он может слушать ее часами, если его не отвлечь чем-нибудь.

– Могу понять, почему она ему так нравится. Это очень красивая история. – Она кашлянула, прочищая горло. – Я бы спросила, если ты не против…

Чейз пожал плечами.

– Сколько угодно.

– Тебе что-нибудь известно о его происхождении, о родителях?

– Не очень много. Мы с Дезире – а особенно она – не хотели вдаваться в детали. Ей казалось, что он станет нам роднее, если мы не будем выискивать его внешнего или внутреннего сходства с родителями.

Аманда понимающе кивнула.

– Ну и, кроме того, когда мы узнали о скором рождении ребенка, съемки «Зимы моего сердца» были в самом разгаре, так что у нас и времени-то особенно не оставалось на всякие вопросы, даже если бы мы и захотели их задать. Усыновление было частным, адвокат пообещал нам, что обо всем договорится лично, так что мы предоставили ему полную свободу действий.

Аманда твердила себе: самое время покончить с этой темой, но не смогла удержаться от замечания:

– Меня немножко удивляет, что при вашей занятости вы пошли на все эти хлопоты с ребенком.

Ей казалось, он обидится или просто проигнорирует вопрос. Но он ответил, причем совершенно спокойно:

– На ребенке настаивала Дезире. Она твердила, что без малыша женщина не может до конца себя реализовать. Должен признаться, что меня эта идея прельщала куда меньше, но как только я взял Ники на руки… – Он улыбнулся. – Он и вправду уткнулся лицом мне в шею, мне было щекотно от его дыхания, и мурашки побежали по всему телу… и с тех самых пор для меня он – единственный ребенок на свете.

– Он и сейчас еще не прочь уткнуться лицом в шею, верно?

– Кроме тех случаев; когда вдруг вспоминает, что уже вырос, и минутку-другую изображает из себя большого!

Ники объявился на пороге, завернутый, наподобие тоги, в банное полотенце. Забрался к Аманде на колени и уткнулся лицом ей в плечо. Она улыбнулась Чейзу поверх его головки и принялась напевать колыбельную.

– Давай-ка я его лучше отнесу в постель, – сказал Чейз. Он с явной неохотой оторвался от тахты и поднял малыша на руки. Тот в полусне запротестовал, но веки у него настолько отяжелели, что Аманда была уверена: он даже не понимает, что с ним делают и куда несут.

Она продолжала сидеть в кресле, глядя снизу вверх на Чейза, а тот склонился над ней, бережно прижимая к себе Ники, и спросил:

– Не поднимешься ко мне посидеть перед сном?

Ей не хотелось, чтобы вечер так быстро заканчивался.

– Хорошо, – отозвалась она.

В его номере царил полумрак, который рассеивал один-единственный ночник в гостиной. Такие, как правило, не входили в обстановку люксов. Интересно, думала Аманда, Чейз привез ночник с собой или персонал постарался без ее ведома? Не так уж это и важно, конечно. Просто было непривычно видеть один из самых роскошных номеров в гостинице в свете ночника, словно срисованного из мультфильма.

– Устраивайся поудобнее, – предложил ей Чейз и понес Ники в ту спальню, где стояли две кровати. Но она осталась у двери. Глупость, наверное, но ей было неловко чувствовать себя гостьей в люксе.

В крошечной прихожей на узкой мраморной крышке тумбочки были стопкой сложены несколько дешевых изданий. Она просмотрела их, стараясь не вспоминать о том, что рыться в чужих вещах некрасиво. У него отменный вкус: среди книг были и такие, которые она сама мечтала прочитать.

Чейз, вернувшись, остановился в проходе.

– Все в порядке, Аманда?

Она провела пальцем по краю тумбочки.

– Я проверяю, хорошо ли была сделана уборка.

– О, а я было подумал, что ты подсчитываешь количество женщин, которых я сюда тайком затащил за последнюю неделю.

– Ничего подобного, – рассмеялась она.

– Уже полегче.

– Имея под боком Ники, тебе не удалось бы никого затащить.

Чейз моргнул.

– Совершенно справедливо, но отнюдь не лестно. – Он прошел к небольшому бару в стенке и спросил: – Коньяк подойдет?

– Да, спасибо. – Она сделала глоток из протянутой им рюмки. – Не пойми меня неправильно, Чейз. Меня восхищает твое желание всегда быть рядом с Ники, но, когда он приезжает вместе с тобой на съемки, твоя жизнь страшно осложняется.

– Ты права. – Он приблизил к ней свое лицо и улыбнулся. – Ники осложняет мне жизнь самым приятным образом. Возьмем, к примеру, тебя. Если бы не Ники…

Но он не закончил фразу. Вместо этого он поцеловал Аманду – долгим, неспешным, глубоким поцелуем, от которого у нее колени обмякли, как рисовый пудинг. Она ощутила на губах вкус коньяка, но только не обычного, а выдержанного, густого, ароматного напитка, который ударил ей в голову и расслабил все мышцы.

Но ее чувств этот поцелуй не затуманил. Чейз потянул ее за собой на Диван, и, когда его губы заскользили по ее щекам, виску, полуприкрытым векам, каждая клеточка в ней отозвалась на его прикосновения.

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая