Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/83
• Следующая

Некому.

Подойдите. Сойдете, значит, на станции Семхоз. Перейдете через железку и все прямо верст пять-шесть. Деревня Уголки. Четвертый дом с левой стороны. Со­седку зовут тетей Дусей. Отовариваться будете у нее. Молоко, яйца, сметана... Деньги есть?

Найдем.

Магазинчик в деревне имеется. Хлеб, соль, сахар... В подвале две бутылки настойки. Черноплодная рябина! Одну разрешаю оприходовать. Но не сразу! Не в один мах!

Парни заулыбались. Турецкий подошел к окну и долго смотрел на улицу, потом набрал номер.

Михалыч! Подгони машину на внутренний двор. Отвезешь двух сотрудников на Ярославский.

Что вы так волнуетесь, Александр Борисович? Кому мы нужны?

В том-то и дело, что никому, — грустно ответил Турецкий.

Проводив охранников, он вернулся в кабинет, и по­чти сразу зазвонил телефон. Ему сообщали, что под­полковника Рябкова на месте не оказалось и никто не может сказать, куда он выехал.

Генерал-лейтенант Самсонов рассматривал бумаги. На противоположной стороне длинного стола, выжидатель­но глядя на начальника, стоял генерал-майор Юрий Гав­рилович Пестов, руководитель Стратегической команды по наблюдению за индустрией развлечений, то есть спец­отдела 15, — крупный мужчина лет пятидесяти, с за­метным брюшком. В кресле возле окна сидел Турецкий.

Странно, — проговорил Самсонов, поднимая гла­за на Пестова.

Не понял, Николай Васильевич...

Странно, что вы стоите. По-моему, у нас была договоренность, которой вы пользовались вплоть до сегодняшнего дня.

Пестов покраснел и осторожно присел на край стула.

Так-то лучше... Не вижу, Юрий Гаврилович, акта судебно-медицинского исследования трупа.

Все документы, без исключения, перед вами, — твердо заявил Пестов.

Самсонов посмотрел на Турецкого, и тот, открыв пап­ку, положил перед генералом несколько документов.

Турецкий Александр Борисович. Руководитель следственно-оперативной группы, куда входят и наши сотрудники. Старший следователь по особо важным де­лам при генпрокуроре России.

Пестов привстал и наклонил голову.

Ознакомьтесь, — протянул ему бумагу генерал- лейтенант Самсонов.

Но это же в корне меняет дело! — воскликнул Пестов, пробежав глазами написанное.

Я тоже так думаю... У вас возникло желание что-либо сообщить нам? Но прежде чем ответить, сове­тую хорошо подумать.

Я впервые вижу эти документы. И разумеется, немедленно приму меры. — Пестов помолчал и, уло­вив спасительную мысль, торопливо заговорил: — А вы не предполагаете, что между ними могла произой­ти ссора? Парни молодые, горячие...

Предполагать можно что угодно. У них уже не спросишь. Мертвые молчат...

Признаться, я пока вникнул не во все детали этого дела...

Прекратите заливать! — перебил Самсонов. — Юрий Гаврилович, извольте говорить правду!

Мне нечего добавить к тому, что уже сказал.

Самсонов включил телевизор, нажал кнопку видео.

Сядьте поближе, — приказал он Пестову. — Уз­наете подъезд вашего дома? Тускловато, все-таки ночь.

На экране возникла машина, из которой вышел муж­чина.

Юрию Гавриловичу, — сказал Самсонов, — че­ловек этот хорошо знаком, а для тебя, Саша, пояс­няю — подполковник Рябков.

Из подъезда вышел Пестов, приблизился к Рябко- ву, оба закурили, говорил о чем-то генерал-майор, под­полковник лишь кивал, изредка вставляя какие-то фразы. Беседа длилась не более минуты. Фрагмент закончился.

Ну и что особенного? — пожал плечами Пестов. — Потребовали неотложные дела, и приехал. Ничего уди­вительного, удивляет меня то, что я нахожусь под опе­ративным наблюдением. Это возмутительно!

Нашли Рябкова?

Ищем. Обзвонили больницы, клиники, «Скорую помощь»...

Подозреваете автомобильную катастрофу?

Мало ли что может случиться с человеком!

Это вы верно сказали... — задумчиво произнес Самсонов. — И что за дела позвали Рябкова к вам в такой неурочный час?

Они касаются оперативной деятельности нашего отдела.

Самсонов вздохнул, открыл сейф, вытащил красную папку, положил перед Пестовым приказ директора ФСБ о передаче всех дел Стратегической команды Пестова отделу «К».

Обратите внимание, Юрий Гаврилович, на дату подписания. Она, как видите, месячной давности.

Почему же вы не воспользовались своим правом раньше?

Вы, я вижу, человек некомпетентный в наших спецделах, а потому и объяснять ничего не стану, — ответил Самсонов, но, заметив недовольство генерала Пестова, добавил: — Зато вы очень хорошо соображае­те в делах, совершенно не относящихся к роду нашей деятельности.

Пестов помолчал и, видимо, приняв решение, резко поднялся.

Разрешите идти, товарищ генерал-лейтенант?

Вас проводят. Не спешите. Вы не ответили на мой вопрос.

Запамятовал, товарищ генерал-лейтенант, — кри­во усмехнулся Пестов.

Напоминаю. Для чего подполковник Рябков по­тревожил вас в ночное время и о чем шла беседа?

Полагаю, при вашем опыте и сообразительности вопрос излишен.

Мало того что вы вор и взяточник, вы к тому же и хам, — помедлив, спокойно проговорил Самсонов.

Пестов побагровел, кулаки его сжались, казалось, что он выкинет нечто непотребное, но ему удалось спра­виться с гневом.

Вы ответите за оскорбление, — с трудом выда­вил он и двинулся к выходу.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник­ли два сотрудника.

Уведите, — приказал Самсонов.

Один из сотрудников сноровисто прошелся по одежде генерала и после личного обыска отступил в сторону, давая Пестову дорогу.

Это арест? — обернулся Пестов. — Тогда где сан­кция прокурора?

Вы задержаны, это в моей компетенции. Сове­тую еще раз хорошенько подумать. И рассказать мне и господину следователю всю правду.

Он не испугался, — сказал Турецкий, когда за Пестовым закрылась дверь. — Чувствует себя в безо­пасности...

Хочешь кофе, Саша?

С удовольствием.

Люблю готовить сам. И только по-турецки. Кста­ти, откуда у тебя такая фамилия, Турецкий?

А и сам не знаю, Николай Васильевич! Специ­ально интересовался. Дошел аж до восьмидесятых го­дов позапрошлого века!

И все Турецкие?

Сплошь.

И чем занимались? — ставя на плитку воду с сахаром, поинтересовался генерал.

Воевали. Были в роду и поручики, и ротмистры, и полковники. И даже один генерал!

Турецкому по-турецки! — возгласил Самсонов, разливая кофе по чашечкам. — Прошу!

Кофе что надо! — похвалил Александр.

Пестов задержан, для других он в краткосрочной служебной командировке. Два-три дня можно работать спокойно. Дальше начнется сильное давление сверху. И придется принимать решение. Соберем доказатель­ства — отправим в Лефортово, не сможем — придется отпускать.

Лишь бы не мешали работать эти два-три дня... фонограмма этой сцены отсутствует?

Слышимость пока нулевая, но наши люди рабо­тают. Известно, что Пестов отдал Рябкову приказ о немедленной ликвидации Веста.

Кто-то, в свою очередь, приказал и Пестову?

Да, было перехвачено, прямо скажу, странное сообщение.

Указание могло исходить от вице-премьера Стрель­никовой и полковника Саргачева, — гнул свою линию Турецкий.

Скорее всего, — согласился генерал.

А чей голос-то был: мужской или женский?

Прозвучала похоронная музыка, — ответил Ни­колай Васильевич.

2

Владимир Демидов сидел в машине и ждал, когда распахнется дверь подъезда, выбежит улыбающаяся Лиля, вспорхнет на сиденье рядом, тронет за руку и, как всегда, приветливо скажет: «Привет, Демидыч!»

За несколько дней, которые он провел рядом со сле­дователем Федотовой, он заметно изменился. Если рань­ше, кроме водолазки, куртки и джинсов, он ничего не признавал, то теперь пришлось надеть костюм, белую рубашку и даже нацепить галстук. Здоровенный, вы­сокий, с крутыми, налитыми силой плечищами, глад­ко выбритый и пахнущий иностранным дезодорантом, он выглядел весьма представительно. Памятуя о при­казе Грязнова ни на шаг не отпускать от себя охраня­емый им объект, он, не обращая внимания на возра­жения секретарш, перся за Лилей в кабинеты, словно танк. Остановить его мог лишь взгляд или слово Федо­товой, но и в этом случае он оставался в приемной, садился где-нибудь возле окна и превращался в не­подвижный монумент. Понаслушался Демидыч от Лили о разных чиновничках с телевидения, из редакций, министерств и сделал однозначный вывод, что работа­ют в этих организациях людишки хотя и с гонором, по пустые, боязливые, ворюги, каких свет не виды- пал, говорят гладко, целуют ручки Лиле при проща­нии, чего-то вроде обещают, возмущаются, кипятят­ся, а на поверку выходит одна болтовня.

• Предыдущая
• 44/83
• Следующая