Талисман - Страуб Питер - Страница 42

• Предыдущая
• 42/98
• Следующая

Второй мужчина проделал то же самое, за ним третий, четвёртый… Через пять минут в воздухе оказалось около пятидесяти человек. Они спрыгивали с башни, выписывали «восьмёрки» и оказывались с другой стороны башни; вновь «восьмёрка» — и возвращение на исходную площадку. И все повторялось сначала.

Они парили и танцевали в воздухе. Джек восхищённо смеялся. Зрелище напоминало балет на воде, где все кажется очень простым, если смотреть со стороны, и очень сложным, если попытаться самому.

Но здесь было другое. Полет людей не выглядел лёгким делом, не требующим усилий; они явно затрачивали много энергии для пребывания в воздухе; и Джек почувствовал страх за них.

Ему вспомнились времена, когда мать брала его с собой к своей подруге Мирне, которая была настоящей балериной, работающей в профессиональной труппе. Джеку приходилось видеть Мирну и других танцоров в спектаклях — мать часто ходила с ним на премьеры. Но он никогда не видел Мирну на репетициях… И вот однажды это случилось. Джека тогда потряс контраст между впечатлением от балета на сцене, где, казалось, все делается легко и просто, и репетицией у станка, когда лицо балерины обливается потом, а хореограф не хвалит, а только ругает. Комнату, где занимались балерины, заполнял тяжёлый запах пота.

На шеях вздувались вены. Кроме замечаний хореографа единственными звуками были шарканье ног по полу и тяжёлое, прерывистое дыхание. Джек внезапно понял, что танцоры постепенно убивают себя. Больше всего ему запомнилось выражение их лиц — полное сосредоточение, преодоление боли и удовольствие от выполняемой работы. Джек не мог понять, в чем тут можно находить удовольствие. Неужели боль может доставлять удовольствие?

Людям, которые летали перед ним, тоже, наверное, больно. Интересно, это действительно крылатые люди, как люди-птицы из сериала «Флэш Гордон», или крылья их подобны крыльям Икара? Впрочем, это не имело значения… во всяком случае, для Джека.

«Радость.

Они живут среди волшебства, эти люди.

Радость помогает им взлететь».

Вот что имело значение. Их поддерживала радость, и неважно, были ли крылья прикреплены к плечам или росли из них. Потому что даже отсюда он видел на их лицах такое же выражение, что у балерин из труппы Мирны. То, что делали парни в небе, было одновременно ужасно и прекрасно.

«Все это похоже на игру», — подумал Джек, и внезапно почувствовал истинность этого утверждения. Игра, или нет, — скорее подготовка к игре. Подготовка к зрелищу, участвовать в котором могут только избранные.

«Радость», — вновь пришло в голову мальчика. Он встал, рассматривая людей, рассекающих воздух. Его волосы развевал ветер. Он стоял, как юный рыбак в поэме Элизабет Бишоп; время его невинности прошло, и кругом была радуга, радуга, радуга…

«Радость — это исключительно бодрящее слово».

Чувствуя себя ещё лучше, чем раньше, когда все это только началось — только Господу известно, как давно это началось — Джек вновь двинулся вперёд по Западной Дороге. Его шаги были легки, на лице блуждала улыбка. Он оглядывался назад, и ещё долго мог видеть летающих. Воздух Территорий был настолько чист, что казался прозрачным. И даже после того, как башня и люди, парящие над ней, скрылись из виду, у мальчика осталось ощущение радости, подобное радуге над головой.

Когда солнце начало садиться, Джек понял, что не станет возвращаться в другой мир — в Американские Территории. И не потому, что волшебный напиток так ужасен на вкус. Просто мальчику не хотелось покидать этот чудесный мир.

Травы источали душистый аромат. Изредка встречались деревца, похожие на маленькие эвкалипты. Вдалеке виднелась ровная гладь воды, показавшаяся вначале Джеку частью неба, более интенсивно окрашенной. Это было озеро. «Великое озеро», подумал он, улыбаясь. Можно было предположить, что в другом мире это озеро называлось Онтарио.

Ему было хорошо. Он свернул направо, немного в сторону от Западной Дороги. Им владела радость, вскормленная чистым воздухом Территорий. Только одно тревожило мальчика, и это было воспоминание («шесть, шесть, Джеку шесть») о Джерри Блэдсо. Почему он не идёт у него из головы?

«Нет — не воспоминание… два воспоминания. Сперва я и Ричард Слоут слушали, как миссис Фини рассказывала своей сестре, что его убило током, и что очки вплавились в нос, и что она слышала разговор мистера Слоута по телефону, и что он сказал… А потом — слова отца: — Все является последовательным, только некоторые последствия могут быть неприятными. Что привело к неприятностям Джерри Блэдсо? Это ведь неприятно, когда очки вплавляются в переносицу…»

Джек остановился.

«Что ты хочешь этим сказать?»

«Ты знаешь, что я хочу этим сказать, Джек. Твой отец и Морган — они оба были здесь в тот день. И они что-то сделали, или один из них сделал. Что-то большое или малое — возможно, подбросили камень или раздавили яблочный огрызок. И вот… в твоём мире прозвучал отголосок, убивший Джерри Блэдсо».

Джек знал, почему это воспоминание так долго не уходит из его памяти

— потому что любой его поступок здесь может обернуться трагедией там. Начнётся вторая мировая война? Наверное, нет. Он никогда не убьёт ни одного короля: ни молодого, ни старого. Но что могло произойти такого, что погубило Джерри Блэдсо? Может быть дядя Морган застрелил его Двойника (если у Джерри был двойник)? Или попытался познакомить Территории с особенностями электричества? Или произошло нечто более простое — например покупка мяса в торговом городке?

Внезапно во рту у Джека пересохло.

Он подошёл к ручейку, бегущему у обочины дороги, и опустил в него руки. Руки сразу же заледенели. Ручеёк был слабо освещён лучами заката… но внезапно стал быстро окрашиваться в красный цвет, и, казалось кровь потекла ручьём вдоль дороги. Потом вода почернела. Когда она опять приобрела свой обычный цвет, — Джек увидел…

До его слуха донёсся тихий мяукающий звук, и он увидел экипаж Моргана, несущийся по Западной Дороге. На месте кучера сидел Элрой, хлыстом погоняющий лошадей. Хлыст был зажат не в руке; его держало подобие копыта. Экипаж вёл Элрой, изо рта которого шёл запах смерти; Элрой, который не мог дождаться, когда вновь найдёт Джека Сойера; Элрой, охотящийся за ним.

Джек увидел нечто, и увиденное болезненно поразило мальчика: глаза лошадей горели; Они были полны света — полны жгучего невыносимого света.

«Экипаж ехал назад той же дорогой… и он был послан за ним».

Мальчик нащупал бутылку Смотрителя и зеркальце продавца ковров. Экипаж был довольно далеко… но он быстро приближался.

Элрой на облучке… и Морган внутри. Морган Слоут? Морган из Орриса? Неважно. Это одно и тоже.

Мальчик схватил бутылку. Он нервно оглянулся, как будто ожидая увидеть появление чёрного экипажа совсем рядом с собой. Конечно, он не увидел ничего, звуки стали удаляться…

Экипаж Моргана ехал в десяти милях отсюда, на востоке.

«Все, с меня хватит», — подумал Джек, поднося бутылку ко рту. Он помедлил, и в сознании внезапно вспыхнуло: «Эй, подожди! Подожди минуту, черт побери! Ты хочешь быть убитым?»

Нет, этого он не хотел. Джек отошёл на десять или двадцать шагов в сторону, и лишь там сделал глоток.

«Нужно вспомнить, какие при этом ощущения», — подумал он. — «Мне необходимо… тем более, что я могу теперь долго не попасть сюда».

Он оглянулся на заросли трав, чернеющие в темноте. Ветер усиливался: он яростно трепал траву.

«Ты готов, Джекки?!»

Джек закрыл глаза и приготовился, зная, какие ощущения последуют за этим.

— Банзай! — вздохнул он и отпил глоток.

Джек лежал вниз лицом на склоне холма. Он поднял голову и огляделся по сторонам. Как плохо пахло в этом мире — его мире! Газолин, другие неизвестные ему яды, выхлопные газы и шум проезжающих по шоссе машин. За спиной мальчика дорога уходила в гору, как на гигантском телеэкране.

• Предыдущая
• 42/98
• Следующая