Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая

Ну, спасибо, — Турецкий хотел было перейти на обычный для себя шутливо-снисходительный тон, но не получилось. — Дело, Лиля, не только в убийстве. Убийством, как и положено, будут заниматься спец­службы Гонконга, хотя и мы не можем оставаться в стороне. Будем вести параллельное следствие. Какой бы он там ни был, этот Кузьминский, но он российс­кий гражданин... И для меня предназначена, как я предполагаю, несколько иная задача.

Турецкий умолк. Лилия внимательно смотрела на своего начальника и наконец спросила:

Какая же?

Триады Гонконга.

Впервые слышу.

Я тоже узнал путем лишь сегодня.

Турецкий снова замолчал.

Что тебя мучает, Александр Борисович?

Сам не пойму!

С этого и начни. С непонимания.

И Турецкий рассказал Лиле о встрече с полковни­ком Саргачевым, о своем неприятном ощущении, даже подозрительности, для Которой, казалось бы, не было никаких оснований, и о той неожиданности, когда он узнал из слов Валерия о том, что его девушка, его дав­няя неудачная любовь Лариса Стрельникова стала та­ким большим человеком. Нет, возможно, кабинет, ко­торый сейчас занимает на улице Огарева Валерка, до­стался ему, как говорится, не по блату. Хотя, с другой стороны, что там делать боевому офицеру? Неужели это все-таки большая и лохматая рука сподобила?

А я знаю полковника Саргачева, — выслушав Ту­рецкого, сказала Лиля. — На одном из приемов меня с ним познакомила Лариса.

Значит, их статус-кво восстановлен? Старая любовь не ржавеет?

Насчет их любви ничего не скажу, но то, что ста­тус существует, не сомневаюсь. Ты именно эту женскую ручку назвал большой и лохматой?

Теперь ясно, — кивнул после некоторого молча­ния Турецкий.

А на Саргачева что обижаться. Люди меняются. И особенно быстро в наше смутное время. А может, это у него маска такая, специально для официальных кабинетов.

Раздался телефонный звонок.

Если Грязнов, скажи — выехал, — заторопился и почему-то перешел на шепот Турецкий.

Выехал, Слава, выехал! — весело проговорила в трубку Лиля. — Когда? Недавно! Минут десять про­шло, не больше! — Она держала трубку в руке, слу­шала Грязнова, поглядывала на Александра и при этом лукаво улыбалась. — Да что ты, Слава?! Неужели? А если я скажу? Как это кому? Тому, о ком говорим! Можно? Хорошо, я подумаю, Слава. До встречи.

Лиля положила трубку и таинственно посмотрела на Турецкого.

Чего он там наплел? — ревниво поинтересовался он.

Сказал, что ты втрескался в меня по уши.

Ну обормо-от... — только и смог вымолвить Ту­рецкий.

Он сказал, чтобы я тебе не верила, а переходила на его жилплощадь. И еще — что ты отъявленный бабник.

Такую абракадабру и по служебному телефону, — развел руками Турецкий. — Башку оторву!

За что? — искренне удивилась Лиля. — Разве плохо для настоящего мужчины быть бабником?

Ты уверена? — то ли спросил, то ли подтвердил сказанное Турецкий и взял со стола папку. У двери обер­нулся: — А госпожа Стрельникова, она как по этому делу?

Госпожа Стрельникова по этому делу баба абсо­лютно без предрассудков.

Замужем?

Но ведь и ты женат, однако же отъявленный бабник, — все так же таинственно улыбаясь, ответила Лилия.

Турецкий захлопнул за собой дверь.

Грязновское частное сыскное агентство «Глория» (или в переводе на русский — «Слава»), рожденное в свое время на Неглинке, теперь перекочевало в район Пречи­стенки, в небольшой двухэтажный особнячок. Если ехать на машине от центра, надо миновать Пушкинский му­зей на Волхонке, метро «Кропоткинская», Дом ученых и свернуть направо к невысоким строениям дореволю­ционного периода. Эти арбатские особнячки и доходные дома, в которых когда-то проживали дворяне, мещане и мелкие чиновники, давным-давно облюбовали художни­ки. Правда, в последнее время на это уютное местечко, где сохранились древние липы, наложил свою могучую длань московский мэр, и несколько строений, в которых трудились малоизвестные, а то и вовсе неизвестные слу­жители искусства, главным образом немолодые уже скульпторы, моментально опустели. Пришли рабочие, одетые в заграничную форму с многочисленными кар­манами и лейблами на задницах и быстренько выгребли мусор, забытый художниками, их вечные творения свезли на свалку. После чего домики, буквально на глазах, пре­вратились в чистенькие, уютные коттеджики, куда все­лились служащие различных агентств, а чаще — бан­ков. Тут же появились бронзовые таблички с названия­ми учреждений, среди которых красовалась скромная вывеска: «Частное сыскное агентство «Глория». Ново- строи под старину тем не менее резко контрастировали с близлежащими неотреставрированными зданиями, в которых остались творить деятели известные, со связя­ми, тронешь их — сыр-бор начнется; так что пока, до лучших времен, мэрия оставила их в покое.

Если бы два года назад какой-нибудь пророк-экстра­сенс сказал Вячеславу Грязнову, что он будет хозяином сыскного агентства, да еще частного, он послал бы того пророка к хренам собачьим. Однако это произошло. И вот каким образом.

Прибыл на Петровку очередной начальник главка и начал наводить свой порядок. Полетели головы боевых талантливых сыщиков как на самой Петровке, 38, так и по всем управлениям, отделам и отделениям милиции.

Заторопились на пенсию «старички» в сорок пять-пять- десят лет. Им бы еще вкалывать и вкалывать, но как, если валом повалили в начальники молодые крепкие ре­бята с приказами, от которых у «старичков» мутилось в голове. «Взять», «задержать», «стрелять без предупреж­дения...» Кого взять? Как задержать? Пойди возьми! Но вначале найди. Звонит одному Грязнов: на пенсии, пчел в деревне разводит. Другому: начальником охраны ком­мерческого банка устроился. Третьему: в бизнес ударил­ся. Если перевести на русский — в спекуляцию. Четвер­тый мемуары строчит. Да что ж это такое-то? Кто банди­тов-то ловить будет, воров, убийц?! Не выдержал Грязнов после того, как узнал о смерти Димы Коршунова, Дмит­рия Алексеевича, хитрого, умного сыщика с Петровки. Застрелился Дмитрий Алексеевич. Помянул Грязнов ста­рого своего товарища и прямо с кладбища на Петровку, в самый большой кабинет. Не обращая внимания на секре­таршу, ногой отворил массивную дверь, вошел и уставил­ся на начальника. «Ты с какой горы свалился к нам, хрен моржовый?» — не горячась, спросил Слава. Ну, что на такое обращение мог ответить настоящий мужик? Да, наверное, то же самое, или вызвал бы милицейский на­ряд, или же дал бы по морде. Так нет, этот урод как сидел, так и продолжал сидеть, лишь в бесцветных гла­зах отразилось некое подобие удивления. «Вот, пожалуй­ста, коллега, — глядя в сторону, проговорил этот новый начальник, — яркое проявление истинно русской демок­ратии». Грязнов обернулся и увидел моложавого мужчи­ну в сером костюме, с видимым любопытством рассмат­ривавшего его, подполковника Грязнова. Слава поразмыш­лял немного на тему, уйти немедленно или подождать развития событий, решил было уйти, потому что понял бесполезность любого разговора с бревном, сидящим в крес­ле, как услышал тонкий голосок начальника. «Надеюсь, рапорт об отставке у вас в кармане?» — «Ты уволишь меня приказом. Понял?!» — вскипел Слава. «Будет по- вашему», — послышалось в ответ. «Ну, гад, — даже уди­вился Грязнов. — Ничем тебя не проймешь». Он выдал напоследок крепкий монолог, сдобренный крутым уго­ловным жаргоном, и вышел. Еще некоторое время Гряз­нов находился в МУРе, а выйдя на улицу, приметил того самого мужчину, что сидел в кабинете начальника. «Возьмите, — протягивая визитную карточку, сказал тот. — Будет желание, позвоните». — «Поживем — уви­дим», — сухо ответил Слава, сунул визитку в карман и зашагал прочь. Пройдя немного по бульвару и несколько поостыв, он вытащил визитку и прочел: «Саргачев Вале­рий Степанович». Начальные цифры служебного телефо­на указывали на то, что мужик работает в министерстве на Огарева, 6, а домашний — что проживает в районе Кутузовского проспекта. На следующий день Грязнов был отчислен из рядов славной московской милиции за под­писью вышеупомянутого высокого начальника ГУВД Мос­квы, и, кстати, весьма приятным явилось для Славы из­вестие о том, что через пару месяцев того начальника тихо-мирно сняли с должности, после того как его с ног до головы оплевали старички фронтовики на какой-то де­монстрации возле Сокольников; так пропал он куда-то, а потом вдруг возник уже в Государственной Думе в ранге депутата. Такие вот дела...

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая