Кровавая жатва - Болтон Шэрон - Страница 1

• 1/96
• Следующая

Каждый новый роман Шэрон Болтон поклонники триллеров ждут с нетерпением. Ведь автор умеет связать события в такой замысловатый узел, создать настолько непредсказуемый и захватывающий сюжет, в котором есть и мистика, и детективное расследование, и тонкие психологические наблюдения, что оторваться от книги просто невозможно. Трудно поверить, что роман написан не профессионалом, а успешным маркетологом и PR-менеджером. В университете Шэрон Болтон получила степень магистра по деловому администрированию, в свободное время с упоением читала классику, но и подумать не могла, что сама сможет писать. Литература всегда была для нее увлечением, но не более того. Вынужденный перерыв в карьере стал толчком к написанию собственного романа – «Жертвоприношение». Неожиданно для самой Болтон, книга стала бестселлером. Окрыленная успехом, она написала «Последнюю жертву», которую с восторгом встретили читатели и критики. Предлагаем вам еще один роман автора, зарекомендовавшего себя как мастера непредсказуемой, динамичной интриги.

Кровавая жатва… Так жители небольшого английского городка, стоящего среди торфяников, называют день, в который происходит осенний убой скота. Следующий за ним праздник – День мертвых. Да, в этом городке мертвых почитают больше, чем живых. Это шокирует нового викария Гарри Лейлока. Да и церковь, которая до его появления много лет была закрыта, производит странное впечатление – это не дом Бога, где царят мир и спокойствие, а место, где все напоминает о боли и смерти, где звучит странный голос, где замки не спасают от ночных визитов таинственных незнакомцев. Преподобный Лейлок чувствует, что здесь скрывается ужасная тайна, а события, происходящие в городе, только подтверждают эти подозрения: детей мучают кошмары, двухлетняя девочка едва не погибает, в подземелье церкви ощущается запах смерти, а в старой могиле оказываются останки еще двух детей. Зловещие знаки предвещают беду.

Мистические тайны, загадочные происшествия, драматические события этого потрясающего романа напоминают лучшие произведения Эдгара Уоллеса и Гилберта Кита Честертона. Священник Гарри и психолог Эви вместе распутывают клубок страстей и судеб. Но приближение к разгадке роковой тайны может стоить им не только любви, которая впервые согрела их сердца, но и жизни. «Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот…»

Даже самым искушенным читателям и в голову не придет, что небольшой городок скрывает тайну, достойную семейства Борджиа…

Наконец это все-таки случилось. Он этого боялся, хотя понял это только теперь, оглядываясь назад. Осознание того, что худшее уже позади, что больше не нужно будет притворяться, принесло своего рода облегчение. Возможно, теперь он перестанет вести себя так, будто это обычный город, в котором живут нормальные люди. Гарри сделал глубокий вдох и понял, что смерть пахнет вполне буднично: это запах сточной канавы, мокрой земли и пластика.

Череп, лежавший менее чем в двух метрах от него, казался крошечным. Похоже было, что он легко уместится на ладони, что, сжав пальцы, можно спрятать его в кулаке. С рукой было еще хуже. Она была забросана грязью, остатки плоти едва удерживали кости, и выглядело это так, словно она пыталась выбраться из земли наружу. Ярко вспыхнуло искусственное освещение, и на мгновение ему показалось, что рука движется.

Капли дождя застучали по пластику над головой Гарри, как пулеметная очередь. Ветер на торфяниках достигал уже ураганной силы, и не было никакой надежды, что временное убежище в виде полицейской палатки сможет сдержать его. Когда он парковал машину каких-то три минуты назад, было 317. Ночь за это время темнее не стала. Гарри понял, что он просто закрыл глаза.

Ладонь Раштона, старшего суперинтенданта сыскной полиции, по-прежнему лежала на руке Гарри, хотя они уже достигли края внутреннего кордона. Дальше двигаться было запрещено. Вместе с ними под навесом было еще шесть человек, одетых в такие же белые комбинезоны с капюшонами и высокие резиновые сапоги, какие только что натянули на себя Гарри и Раштон.

Гарри почувствовал, что дрожит. По-прежнему не открывая глаз, он вслушивался в барабанную дробь, которую дождь отбивал по крыше. Картина торчащей из земли руки не исчезала. Его качнуло. Он открыл глаза и едва не потерял равновесие.

– Немного назад, Гарри, – сказал Раштон. – Не сходите, пожалуйста, с дорожки.

Гарри послушно выполнил то, что ему сказали. Собственное тело казалось ему большим и раздавшимся, казенные сапоги были невыносимо тесными, одежда плотно обтягивала тело, и его не покидало чувство, что кости его черепа слишком тонкие. Рев ветра с дождем не прекращался, напоминая саундтрек к какому-то дешевому триллеру. Слишком много света, слишком много шума для поздней ночи.

Череп откатился от туловища. Гарри смотрел на грудную клетку, такую маленькую, на сохранившуюся на ней одежду, на которой в свете прожектора блестели крошечные пуговички.

– Где остальные? – спросил он.

Суперинтендант Раштон кивнул и повел его по алюминиевым пластинам, разложенным в грязи в шахматном порядке, словно камни для пересечения препятствий. Они двигались вдоль церковной стены.

– Смотрите, куда ступаете, приятель, – сказал Раштон. – Тут сплошное месиво. Видите, вот здесь?

Они остановились у дальнего края внутреннего кордона. Второй труп не был поврежден и на вид казался не больше первого. Он лежал лицом в грязь. На левой ноге остался маленький резиновый сапог.

– Третий под стеной, – сказал Раштон. – Его плохо видно, он наполовину завален камнями.

– Тоже ребенок? – спросил Гарри.

Боковины палатки громко хлопали на ветру, и приходилось почти кричать, чтобы услышать собственный голос.

– Похоже на то, – согласился Раштон.

Стекла его очков были забрызганы дождем. Он не вытирал их с момента, как попал сюда. Похоже, он был даже благодарен этим брызгам за то, что из-за них не может четко видеть.

– Вам видно место, где стена обвалилась? – спросил он.

Гарри кивнул. Примерно три метра каменной стены, разделявшей владения Флетчеров и церковный двор, обвалилось, и земля, которую она удерживала, сползла в сад. Вместе со стеной рухнул и старый тис. В ярком свете прожектора его ветви напоминали рассыпавшиеся женские волосы.

• 1/96
• Следующая