Прежде чем я упаду - Оливер Лорен - Страница 61

• Предыдущая
• 61/75
• Следующая

— Мм. — Я бросаю выразительный взгляд на его пах. — Надеюсь, осмотр был очень тщательным.

К счастью, Бриджет следит не за мной, а за тем, как Алекс заливается краской.

— Гм. Д-да. Очень, — щурится он, словно только что меня заметил.

— Я как раз ищу врача. — Мне жаль Бриджет, но она вправе знать, на что способен ее так называемый парень. — В наши дни ужасно трудно найти хорошего врача. Особенно такого, кто принимает в ресторане с комплексным обедом за четыре доллара девяносто девять центов. Большая редкость.

— О чем ты? — пищит Бриджет и вихрем оборачивается к Алексу. — О чем она говорит?

Тот играет желваками. Очевидно, ему хочется послать меня куда подальше, но он понимает, что от этого станет только хуже, и потому просто стоит и смотрит.

Я кладу руку на плечо Бриджет.

— Очень жаль, но твой парень — попросту мешок с дерьмом.

— О чем она говорит?

Голос Бриджет взмывает еще на октаву. Уходя, я слышу, как Алекс пытается ее успокоить — несомненно, пичкая ложью, которую сочиняет на ходу. Я должна быть довольна собой — в конце концов, он заслуживает этого, и в некотором роде я только разложила все по полочкам, — но стоит мне немного отойти, и я испытываю странное опустошение. Чувство контроля над происходящим исчезает, его место занимает зудящее беспокойство. Я пролистываю события дня, как страницы на экране монитора, пытаясь отыскать упущение, то, что забыла сказать или сделать. Возможно, мне надо пораньше съездить к Джулиет, выяснить, как дела. С другой стороны, как убедить ее? «Привет. Пообещай, что не будешь сегодня бросаться под машину. Это не лучшая мысль. И никаких взрывов, ладно? Не надо играть с моей жизнью».

Музыка орет так громко, что я с трудом отличаю ноты друг от друга. Я представляю, как возьму Кента за руку и отведу в тихое и темное место. Может, в комнату на первом этаже, или в лес, или еще дальше. Или мы просто сядем в машину и поедем.

— Сэм! Сэм!

Я поднимаю глаза. В задней комнате Линдси забралась на диван и машет мне поверх прилива покачивающихся голов. Элли рядом с ней, а Элоди немного позади, что-то шепчет Стиву Маффину.

Скованная ощущением безнадежности, я медлю. С чего вдруг мне разговаривать с Кентом? Это нелепо. У меня не получится выразить, как я ошибалась насчет него, насчет Роба, насчет всех. Вряд ли я смогу объяснить, как мне удалось измениться. А если это ложь? Если измениться невозможно?

Пока я балансирую между двумя комнатами, люди вокруг замолкают с отвисшими челюстями. Линдси оседает на диване, бесцельно хлопая себя ладонью по боку. Элли рядом с ней открывает и закрывает рот как рыба. Все мое тело начинает гудеть, словно электрические провода.

Вот и она, шагает по коридору. Несмотря на все, что я сделала, Джулиет Сиха отправилась на охоту.

Отчаяние, безнадежность, ощущение, что я что-то забыла, упустила, мгновенно превращаются в ярость. Джулиет видит Линдси, останавливается и собирается приступить к обычному «сука», но не успевает, поскольку я бросаюсь вперед, хватаю ее за плечо и практически волоку обратно по коридору. Она слишком удивлена, чтобы сопротивляться.

Я затаскиваю ее в ближайшую ванную (велев выметаться двум девчонкам, которые прихорашиваются перед зеркалом), захлопываю дверь и запираю замок. Когда я оборачиваюсь, Джулиет смотрит на меня, будто это я психопатка.

— Зачем ты здесь?

Очевидно, она неверно понимает мой вопрос и с упорством поясняет:

— Это вечеринка. Я имею право прийти, как и все.

Когда она не психует и не называет меня сукой, у нее приятный голос, музыкальный, как у Элоди.

— Нет, — качаю я головой и прижимаю пальцы к вискам, пытаясь унять пульсацию. — В смысле, зачем ты пришла? Ради чего?

Ее взгляд падает на дверную ручку, которую я держу поясницей. Если Джулиет захочет сбежать, ей придется меня отодвинуть.

По-видимому, она расценивает шансы не в свою пользу, поскольку долго и медленно выдыхает.

— Пришла ради того, чтобы сообщить вам кое-что. Тебе, Линдси, Элоди и Элли.

— Неужели? И что же?

— Вы суки, — тихо отвечает она.

Это больше напоминает сожаление, чем обвинение.

— Я сука, — откликаюсь я в тот же миг.

На ее лице замешательство.

— Послушай, Джулиет. — Я запускаю руки себе в волосы. — Знаю, мы не всегда были добры к тебе и так далее. И мне действительно очень жаль… честное слово.

Мне важно понять ее мысли, но в ее глазах словно задернулись шторы, щелкнул выключатель, и она просто тупо на меня смотрит.

— Дело в том, что мы ничего такого не хотели, понимаешь? Мне кажется, я… мы… вообще об этом не думали. Так уж устроена жизнь. Меня тоже постоянно высмеивали. — Ее взгляд заставляет меня нервничать, и я облизываю губы. — Постоянно. И вряд ли это потому, что люди гадкие и злые. Просто мне кажется… кажется…

Я пытаюсь подобрать слова. В голове крутятся воспоминания: пение людей, когда я иду по коридору; аромат мороженого в дыхании Линдси в тот день, когда мы швырялись тампонами Бет из окна; скачка на лошади сквозь размытую пелену деревьев.

— Мне кажется, люди не думают. Они не знают. Мы… я… не знала.

Хорошо, что я наконец-то все высказала. Но Джулиет не пошевелилась, не улыбнулась и даже не возмутилась. Она так неподвижна, словно вырезана из камня. Наконец ее сотрясает едва заметная дрожь, маленькое личное землетрясение; ее взгляд вновь становится осмысленным и замирает на мне.

— Ты не всегда была добра ко мне? — вяло спрашивает она.

У меня екает в животе: она не слушала.

— Я… да. И мне очень жаль.

Ее веки трепещут.

— В седьмом классе вы с Линдси украли мою одежду из раздевалки, так что остаток дня мне пришлось ходить в пропотевшем спортивном костюме. За это вы прозвали меня Скунсом.

— Я… прости. Я этого не помню.

Меня пугает ее взгляд. Она словно смотрит сквозь меня в пустоту.

— Разумеется, это было до того, как вы придумали кличку Психа.

Голос Джулиет утрачивает музыкальность и становится совершенно безжизненным. Она поднимает руку и делает вид, что втыкает нож в воздух, издавая пронзительные вскрики, от которых у меня мурашки бегут по коже, и на мгновение мне кажется, что она и правда сумасшедшая. Затем она роняет руку.

— Очень смешно. «Псих-убийца, qu'est-ce que c'est». Легко запоминается.

— Надо мной тоже очень глупо шутили. Напевали, когда я шла мимо: «Угадайте, что такое: красно-белое, чудное?»

Надеюсь, она засмеется или дернется. Нет, она только смотрит на меня тупым, животным, бессмысленным взглядом и, будто повинуясь некой силе, продолжает перечислять наши провинности:

— Я не напевала. Вы сфотографировали меня в душе.

— Это была Линдси, — машинально возражаю я.

Мне становится все больше не по себе. Если бы она разозлилась — это одно. Но она словно не замечает меня, словно действительно читает список, который видела миллион раз.

— Вы развесили снимки по всей школе. Там, где учителя могли увидеть.

— Мы сняли их уже через час.

Можно подумать, это облегчает нашу вину. Мне становится стыдно.

— Вы взломали мой электронный почтовый ящик. Обнародовали мои… личные письма.

— Это не мы, — быстро отрекаюсь я.

Слава богу, хоть здесь мы ни при чем. До сих пор я не в курсе, кто взломал ящик Джулиет и разослал ее переписку с парнем под ником Path2Painl18, с которым они, очевидно, познакомились в чате. Десятки посланий, длинные тирады о том, что средняя школа — полный отстой, а окружающие уроды. Хакер разослал переписку почти всем ученикам «Томаса Джефферсона», снабдив новым заголовком: «А завтра они устроят в школе бойню». Я ежусь от того, насколько легко безнадежно ошибаться в людях — видеть только крошечную часть истины и принимать ее за целое, видеть причину и считать ее следствием, и наоборот. Я совершенно дезориентирована, хотя побывала в доме Кента уже пять раз за шесть дней. Меня смущают яркий свет лампы, бесстрастное лицо Джулиет и грохот вечеринки за дверью.

• Предыдущая
• 61/75
• Следующая