Счастье приходит дважды - Вуд Сара - Страница 1

• 1/29
• Следующая

Разрезая носом лазурные воды Эгейского моря, яхта направлялась к небольшому рыболовецкому порту Олимпос. Стоявший на ее палубе Димитри Ангелаки гортанным голосом напевал старинную песню, как нельзя лучше выражавшую его жажду жизни и любви.

Какой удивительный все-таки выдался день — полный разительных контрастов: и радость, и беспокойство, и небывалое нервное напряжение.

Оглядываясь вокруг, он позволил себе на минуту задержать взгляд на восхитительном теле жены с божественной золотистой кожей. К его удовольствию, бирюзового цвета бикини едва прикрывало ее женские прелести.

Под ослепительным солнцем разметавшиеся по стройным плечам белокурые волосы полыхали белым пламенем, и на мгновение у Димитри беспомощно дрогнуло сердце, когда он вспомнил, как совсем недавно шелковистые пряди скользили по его телу в эротическом танце.

Тонко очерченные губы Димитри искривились в чувственной улыбке, и его вновь охватило желание. В этом тайная радость секса с Оливией! Сначала нетерпеливое предвкушение: страсть в синих, как море, глазах. Затем так же неотвратимо, как смена дня и ночи, начинался необузданный секс — изобретательный, сумасшедший, неистовый и нежный, но неизменно доставляющий удовлетворение и дающий выход взаимной страсти.

Наконец-то, подумал он, ощущая, как обострены всего его чувства, можно насладиться воспоминаниями о каждой эротической секунде, начиная с первого взгляда, которым они обменялись, и заканчивая последними вздохами полученной разрядки.

Иногда после занятия сексом у него, как у мальчишки, которому удалось забить гол, возникало желание сжать пальцы в кулак и с победоносным криком «Да!» вскинуть руку. Эта мысль вызвала у него усмешку. Он, магнат, чье хладнокровие в критических обстоятельствах вызывает восхищение во всем мире, способен поддаваться таким нелепым порывам! Однако его деловая деятельность никогда не возбуждала его так, как встречи с женой, доставлявшие ему острейшее наслаждение. Можно только сожалеть, что обстоятельства вынуждают его слишком часто уезжать из дома и Оливии нет смысла сопровождать его в разъездах, потому что работа поглощает все его время с утра до ночи.

Но, с другой стороны, время, которое они проводят вместе, кажется еще приятнее. Встав на якорь недалеко от берега, они обнаженными плавали в ласковом море, а потом занимались любовью под сенью цветущих лимонных деревьев, пьянящий запах которых обострял возбуждение, доводя их обоих до исступления. Затем они расположились на склоне холма, откуда любовались развалинами древнего храма, посвященного Афродите, богине любви, и Оливия потчевала его омарами и виноградом.

— Венера, — сказал он ей, — уступает тебе по красоте, дорогая.

Все было бы прекрасно, если бы не его все усиливающееся беспокойство об Атене. Димитри озабоченно нахмурился. Ему хочется, чтобы она позвонила из больницы и сказала, что с ней все хорошо. Он почувствовал, как в нем снова нарастает напряжение, стирая из памяти приятные воспоминания. Но это вполне понятно, потому что он любит Атену всем сердцем…

Оливия вздрогнула, услышав, как зазвонил телефон Димитри. Звонки не прекращались весь день, и ее бесило упрямство, с каким он отказывался отключить телефон.

— Греческим магнатам, — с наигранной высокопарностью сказал он, повторяя их привычную шутку, — нельзя ни на минуту терять связь со своими миллионами.

— В таком случае найди дублера, которому ты можешь передать свои супружеские обязанности, — возразила она, но в конце концов была вынуждена замолчать, так как, приникнув к ее губам, Димитри заглушил этот протест крепким поцелуем.

Оглядываясь назад, Оливия понимала, что могла и должна была проявить большую настойчивость. Его маниакальная увлеченность работой уже некоторое время являлась серьезной проблемой. Когда он уезжал и она оставалась с Мариной, своей вечно недовольной свекровью, она чувствовала себя покинутой и несчастной. Двусмысленные намеки Марины на длительные отлучки Димитри лишь усиливали ее сомнения и неуверенность.

Оливия с силой сжала пальцы в кулаки. С тех пор как они поженились шесть месяцев назад, не проходило ни дня, чтобы Марина не поддразнила ее.

— У всех мужчин есть любовницы, — мурлыкала она. — Не думай, что мой сын составляет исключение.

Любовница… Возможно, в этом причина недостаточного внимания к ней? Даже сегодняшняя долгожданная поездка в Эпидаурос, где они осмотрели руины древнегреческого театра, оказалась омрачена его явным равнодушием. Она вздохнула. Все могло быть так романтично! Димитри продемонстрировал ей удивительную акустику театра, построенного более двух тысяч лет назад. Стоя на сцене, он прошептал «Я люблю тебя!», и она, сидя вверху, в пятьдесят четвертом ряду, расслышала каждое слово.

Оливия поднялась, чтобы послать ему воздушный поцелуй, но, к несчастью, снова зазвонил этот проклятый телефон, и Димитри поспешно ушел со сцены, чтобы она не смогла услышать его разговор.

Несмотря на то, что он стоял к ней спиной, она заметила, что звонок заставил его напрячься. А через несколько минут уже гадала, что могло вызвать у него мгновенное облегчение, потому что мускулы его спины заметно расслабились. Несомненно, что-то происходит.

У нее сжалось сердце. Он держит телефон так, будто ласкает его, и все его великолепное тело излучает нежность. Ее пронзило внезапное чувство страха, от которого у нее перехватило дыхание. Возможно, свекровь права.

Однако… Димитри не может совладать с собой. С момента их встречи, когда два года назад он принял ее на работу личным секретарем — тогда ей было двадцать четыре года, — им обоим стало ясно, что они созданы друг для друга. Каждая минута, которую они проводили на публике, превращалась в мучительную, сладостную пытку; каждая секунда наедине становилась сокрушительной вспышкой неутолимого желания. Здравый смысл покидал их, когда они оказывались во власти страстей, сметающих все на своем пути.

Воспоминания о тех счастливых минутах, когда они, забыв обо всем, отдавались любовным порывам, мгновенно возбудили ее, и она сжала стройные бедра, чтобы унять жар, который начал опалять ее сильными пульсирующими толчками.

Беспомощное желание затуманило ее сознание, и она почувствовала, как набухшие груди с покалывающими сосками распирают бикини.

Бросив взгляд на Димитри, Оливия заметила, что он смеется. Плечи, покрытые золотистым загаром, тряслись, в то время как он бормотал что-то интимное в ненавистный ей телефон.

Внезапно ее пронзила ничем не объяснимая уверенность, что ее ревность беспочвенна. Димитри принадлежит ей, и только ей! Телом и душой, сердцем и разумом! Ей стало стыдно за бессмысленные подозрения, и, полная раскаяния, она подошла к нему сзади и обхватила за талию покаянным жестом. Ее груди вызывающе уперлись в его спину.

Димитри вздрогнул, как будто она застала его врасплох, торопливо пробормотал что-то по-гречески, возможно это было «До завтра» — хотя ее знание греческого языка было минимальным, — и, поспешно сказав «Adio!», закончил разговор.

Она почувствовала, как лихорадочно бьется у него сердце. Он испуган? — встревоженно подумала она. Возможно, у него на самом деле есть любовница. Димитри так часто бывает в разъездах, что она не удивится, если его обслуживает целый гарем!

Однако, когда он повернулся к ней, его глаза горели. Прижав к себе Оливию, он медленно поцеловал ее.

Димитри был возбужден. Оливия не могла не подумать о том, кто является причиной такого возбуждения — она или та женщина, с которой он разговаривал по телефону.

— Кто это был? — нахмурив тонкие брови, спросила она.

Димитри, покрывавший ее нежную шею жадными поцелуями, неохотно поднял голову и с ласкающей слух хрипотцой ответил:

— Друг.

Ее подозрения усилились от такого небрежного ответа. И он не посмотрел ей в глаза. Иссиня-черные ресницы опустились, скрыв от Оливии его взгляд.

• 1/29
• Следующая