Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Млечин Леонид Михайлович - Страница 74

Первое задание — участвовать в обмене руководителя чилий­ских коммунистов Луиса Корвалана на диссидента Владимира Буковско­го. Буковского с семьей отправили в Цюрих под охраной чекистов. Назад они доставили Корвалана в Москву.

В апреле 1977 года Виталия Бубенина вернули в погранвойска. Его сменил майор Роберт Петрович Ивон. А в ноябре командиром груп­пы назначили Геннадия Николаевича Зайцева, который станет ге­нерал-майором и Героем Советского Союза. Группа «А» была увеличена до пятидесяти шести человек.

Зайцев служил в отдельном полку специального назначения управления коменданта Московского Кремля, остался на сверхсрочную службу. Управление коменданта слили с девятым управлением КГБ, по­том штаты сократили, и Зайцев оказался в седьмом управлении. Он служил в отделе, занимавшемся охраной дипломатических представи­тельств. В 1967 году он входил в группу личной охраны Андропова.

Будущий генерал-лейтенант внешней разведки Александр Тито­вич Голубев в 1967 году был отправлен на курсы усовершенствования оперативного состава. Как выразился сам Голубев в интервью «Крас­ной звезде», там готовился «спецназ нашей службы».

— В конце ноября 1979 года, — рассказывал генерал Голубев, — нас, будуших участников операции, собрали в Ясеневе, в штаб-квартире первого главного управления КГБ. Беседовал с нами первый заместитель начальника службы — генерал Кирпиченко, Потом мне было предложено поехать на Лубянку, где меня приняло руководство коми­тета госбезопасности.

— Кто именно? — спросил корреспондент.

— Высшее руководство. Я не хочу называть фамилий. Кто, кроме Андропова, мог дать такое указание? По распределению обязанностей в руководстве КГБ разведкой руково­дил сам председатель.

Голубеву сказали, что вылет ночью.

— Поезжайте в Балашиху, принимайте людей. Вопросы есть?

— Есть. А люди с языком?

— Александр Титович, я от вас скрывать не буду — вашим языком будут автомат и гранаты!

Руководитель КГБ был очень откровенен...

Группа подполковника Голубева составляла восемнадцать чело­век, большинство — выпускники курсов усовершенствования оператив­ного состава, несколько разведчиков, сотрудников военной контрраз­ведки и территориальных органов.

Под утро из аэропорта Чкаловский вылетели в Ташкент. Там неделю готовились под присмотром начальника особого отдела Турке­станского военного округа Владимира Михайловича Спивакова. Офице­ров для маскировки переодели в форму рядовых, двоих сделали стар­шими сержантами. 9 декабря вместе с «мусульманским батальоном» их отправили в афганский город Баграм. Что характерно, никто их не встретил. И это на фоне разговоров о точности и организованности системы КГБ.

Питались кашей и сухарями давно прошедшего года выпуска, — рассказывал Голубев, — В это время в Афганистане днем жарко, а вечером очень холодно. Мы спали одетыми, укрывались всем тем, что у нас было, — и шинелями, и бушлатами. «Буржуйки» палаток не со­гревали. Уж не говорю, что были проблемы с водой, даже чтобы умыться...

Почему в КГБ не позаботились об экипировке своих июлей, не снабдили их теплыми вещами, не организовали питание, объяснить не­возможно.

Из Ферганы прилетела еще группа в два десятка человек, группа спецназа КГБ, которой командовал Михаил Михайлович Романов. 14 декабря они получили было команду выступать, но ее быстро отме­нили. Чекистов перевалили поближе к президентскому дворцу — в недостроенные казармы, где не было ни стекол, ни дверей. Переодели в афганскую форму.

Генерал Кирпиченко находился на командном пункте. Штурмом дворца руководил новый руководитель нелегальном разведки КГБ ге­нерал-майор Юрий Иванович Дроздов (его утвердили начальником управления в середине ноября — после работы резидентом в Нью-Йор­ке). Почему ним занимался глава нелегальной разведки? Именно ему подчинялись офицеры-оперативники, служившие в восьмом отделе управления «С» — «террор и диверсии в тылу противника и за грани­цей».

Спецгруппами КГБ, штурмовавшими дворец Амина Тадж-бек, непо­средственно командовал полковник Григорий Иванович Бояринов. В Москве он руководил Курсами усовершенствования оперативного соста­ва. Сам преподавал тактику разведывательно-диверсионных групп. Еще один офицер КГБ — капитан второго ранга Эвальд Григорьевич Козлов — был среди тех, кто ворвался во дворец.

— Хотя у нас все делалось в большой тайне, но афганцы ведь тоже не чудаки. Тем более у них там были и американские советники, — уверенно говорит теперь генерал Голубев.

Его слова — это что-то новое, следы американцев в тогдашнем афганском руководстве пока никто не обнаружил.

Предполагалось, что Амин сам заявит о том, что по его при­глашению советские войска входят в Афганистан, а уже потом его уберут. С пропагандистской точки зрения так было бы правильнее. Уже объявили, что Амин выступит по телевидению.

Бабрак Кармаль, находившийся под охраной офицеров девятого управления КГБ, ждал своего часа. Но КГБ поторопился. 27 декабря Амин устроил у себя торжественный обед в честь секретаря ЦК НДПА Панджшери, вернувшегося из Москвы. С помощью повара-узбека, рабо­тавшего в президентском дворце, Амину дали отравленную пищу. При­сланное из Москвы спецсредство свалило всех гостей Амина. Высту­пить по телевидению он уже не смог. Но прежде чем Амин потерял со­знание, он попросил советского посла прислать врачей — своим не доверял. А посол и не подозревал, что КГБ проводит за его спиной спецоперацию в Кабуле.

Советские врачи — терапевт полковник Виктор Петрович Кузне­ченков и хирург полковник Анатолий Владимирович Алексеев — спасли президента только для того, чтобы его через несколько часов расстреляли спецназовцы. Они же в горячке боя убили и одного из советских врачей — Виктора Кузнеченкова.

В Кабул перебросили и отряд «Зенит», предназначенный для проведения спецопераций в стратегическом тылу противника. В начале ноября, вспоминал включенный в отряд сотрудник Ярославского об­ластного управления госбезопасности Ф.Ф. Ильинский, офицеров со­брал генерал Кирпиченко и поставил задачу: «Составить подробный план центральной части Кабула, выяснить силы и режим охраны глав­ных городских объектов — почты, телеграфа, телефонной станции, вы­явить жилье, пригодное для скрытого размещения десяти—тридцати че­ловек».

Ходить в одиночку запрещалось, при себе надо было иметь как минимум пистолет, две гранаты, но никаких документов. При встречах с афганцами называть себя геологами. В ночь на 18 декабря объявили тревогу. Все стали прощаться друг с другом, обмениваться адресами, но объявили отбой. На помощь прибыла группа «Альфа» — позывной «Гром».

— Амин — агент ЦРУ, — объяснял задачу генерал Дроздов — Задача — уничтожить его.

«За час до штурма дворца, — вспоминал Ильинский, — кто-то принес бронежилеты (хватило не всем), трассирующие боевые пули. Из посольства привезли несколько бутылок водки, из традиционного рас­чета — одна на троих. Дали каждому по узкому бинту, из которого следовало сделать нарукавную повязку на левой руке, чтобы этим от­личаться от солдат-афганцев из охраны. Средневековый способ опре­деления «свой-чужой» себя не оправдал: бинты свернулись в веревоч­ки и были незаметны. В дальнейшем это става одной из причин слу­чайных жертв с нашей стороны.

Наконец раздалась команда: «По машинам!» Мы быстренько раз­лили и выпили водку и заняли свои места в БTPax. Настроение у всех было приподнятое...

Внезапно остановились. Первый БТР подбили. Раздались ко­манда десантироваться. Быстро огляделся — рядом горят две бочки с горючим, нас видно как на ладони. Рядом со мной в луже крови лежал и стонал наш стрелок-десантник. Я подполз и осмотрел раненого, он прошептал:

— Печет в животе.

Разорвав форму, попробовал положить руку на живот, она уто­нула во внутренностях. Перевязочных материалов не оказалось — не дали их нам...

Во дворец мы пробились, когда охрану частично перепили. Оставшаяся амиковская личная стража, состоявшая из афганцев — выпускников Рязанского училища ВДВ, отчаянно сопротивлялась...