Отпуск в Италии - Брукс Хелен - Страница 8

• Предыдущая
• 8/24
• Следующая

— Женщина с твердым характером. — Блейн подмигнул Мэйзи, поднял ее вещи и направился к лестнице. — Куда идти, Лилиана?

— В синюю комнату. — Лилиана повернулась к Мэйзи. — Пойдемте.

Синяя комната оказалась похожей на номер в отеле. Окна выходили в сад, расположенный за домом. В маленькой гостиной были диван, книжный шкаф, телевизор и журнальный столик. В спальне Мэйзи была поражена размерами двуспальной кровати. И еще была ванная комната, отделанная кремовым и синим мрамором.

— Я не ожидала ничего подобного, — пробормотала она. — Здесь так прекрасно. Но я приехала работать. Я не гостья.

Лилиана внезапно улыбнулась. Это была удивительная улыбка, которая осветила ее лицо. Мэйзи поняла, что старушка в дни своей юности, должно быть, была красавицей.

— Это хорошая девушка, — обратилась она к Блейну. — Мне нравится твоя Мэйзи.

— Леди, о которой ты говоришь, возразила бы против того, чтобы ее называли моей. — Блейн лениво растягивал слова, направляясь к двери. — Я оставлю вас, чтобы вы лучше узнали друг друга. — Он прикоснулся к руке Лилианы. — Доброй ночи, Лилиана, Мэйзи.

— Доброй ночи.

Внезапность его ухода удивила Мэйзи.

— Я оставлю вас, — спокойно сказала Лилиана. — Спускайтесь, когда будете готовы, и мы выпьем лимонаду на веранде. Я рада, что вы приехали.

— Спасибо.

Мэйзи стояла, глядя на дверь, которую Лилиана закрыла за собой. Последние слова Лилианы были, конечно, только проявлением вежливости.

Разве могли они значить что-то еще?

Лошади были черными как смоль. Мэйзи угостила их сахаром и осталась с ними, чтобы они привыкли к ней. У кобылы должен был со дня на день родиться жеребенок, и Мэйзи была удивлена, почему до сих пор никто не упомянул об этом. Нежно-фиолетовые вечерние тени становились бархатисто-черными, а она все смотрела, как жеребец и кобыла стоят, прижавшись друг к другу, и изредка всхрапывают.

Воздух был напоен тонкими ароматами апельсиновых рощ. Было очень тихо и спокойно. На небе одна за другой загорались звезды, и дневной жар сменялся теплым бризом.

Отношение жеребца к кобыле поразило Мэйзи. Он, казалось, оберегал свою подругу, будто ощущал, что она носит его жеребенка и ее время почти пришло. Кто знает? Возможно, и ощущал. Мэйзи всегда казалось, что животные, особенно лошади и собаки, знают много больше, чем кажется людям. Да они и лучше некоторых людей…

Мысль о Джефе прогнала хорошее настроение. Мэйзи повернулась и направилась к дому. Когда она приблизилась к нему, высокая женщина в простой рубашке и джинсах вышла на веранду.

— Вы, должно быть, Мэйзи. — Женщина протянула руку и улыбнулась. — Я Дженни, мать Блейна. Сожалею, что не смогла встретить вас, но вы в курсе, как обстоят дела. Не знаю, как мне вас благодарить за то, что вы согласились принять на себя заботы о малышах.

У нее был сильный американский акцент, и она говорила, растягивая слова.

Мэйзи не сразу поняла, о ком идет речь. Может быть, Блейн ей о чем-то не сообщил? Но потом поняла, что его мать говорит о животных.

— Это я должна благодарить вас, — ответила Мэйзи. — Меня здесь встретили очень хорошо.

Улыбка Дженни стала шире, и Мэйзи обратила внимание на ее зеленовато-синие глаза — точно такие, как у ее сына.

— Так и должно быть. Знаете, завтра мне необходимо уехать очень рано. Джузеппе назначена операция. Роберто уже с ним, и я позвонила Блейну, чтобы он поехал навестить отца сегодня вечером. Просто… на всякий случай. И я должна все вам рассказать об уходе за животными. Некоторые из них пережили тяжелые времена, и это на них повлияло не лучшим образом. Уж лучше вам знать заранее.

— Я прекрасно справлюсь. Блейн сказал вам, что я ветеринарный фельдшер?

Дженни кивнула.

— Лилиана не будет помогать вам, — с сожалением продолжала Дженни, приглашая Мэйзи сесть. — О, не поймите меня неправильно, она прекрасно ведет хозяйство и давно стала членом семьи. Но она не очень любит животных. Собак и кошек она может накормить, если придется, но лошадей она боится так сильно, что и близко к ним не подходит.

— Кобыла должна скоро родить? Дженни кивнула.

— Должна признаться, что из-за болезни Джузеппе я заметила это слишком поздно. Я уверена, что ничего плохого не случится, но номер телефона нашего ветеринара есть в записке, которую я приготовила для вас.

Дженни не сдержалась и зевнула.

— Вы устали. Мы можем поговорить утром, за завтраком, — предложила Мэйзи. — И, пожалуйста, не волнуйтесь, я не подведу вас. А скоро вы с вашим мужем будете дома.

Утром Мэйзи разбудили сладкие ароматы жимолости и жасмина. Она испытывала желание ущипнуть себя и удостовериться, что это не сон — ведь еще вчера в это время она была в своей комнате в Лондоне. Приняв душ, она надела джинсы и легкий топ, собрала волосы в высокий конский хвостик и без десяти шесть уже спустилась вниз. Лилиана приветствовала ее и проводила к столу, — накрытому на двоих. Значит, вчера Мэйзи совершила свою первую бестактность, напросившись на завтрак с матерью Блейна. Было ясно, что Лилиана не ест с семьей, и Мэйзи, тоже не являющейся членом семьи, следовало бы питаться вместе с Лилианой.

Дженни появилась мгновение спустя, и Мэйзи решила сразу все уладить.

— Мне очень жаль, но… — Она смущенно посмотрела на мать Блейна, и та схватилась за сердце. — Я должна была понять, что мне не полагается находиться с вами за одним столом. Вчера вечером я просто не подумала об этом.

— О, Мэйзи! Как ты меня напугала! Я уж было решила, что ты передумала и собираешься вернуться домой! Конечно, ты будешь сидеть со мной и Джузеппе за одним столом. А Лилиану мы уже тридцать пять лет пытаемся убедить есть с нами, но она привержена старым порядкам и ест на кухне.

За завтраком женщины обсудили обязанности Мэйзи, и Дженни, прощаясь, пообещала, что позвонит, как только узнает, как прошла операция.

Звонок телефона раздался после обеда. Лилиана сняла трубку, послушала и разрыдалась. Мэйзи с испугом взглянула на нее. Старушка передала ей трубку, набросила фартук себе на лицо и начала раскачиваться взад и вперед.

— Да? — Мэйзи не знала, что говорить. — Это вы, Дженни?

— Это Блейн. — Голос звучал устало. — Отец чувствует себя очень хорошо, хотя операция оказалась сложнее, чем предполагали врачи. Думаю, вы должны дать Лилиане чашку кофе с коньяком.

— Обязательно. — Мэйзи почувствовала такое облегчение, что ноги ее подкосились. — Господи, как я рада, Блейн! Передайте отцу, матери и Роберто мои наилучшие пожелания.

— Как вы справляетесь? Есть проблемы?

По сравнению с бешеным темпом работы в ветеринарной клинике, где сто и одно дело, и все неотложные, надо было делать одновременно, работа здесь была праздником!

— Все прекрасно. Скажите вашей матери, что малыши накормлены и напоены, а собаки долго гуляли.

— Все семь? — удивился он.

— Конечно. Они вели себя хорошо.

— Даже Хэмфри?

— А Хэмфри особенно. — Маленький беспородный песик уже завоевал сердце Мэйзи. — Он просто ангел.

Ей показалось, что она услышала стон.

— Мне кажется, будто я говорю со своей матерью.

— Доброй ночи, Блейн, — спокойно сказала Мэйзи.

— Доброй ночи.

Неужели в его голосе прозвучала нежность? Мэйзи не сразу положила трубку. Потом посмотрела на Лилиану, которая уже перестала плакать и успела фартуком вытереть глаза.

— Блейн просил меня приготовить вам чашку кофе с коньяком. И себе я тоже, пожалуй, сделаю.

То, что Лилиана позволила ей хозяйничать, показало Мэйзи, что старушка была крайне взволнована состоянием Джузеппе, но до сих пор скрывала свое беспокойство. А теперь наступила реакция. Лилиана сама подтвердила ее догадку, когда они сели пить кофе на веранде. В дремлющем воздухе плыли ароматы жимолости, жасмина и роз.

— Я должна быть сильной ради Дженнифер, — объяснила Лилиана. — Понимаете? Быть ей, так сказать, опорой. Ей столько пришлось вынести!

• Предыдущая
• 8/24
• Следующая