Наследник - Ласки Кэтрин - Страница 6

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая

Нирок слегка замешкался и приказал себе подумать о чем-нибудь другом, чтобы не признаваться маме в том, что у него на уме. Он понимал, что это все очень похоже на ложь. А он до сих пор никогда никому не лгал и даже подумать не мог о том, чтобы обмануть свою маму.

— Ты правда хочешь знать, мама?

— Ну конечно. Я хочу узнать, о чем думает мой сын.

— Я думал о зелени, — тихо сказал Нирок.

Нира моргнула, а потом задумчиво сощурила глаза. Порой поведение сына приводило ее в замешательство. Было в нем что-то такое, от чего ей становилось не по себе. Он всегда такой дисциплинированный! Нира приложила столько усилий, чтобы воспитать в нем эту дисциплину рассудка, и вот теперь он сообщает, что думал о какой-то чепухе!

— Зелень? При чем тут зелень? — взвизгнула она.

— Зелень, в смысле зеленый цвет. Я хочу узнать, что такое зелень.

— Это цвет листьев, — с нарастающим раздражением ответила Нира.

— Я никогда в жизни не видел листьев. Здесь вообще ничего не растет, все сожжено пожаром.

— Ну, этому горю легко помочь! — натянуто рассмеялась Нира. — Сразу после твоей Особой церемонии — если, конечно, ты сумеешь показать себя храбрым мальчиком! — я возьму тебя туда, где ты сможешь вдоволь налюбоваться листьями и зеленью.

— Правда, мамочка? Нет, ты не шутишь? Знаешь, я так тебя люблю, ну просто ужасно!

Нира как-то странно посмотрела на сына. Откуда он понабрался этих глупостей? Что это за слова такие — «люблю»?

Чуть позже, когда праздник был в самом разгаре и Нирок с Пыльнобровкой вместе со всеми кружились в теплых воздушных потоках, молодой наследник снова увидел, как его мама о чем-то разговаривает с кузнецом.

— Как ты думаешь, Пыльнобровка, о чем моя мама говорит с Гвиндором? И вообще, почему он до сих пор здесь? Я думал, он прилетел только для проведения церемонии погребения моего отца…

— Я точно не знаю, — ответил Пыльнобровка. — Говорят, твоя мама хочет уговорить его выковать для нас огненные когти.

— Огненные когти? А что это такое? — заинтересовался Нирок.

— Самые смертоносные боевые когти на свете. В кончик каждого коготка каким-то образом вкладывают горящий уголь: обладатель таких когтей может жечь врага в ближнем бою.

— Глаукс Великий, вот здорово! Ты когда-нибудь сражался в таких когтях?

Пыльнобровка смущенно моргнул и потупился.

— Нет, конечно. Думаешь, кто-нибудь доверит такое бесценное оружие презренной пепельной сове?

— Прости меня, Филипп, — виновато сказал Нирок. — Я непременно поговорю с мамой и попрошу ее, чтобы тебя повысили в должности.

— Ты очень добр ко мне, Нирок, но вряд ли мама тебя послушает.

— Почему? Она ведь разрешила тебе стать моим лучшим другом!

— Да, разрешила, — ответил Пыльнобровка, стараясь, чтобы Нирок не заметил его беспокойства. С каждым днем его все больше и больше мучил вопрос об истинной причине своего возвышения. Почему Чистейшая Нира выбрала на роль лучшего друга своего сына безвестную пепельную сову?

Утро выдалось холодным. Обычно мама в такую погоду оставалась в гнезде… Она такая пушистая, такая теплая, так приятно прижаться к ней и немножко погреться! Куда же она подевалась?

Нирок вытянул шею и насторожился. Потом склонил голову к одному плечу, к другому: так оно и есть, с каменного выступа под пещерой доносились чьи-то приглушенные голоса. Кто-то разговаривал возле каменного колодца, на дне которого валялись ветки и кусочки сухой коры.

— Смотрите, Гвиндор, — услышал Нирок голос матери. — Разве это не прекрасное место для кузницы? Я велела своим подчиненным натаскать сюда побольше веток и другой растопки. Думаю, ее хватит, чтобы развести хороший огонь, достаточный для ковки огненных когтей.

— Вы ошибаетесь, мадам.

— В чем же?

— Поверьте, это трудно объяснить. Мне не очень хочется браться за это дело.

— Ну, это все пустяки. Когти есть когти, огненные или нет, они все равно созданы для убийства!

— Это так, но эти огненные когти калечат обычные, Глауксом данные совиные когти. Ваши воины будут инвалидами, мадам.

— Зато эти когти вернее убивают! — хрипло ухнула Нира и посмотрела на Гвиндора с таким презрением, словно он был самым тупым созданием во всем мире.

— Да, мадам, в этом вы правы.

— Привет, мама! — крикнул Нирок, опускаясь на камень рядом с Нирой и Гвиндором.

— Что тебе нужно? Что ты тут делаешь? — резко оборвала его мать.

Гвиндор быстро взглянул на Нирока и отвернулся, делая вид, будто роется в своем кузнечном мешке.

— Я просто хотел задать тебе один вопрос, мамочка.

— Что еще за вопрос? — рявкнула Нира, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

«Еще один вопрос! У него одни вопросы на уме! Вообще, он слишком много спрашивает».

В последнее время сын все больше и больше тревожил ее.

— Это даже не вопрос, а просьба… Я просто хотел попросить… ты не могла бы повысить Пыльнобровку? Ну, хоть немножечко? Может, сделаешь его хотя бы сержантом?

На какой-то миг Нира смешалась. Потом ее черные глаза стали еще темнее и в них зажегся какой-то хитрый огонек.

— Хорошо, милый. Я как раз сама об этом подумывала. Я собиралась приурочить это повышение к твоей Особой церемонии, поэтому не хотела говорить тебе об этом раньше срока.

— Правда? Какая ты умная, мамочка! Я прямо сейчас полечу и обрадую Пыльнобровку!

— Ни в коем случае! — оборвала его мать. — Пусть это будет сюрприз. Никто не должен знать об этом до самого последнего момента. Держи клюв на замке, мой мальчик.

— Хорошо, мамочка, как скажешь.

— Я говорю серьезно, Нирок. Если ты проговоришься, я отменю твою церемонию.

— Мадам, — подал голос молчавший до сих пор Гвиндор. — Простите, что прерываю вашу беседу с сыном, но я хочу сказать, что передумал.

— Передумали? Что вы такое передумали?

— Я решил принять ваше предложение и начать ковать огненные когти, — ответил Гвиндор.

— Вот это правильно! Мы глубоко признательны вам, — просияла Нира. — Могу ли я спросить, что заставило вас изменить свое решение?

— Пока я сам не знаю, мадам, — уклончиво ответил Гвиндор. — Бывают моменты, когда сова просто чувствует, что должна поступить именно так, и никак иначе.

— Вы лукавите, Гвиндор! Хотите, я скажу вам, почему вы передумали? Потому что поняли, что это правильно, вот и все.

Гвиндор моргнул, а потом медленно произнес:

— Вероятно, вы правы, мадам. Я решил, что так правильно.

При этих словах кузнец поднял голову, но посмотрел не на Ниру, а на Нирока. Гвиндор чувствовал, что остается здесь ради этого юнца, вот только пока не понимал, почему.

— Но хочу сразу предупредить вас, мадам. Прежде чем приступить к работе, я должен буду ненадолго покинуть вас. Мне нужно взять металлы и угли для предстоящей работы. Ведь такая работа требует особых материалов, — сказал он, и при слове «особых» вдруг почувствовал странную дрожь в желудке.

Это была ложь, ложь от первого до последнего слова. Все нужные материалы были у Гвиндора при себе. Он просто хотел встретиться с ближайшим дозорщиком и разузнать у него, что это за Особая церемония такая.

Дозорщиками называли лазутчиков Великого Древа, которые сообщали Ночным Стражам обо всем, что творится в других царствах. Очень часто такими дозорщиками становились кузнецы.

Вообще кузнецы в совином мире считались странными птицами. Они странствовали по разным царствам, не были склонны обзаводиться семьей и не принадлежали ни к каким союзам или обществам. Одиночки, одно слово!

Гвиндор вырос в очень традиционной семье, поэтому был знаком с обычаями и церемониями всех известных совиных сообществ. За свою долгую жизнь он узнал множество сов и выслушал тысячи самых разных рассказов. Но ни разу и ни от кого ему не доводилось слышать об Особой церемонии со странным названием ТРОЗ.

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая