Крауч-Энд - Кинг Стивен - Страница 8
- Предыдущая
- 8/8
Она понимала, что говорит бессвязно, но, казалось, она не в состоянии объяснить что-либо понятнее. Во всяком случае, она сказала Веттеру и Фарнхему, что ее речь не была такой бессвязной, потому что, когда Эвви спросила, в чем дело, и Дорис ответила ей, и мужчина и женщина отпрянули, будто у нее была бубонная чума.
Мужчина тогда сказал что-то, и Дорис показалось, что это были слова: «Снова это».
Женщина показала дорогу рукой.
— Полицейский участок вон там. На фасаде висят круглые фонари. Вы увидите. — И оба они торопливо зашагали прочь… но теперь они оглядывались назад.
Дорис сделала к ним несколько шагов.
— Не подходите! — взвизгнула Эвви… и уколола Дорис злобным взглядом, одновременно прижавшись от страха к мужчине, который обнял ее рукой. — Не подходите, если вы были в Жертвенном Городище Крауч-энд!
С этими словами они оба исчезли в ночи.
Полисмен Фарнхем стоял, слегка опираясь на косяк двери между общей комнатой и главным архивом, где, конечно же, держали главную картотеку, о которой говорил Веттер. Фарнхем приготовил себе чашку свежего чая и курил последнюю сигарету из своей пачки — эта женщина тоже стрельнула несколько штук, она тоже курила только импортные сигареты, «Тсюзые».
Женщина вернулась в гостиницу в сопровождении сиделки, которую вызвал Веттер — сиделка должна оставаться с ней на ночь, а утром решить, не нужно ли отправить ее в больницу. Фарнхем подумал, что это трудно будет сделать из-за детей, а поскольку женщина была американской гражданкой (она упорно продолжала заявлять об этом), это будет еще сложнее. Что же она собирается рассказать детишкам, когда они проснуться утром? Что огромные чудовища из города (Жертвенного Городища) Крауч-энд съели их отца?
Фарнхем поморщился и поставил чашку. Это было не его дело, ничуть. К добру, к худу ли, но миссис Дорис Фриман оказалась между государством и американским посольством в большой игре правительств. Это было совсем не его дело, он всего лишь констебль, который хотел бы вовсе забыть об этой истории. И он намеревался дать Веттеру написать этот отчет. Это было его детище. Веттер мог позволить себе поставить свою подпись под таким букетом безумия; он — старый человек. Отработанный материал. Он все равно останется констеблем с дежурством в ночную смену, когда получит свои наградные золотые часы, пенсию и муниципальную квартиру. У Фарнхема же, напротив, была цель вскоре стать сержантом, и это означало, что ему нужно быть внимательным к каждому пустяку.
Кстати, о Веттере, куда он запропастился? Он все еще дышил свежим воздухом?
Фарнхем прошел через общую комнату и вышел на улицу. Он стоял между двумя круглыми фонарями и смотрел на Тоттенхем-роуд. Веттера не было видно. Шел четвертый час ночи, улицу, как саван, окутывала густая ровная тишина. Как звучит эта строчка из Вордсворта? «Огромное сердце лежит недвижимо», что-то в этом роде. Он сошел по ступенькам и остановился на тротуаре. Почувствовал, как тонкой струйкой в него вливается тревога. Глупо, конечно. Он рассердился на себя, рассердился за то, что история этой сумасшедшей повлияла на него даже хотя бы в такой малости. Наверное, он недаром побаивался такого жесткого полицейского, как Сид Реймонд.
Фарнхем медленно прошелся до угла, думая, что должен встретить Веттера с его ночной прогулки. Но он не пошел дальше угла: если оставить полицейский участок пустым даже на несколько минут и если это обнаружиться, будет полно неприятностей. Он подошел к углу и огляделся вокруг, Смешно, но казалось, что все уличные дуговые фонари исчезли. Без них вся улица выглядела по-другому. Писать ли об этом в отчете, подумал он. И где же Веттер?
Он решил, что пройдет еще немного и посмотрит, что там. Но не очень далеко. Не стоит оставлять участок без присмотра, это был бы надежный и простой способ обеспечить себе такой же конец карьеры, как у Веттера, старика в ночной смене в тихой части города, главным образом занятого мальчишками, которые собираются по углам после полуночи… и ненормальными американками.
Он пройдет совсем немного.
Недалеко.
Веттер вернулся меньше чем через пять минут после того, как ушел Фарнхем. Фарнхем пошел в противоположном направлении, и если бы Веттер пришел бы минутой раньше, он бы увидел, как молодой констебль мгновение постоял на углу, а потом исчез.
— Фарнхем? — позвал он.
Ответом было только жужжание часов на стене.
— Фарнхем? — снова позвал он и ладонью отер себе рот.
Лонни Фримана так и не нашли. В конце концов, его поседевшая у висков жена вместе с детьми улетела назад в Америку. Они улетели на «Конкорде». Месяц спустя она пыталась покончить с собой. Пробыла месяц в санатории. Когда вышла оттуда, ей стало значительно лучше.
О констебле Фарнхеме ничего не было слышно. Он оставил жену и двухлетних девочек-близнецов. Его жена написала несколько сердитых писем члену парламента от своего округа, утверждая, что что-то произошло, что-то скрывают, что ее Боба привлекли к какому-то опасному заданию или чему-то подобному, как и того парня по имени Хэккет из «Би-Би-Си». Постепенно член парламента перестал отвечать на ее письма, и примерно в то же время, когда совсем уже седая Дорис Фриман выписывалась из санатория, Шейла Фарнхем переехала обратно в Сассекс, где жили ее родители. В конце концов, она вышла замуж за человека, у которого была более спокойная работа, чем у лондонского полицейского — Фрэнк Хоббс работал на сборочном заводе Форда. Ей было необходимо получить развод с Бобом, прежде всего, на том основании, что он ее бросил, но с этим затруднений не было.
Веттер досрочно вышел в отставку примерно через четыре месяца после того, как Дорис Фриман прихрамывая вошла в полицейский участок на Тоттенхем-роуд в Крауч-энд. Он и в самом деле получил квартиру в муниципальном доме в городке Фримли. Шесть месяцев спустя его нашли умершим от сердечного приступа, в руке у него была банка «Харп Лагер».
Жаркая ночь в конце лета, когда Дорис Фриман рассказывала свою историю, была 19 августа 1974 года. С тех пор прошло более трех с половиной лет. А Лонни Дорис и Боб Шейлы теперь находятся вместе.
Веттер знал, где именно.
В соответствии с совершено демократичным и случайным ходом алфавитного порядка они находятся вместе в дальней картотеке, там, куда кладут нераскрытые дела и истории, слишком дикие, чтобы ими можно было хоть сколько-нибудь поверить.
ФАРНХЕМ, РОБЕРТ — написано на этикетке тоненькой папки. ФРИМАН, ЛЕОНАРД — написано на папке, которая лежит сразу за ней. В обеих папках — по одной странице плохо отпечатанных отчетов офицера-следователя. В обоих случаях стоит подпись Веттера.
А в Крауч-энд, ничем не примечательной тихой лондонской окраине, все еще случаются странные истории. Время от времени.
- Предыдущая
- 8/8
