Талисман - Страуб Питер - Страница 21

• Предыдущая
• 21/98
• Следующая

— Ради кого? — глупо переспросил Джек, но Капитан уже вёл его по коридорам — влево, ещё раз влево, и ещё раз влево.

— Мы шли не этой дорогой, — удивился Джек.

— Не стоит снова проходить мимо парней, которые нас уже видели, — бросил в ответ Капитан. — Это люди Моргана. Ты видел высокого?

— Да. — Джек вспомнил улыбку и глаза, которые оставались холодными. Другие выглядели помягче. Этот же производил впечатление жестокого человека. И выглядел не вполне нормальным. И ещё: он был чем-то знаком мальчику.

— Осмонд, — пояснил Капитан, сворачивая на этот раз направо.

Усиливался запах сырого мяса, воздух переполнился им. Джеку безумно захотелось есть, во рту скопилась слюна.

— Осмонд — это правая рука Моргана, — добавил Капитан. — Он видит слишком многое, и мне не хотелось бы, чтобы он дважды видел тебя, мальчик.

— Что вы имеете в виду?

— Т-с-с-с! — он почти грубо схватил Джека за плечо. Они увидели домотканую занавеску, висящую на двери. Мальчику это напомнило театральный занавес. — Теперь плачь, — прошептал ему Капитан прямо в ухо.

Он отдёрнул занавес и втолкнул Джека в кухню, переполненную самыми разнообразными ароматами (среди них доминировал уже знакомый запах мяса). Мальчик оробел в этой непривычной обстановке. Его окружали женщины в белых колпаках и передниках. Все они дружно уставились на него и Капитана.

— И чтобы больше никогда! — прорычал Капитан, встряхнув его, как удав кролика… Одновременно они продолжали двигаться через большое помещение к двери в задней стене. — Чтобы больше никогда, слышишь? Если ты ещё раз нарушишь свой долг, я сниму с тебя шкуру, как кожуру с картошки!

И тихо прошептал мальчику.

— Они все запомнят и обо всем расскажут. Плачь же, черт тебя побери!

Пока Капитан тащил его за руку через кухню, Джеку вдруг необычайно отчётливо представилась его мать, лежащая в гробу в белом платье. На ней были золотые серёжки, подаренные им два года назад на Рождество. Потом лицо её стало изменяться. Подбородок округлился, нос принял классическую форму. Волосы стали светлее и гуще. Теперь это была Лаура де Луизиан, и хотя гроб, в котором она лежала, был по размерам не больше обыкновенного, он казался огромным и тяжёлым — гроб времён викингов. Это была Лаура де Луизиан, Королева Территорий, но воображение упрямо рисовало белое платье его матери и золотые серьги, которые дядя Томми помог ему купить в магазине на Беверли-Хиллз. Из глаз Джека покатились горячие слезы — не поддельные, а настоящие. Он оплакивал не только свою мать, а обеих умирающих женщин, разрушаемых невидимой глазу силой, которая прекратит действовать только тогда, когда обе умрут.

Сквозь слезы он увидел огромного человека в развевающихся белых одеждах, идущего через комнату к ним. Он производил впечатление шеф-повара.

— УБИРАЙТЕШЬ! — зашипел он на них, размахивая вилкой, которая в его лапе производила угрожающее впечатление.

Женщины разлетелись в разные стороны, как птицы. Одна из них уронила готовый пирог и вскрикнула. По полу, как кровь, растекался клубничный сироп.

— УБИРАЙТЕШЬ ВОН ИЗ КУХНИ, БЕЖДЕЛЬНИКИ! ЭТО НЕ ПРОШПЕКТ ДЛЯ ПРОГУЛОК! ЕШЛИ ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ, Я ПОЖОВУ ОХРАНУ!

Он кричал на них, сильно шепелявя от волнения. Глаза его были полуприкрыты. Капитан отпустил Джека, лениво развернулся — и через секунду шеф-повар валялся на полу в шести с половиной футах от них. Вилка лежала рядом в луже сиропа. Шеф-повар застонал. Потом стал отползать назад, периодически оглашая кухню скорбными воплями: дескать, он умирает, Капитан убил его; он искалечен, — жестокий и бессердечный Капитан Внутренней охраны сломал ему правую руку, так что до конца дней ему предстоит оставаться калекой; Капитан причинил ему ужасную боль, и лучше бы ему не родиться…

— Заткнись! — резко приказал Капитан, и шеф-повар умолк. Сразу же. Он лежал на полу, как большой ребёнок, прижимая правую руку к груди. Кухарки, замерев, смотрели на эту сцену. Джек, моргая, заметил чернокожего мальчика (коричневого, вспомнилось ему), стоящего у края печки с приоткрытым от удивления ртом.

— Слушай, и я дам тебе совет, который ты не найдёшь в «Книге Правильного Хозяйствования», — процедил Капитан; он приподнял шеф-повара и приблизил его лицо к своему.

— Никогда не закусывай удила. Никогда… никогда!.. не бросайся на человека с ножом… или вилкой… или топором… Ты темпераментный шеф-повар, но твой темперамент не должен относиться к личности Капитана Внутренней охраны. Ты понял меня?

Шеф-повар испуганно закивал, шепча себе под нос — Джек не расслышал всего — что-то про мать Капитана и собак, бегающих вокруг павильона.

— Возможно, — сказал Капитан, — Я никогда не видел свою мать. Но ты не ответил на мой вопрос.

Он пнул шеф-повара в бок тяжёлым башмаком, потом размахнулся и ударил изо всех сил, так что шеф-повар вскрикнул. Женщины испуганно зашушукались.

— Когда же ты поймёшь, что капитаны сильнее шеф-поваров?! Потому что если ты не поймёшь, мне придётся ещё раз объяснить тебе эту простую истину.

— Я понял! — заорал несчастный шеф-повар. — Я уже понял! Я понял! Я…

— Отлично. Потому что сегодня мне и без того пришлось объяснить слишком много. — Капитан потряс Джека за плечо. — Верно, мальчик? Ну да что он может сказать? Парень — такой же болван, как и его мамаша.

Капитан обвёл взглядом кухню.

— Приветствую вас, леди. Да пребудет с вами благосклонность Королевы!

— И вам того же, добрый господин! — отвесила ему поклон самая старшая из кухарок. Остальные последовали её примеру.

Капитан потащил Джека через кухню. Мальчик вновь закричал. Из глаз текли горячие солёные слезы.

«У обеих женщин руки лежали на груди, вот так…» — думал Джек.

Они миновали ещё одну занавеску.

— Ох! — тихо произнёс Капитан. — Мне это не нравится. Слишком уж дурно пахнет…

Влево, вправо, ещё раз вправо. Джеку показалось, что они добрались до наружной стены павильона, и он с удивлением подумал, что изнутри дворец гораздо больше, чем может показаться снаружи. Они вышли наружу. Ярко светило полуденное солнце, и Джек зажмурился.

Капитан не колебался. Он вёл мальчика мимо конюшни, откуда доносилось ржание и запах конского пота. Джек увидел открытый курятник. Вокруг бродили цыплята. Хромой мужчина палкой загонял их вовнутрь. Привязанная к изгороди лошадь, ненамного больше пони, скучающим взглядом смотрела на него. Они уже почти прошли конюшню, как вдруг до Джека дошло — у лошади две головы!

— Эй! — воскликнул он. — Давайте вернёмся в конюшню. Там…

— Нет времени.

— Но у лошади…

— Я сказал, нет времени! — Капитан повысил голос. — И если я ещё когда-нибудь поймаю тебя лежащим вместо того, чтобы работать, ты получишь вдвое больше!

— Не надо! — жалобно попросил Джек (хотя на самом деле эта тема показалась ему несколько избитой). — Я больше не буду! Я буду хорошим!

Перед ними возникли высокие ворота в стене. Тяжёлые ржавые петли удерживали их. Ворота были немного приоткрыты и сквозь них проглядывала дорога. Джек понял, что они обошли вокруг павильона.

— Благодарение Господу! — облегчённо вздохнул Капитан. — Теперь…

— Капитан! — раздался голос позади них. Голос был тихий, но властный. Капитан замер. Казалось, голос ждал той самой минуты, когда они почти достигли своей цели.

— Ты не мог бы представить мне своего… хм… сына?

Капитан повернулся на голос, разворачивая Джека. Перед ними стоял высокий худой мужчина, тот, которого так опасался Капитан — Осмонд. Его темно-серые глаза меланхолически рассматривали спутников. Глаза казались бездонными. В Джеке проснулся страх.

«Он сумасшедший», — интуитивно почувствовал Джек. — «Совершенно безумный».

Осмонд сделал пару шагов им навстречу. В левой руке он держал кнут с блестящей металлической рукоятью.

— …Твоего сына? — повторил Осмонд, и сделал к ним ещё один шаг.

И Джек понял, почему этот человек казался ему знакомым. В день, когда Джека хотели похитить — разве не Осмонд был Белым костюмом?

• Предыдущая
• 21/98
• Следующая