Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Млечин Леонид Михайлович - Страница 101

Щелоков питал слабость к людям с научными степенями. Его любимцем и ближайшим сотрудником был начальник штаба генерал Сер­гей Крылов. Щелоков в нем души не чаял.

В 1969 году Николай Анисимович прилетел на Сахалин. Мини­стра повезли отдыхать в резиденцию, а сопровождавший его Крылов поехал в областное управление внутренних дел. Он вызвал стеногра­фистку и машинисток - почти сутки готовил выступление министра в обкоме, где собрали все руководство области.

«Доклад министра, — вспоминал заместитель начальника об­ластного управления внутренних дел полковник Глеб Георгиевский, — произвел на участников совещания большое впечатление, поскольку содержал грамотный, глубокий анализ экономики области и оператив­ной обстановки».

Крылов не только писал Щелокову доклады, но и пытался пере­вести работу министерства на современные рельсы.

— Тот, кто рекомендовал министру Крылова, — рассказывал генерал Владимир Статкус, бывший заместитель начальника следствен­ного управления МВД, — оказал Щелокову огромную услугу. Человек огромной энергии, Крылов умел пробивать свои идеи и собирать во­круг себя единомышленников.

Сергей Крылов привел в министерство молодых и талантливых людей, они генерировали идеи, которые министр с удовольствием под­держивал.

— Крылов хотел изменить милицию, — вспоминал обозреватель журнала «Милиция» Геннадий Попов. — Я думаю, министр и Крылов сов­пали в желании сделать милицию нормальной, доброй, интеллигент­ной...

Николай Анисимович заботился о развитии системы высших школ милиции, куда переманивали хороших преподавателей. В научно-иссле­довательском институте МВД приказал выписывать все полицейские журналы, которые выходят в мире, покупать иностранные книги и изу­чать работу полиции за рубежом, особенно оперативно-розыскную дея­тельность. Щелокову переводили книги о полиции в разных странах, и он их читал. Зарубежный опыт, правда, не всегда полезен. Скажем, милицию еще при прежнем министре вооружили резиновыми дубинками. Щелоков откровенно говорил, что палка легализовала в милиции би­тье.

В министерстве первыми заинтересовались полиграфом, детек­тором лжи. В 1968 году он прошел испытания на Петровке. Но п ЦК эксперименты с детектором лжи сочли опасными, посчитав прибор бур­жуазной выдумкой. Все прекратилось. Пионер этого дела кандидат биологических наук Валерий Алексеевич Варламов, создатель первого в нашей стране перьевого детектора лжи, был уволен из НИИ МВД. Впоследствии он смог успешно продолжить работу.

Щелокову объяснили пользу профилактики преступлений и смяг­чения наказаний. И теперь уже он сам объяснял партийным руководи­телям (хотя и безуспешно), что нельзя сурово наказывать за незна­чительные проступки — избыточная жестокость только плодит новых преступников. Министр создал управление профилактики, которое опе­кало прежде всего тех, кто вышел на свободу. Им помогали найти ра­боту, как-то устроиться в жизни. Николай Анисимович понимал, что осужденные — тоже люди. И в тюрьме они не навсегда. Отбыв наказа­ние, они выйдут на свободу и будут жить рядом с нами. Кому будет лучше, если они вернутся из мест заключения озлобленными и ненави­дящими всех и вся?

— Николай Анисимович, побывав в следственном изоляторе, был крайне удручен, — вспоминал генерал Василий Игнатов, бывший министр внутренних дел Чувашии. — Увидел параши, распорядился про­вести канализацию. Говорил: «Что же мы заключенных за скотов дер­жим?»

Места заключения были очень старыми. Новые не строили. Раз в программе партии сказано, что в Советском Союзе преступность скоро будет искоренена, зачем строить тюрьмы?

Щелоков пытался уговорить политбюро разрешить ему вступить в Интерпол, но не уговорил. Интерпол считался идеологически чуждой организацией.

Один из бывших подчиненных описал его в газетном интервью вполне сочувственно:

— Небольшого роста, приятной наружности, мягкий, спокой­ный, грамотный человек. Мне показалось, что он добрый... Может слушать людей, воспринимает чужое мнение... Николай Анисимович специалистов ценил и к юристам прислушивался.

Впрочем, как аппаратчик с большим стажем, Щелоков предпочи­тал держать аппарат министерства в напряжении, приговаривал: бей своих, чтобы чужие боялись. Но был отходчив и даже признавал свои ошибки.

«Одно его качество оставалось неизменным, — вспоминал про­фессор Карпец. — Как бы его отношения с тем или иным человеком ни портились, он не позволял себе расправиться с ним, он всегда нахо­дил какую-то возможность, грубо говоря, не добивать человека до конца, прощая подчас немалые прегрешения. Чем это объяснить? Может быть, тем, что он сам был не безгрешен? Может быть. Но, вероятно, и тем, что он в общем-то был по характеру не злобный человек».

Щелоков несколько поднял престиж милицейской службы, кото­рая была совсем неуважаемой. После его назначения Дни советской милиции стали пышно отмечаться в Кремлевском дворце съездов, где устраивался лучший в году концерт.

Щелоков требовал, чтобы милиционер выглядел прилично. Не хотел, чтобы ему было стыдно за своих подчиненных.

— Началось с того, — рассказывал генерал Статкус, — что он поехал в один из райотделов и попросил построить личный состав. Когда увидел своих подчиненных, то сказал: не знаю, как на против­ника, а на меня это войско наводит ужас.

Милицейская форма была синего цвета. Заместитель Щелокова генерал-полковник Борис Тихонович Шумилов, смеясь, вспоминал, как на параде Ворошилов стал задавать ему вопросы об авиации. И Шуми­лову пришлось объяснять:

— Я, товарищ маршал, не летчик, а заместитель министра внутренних дел по милиции.

Щелоков ввел новую форму, и какое-то время милиция выгляде­ла красиво. Щелоков подписал приказ «О культурном и вежливом об­ращении с гражданами». О полной его реализации мечтать не приходи­лось, но важно, что министр считал нужным напомнить своим подчи­ненным, как они должны разговаривать с людьми.

В сентябре 1967 года в актовом зале Министерства внутренних дел по просьбе Щелокова устроили встречу с художниками. В зале по­садили столичных милиционеров.

Щелоков упрекнул художников:

— Посмотрите в зал, где сидят рядовые милиционеры, и найдите хоть одного, который был бы похож на те уродливые образы в милицейской форме, изображенные на ваших полотнах. С какой целью вы, мастера кисти, издеваетесь над образом тех, кто защищает обще­ство, лично вас, от всякого рода уголовников и проходимцев?

Но министр не только отчитывал. Он умел дружить с интелли­генцией, особенно с теми, кто писал книги и снимал фильмы о мили­ции, поддерживал их, награждал грамотами, охотничьими ружьями, спецталонами, которые избавляли владельцев автомобилей от общения с сотрудниками ГАИ. Художники наперебой просили его позировать. Тонко чувствующий конъюнктуру Илья Глазунов написал портрет жены министра Светланы Владимировны. И Юлиан Семенов, и Виль Липатов, и братья Вайнеры, и супруги Лавровы много сделали для милиции. Один только популярнейший сериал «Следствие ведут знатоки» чего стоит!

В Московском государственном академическом камерном музы­кальном театре, созданном народным артистом СССР Борисом Алексан­дровичем Покровским, репетировали оперу молодого Шостаковича «Нос», которая многие годы была под запретом. Во время репетиций театр, разместившийся в бывшем кинотеатре «Сокол» на Ленинградском проспекте, был опечатан пожарными.

«В предписании о закрытии театра было приведено множество причин, по которым театр вообще нельзя было открывать, — вспоминал режиссер Григорий Спектор (см.: Вечерняя Москва. 2002. 21 января). — Мы бросились спасать театр. Куда мы только не писали, куда толь­ко не обращались — все было бесполезно.

И тогда Борис Александрович позвонил Шостаковичу. Шостако­вич позвонил в приемную Щелокова, всесильного министра внутренних дел, и попросил принять его. На следующее же утро Дмитрий Дмитрие­вич надел свой спецпиджак, пудовый от тяжести золотых лауреатских медалей и орденов самого высшего достоинства...