Вторжение - Ласки Кэтрин - Страница 25

• Предыдущая
• 25/34
• Следующая

— Какая красивая песня, Твилла! Где ты ее услышала?

— Ох, детка, да я не то чтобы услышала… Я ее сочинила. Когда- то я была скельдом. Ты знаешь, кто это такие?

— Да, мы познакомились со скельдом на острове Черной Гагары. Это была полярная сова, и ее звал Снорри.

— Снорри? Я отлично ее знаю! Она скельд из клана Мха, очень большого и очень уважаемого клана в наших царствах. Скельды чаще всего бывают полярными совами. Скельд — болотная сова, вроде меня, — это большая редкость. Однако наш клан настолько мал, что выбирать было не из кого. Так я стала скельдом.

— А сейчас ты больше не скельд?

— Мне больше не о чем рассказывать… Не о чем петь.

— П-почему? — захлопала глазами Гильфи. — Я не понимаю…

— Мой клан полностью уничтожен. Я единственная, кто остался в живых.

— Нет! — содрогнулась Гильфи.

— Это так… Мой клан был вырезан во время войны Ледяных Когтей. Ифгар тогда командовал наступлением. Потом началась резня… Это было дикое, ничем не оправданное убийство. Ифгару незачем было уничтожать побежденных и уж тем более не нужно было убивать неоперившихся птенцов. Но он сделал это.

— И после всего этого вы столько лет ухаживали за ним? — пролепетала Гильфи.

— После гибели моего клана я стала сестрой Глаукса и узнала, что прощение врагов есть высший Глауксов долг каждой совы. Прошло много времени, прежде чем я смогла простить. Но когда наконец это произошло, мне стало легче.

— Но посмотри, к чему это привело! Ифгар ни чуточку не изменился, он так и остался предателем…

— Это неважно, малютка. Я изменилась. Исцелилась. Он — нет.

Гильфи во все глаза смотрела на эту удивительную сову. Золото, которым она выкрасила себе перья, осыпалось во время полета, и теперь лишь несколько золотистых пятнышек посверкивало среди бурого оперения.

— А теперь лети, малютка-эльф! — ласково сказала Твилла. — Помни песню, которой я тебя научила. Пусть ее слова станут в полете твоими маховыми перьями.

Гильфи встала на кончик ветки и расправила крылышки. Зажмурившись, она запела песню и с первыми ее словами почувствовала под крыльями плотный поток воздуха. Она даже не заметила, как поднялась в небо…

Песня расцветала в ее груди и гнала вперед. Этой песне даже катабатические ветра были нипочем!

Вскоре Гильфи увидела бледные струйки пара, клубящиеся над взбаламученной водой. Она с силой забила крыльями и, запев песню с самого начала, понеслась навстречу океанскому воздушному туннелю. Но когда первый куплет подошел к концу, Гильфи вдруг резко оборвала пение.

«Сон? Поверить в сон? Что это означает? Может быть, сон — это мечта? Но есть ли у меня такая мечта?»

Внезапно слова песни наполнились для нее новым и очень важным смыслом. Когда она пела ее в первый раз, ей просто хотелось поскорее добраться домой, на любимое Великое Древо, к своим друзьям, к Сорену. Но теперь ей стало казаться, будто песня скельда призывает ее к чему-то большему.

Теплое воздушное течение мягко приподняло Гильфи и понесло вперед. Ей было тепло. Уютно. Она могла лететь так очень долго, без устали, до самого моря Хуула, до самого дома.

Так почему же она медлит? Странная песня звала ее покинуть теплое воздушное течение и развернуться навстречу суровому морскому ветру… Но зачем?

«Смогу ли я следовать сну?»

И тут в желудке у Гильфи стало зарождаться какое-то странное, до сих пор неизведанное чувство. Это была не дрожь страха, но что-то непонятное, похожее на восторг.

«Но ведь я не вижу снов! Это Сорен у нас сновидец! Это у него бывают звездные озарения. Его сны часто сбываются…»

Гильфи знала, что в ткани сновидения существуют невидимые обычной сове прорехи и Сорен обладал даром смотреть сквозь них. Но сейчас Гильфи почему-то казалось, будто и она смотрит сквозь такое отверстие и видит тот же сон, что и Сорен.

«Как странно! — подумала она. — Мы как будто заглядываем туда с разных сторон».

— Сорен! — беззвучно прошептала она. — Наберись терпения и не отчаивайся. Я обязательно вернусь! Но пока мне нужно кое-что сделать.

Она должна вернуться обратно. Должна добраться до Ледяных Клювов, потому что хоть Ифгар с Граггом и не узнали самого важного, но они все равно могли предупредить Чистых о готовящемся вторжении и погубить всю операцию.

Значит, Гильфи должна убедить Ледяные Клювы, дивизии Глаукса Быстрокрылого и кильских змей оказать помощь Ночным Стражам!

Гильфи вырвалась из мягких объятий теплого воздушного течения и помчалась навстречу катабатическим ветрам. Она полетит на остров Черной Гагары, хотя бы все ветра в мире пытались ее остановить! Ради Сорена, ради Великого Древа и Ночных Стражей она готова была слетать в сам Хагсмир и обратно!

Каким-то чудом она находила в свирепых ветрах безопасные туннели, какая-то неведомая сила помогала ей обнаруживать слабые края, где катабатические вихри стихали и выдыхались. Что-то гнало ее вперед и подсказывало путь…

А в это самое время на вершине самой высокой скалы на острове Черной Гагары сидела белая полярная сова Снорри. Она первой увидела Гильфи и запела новую песню. Это была песня о самом редком цветке Северных Царств, о хрупком и смелом растении, которое совы называют иссенблюменом, или ледяным цветком.

— Как ты думаешь, когда начнется? — спросил Копуша.

— Что начнется? — не поняла Эглантина.

— Вторжение, что же еще! — ухнул Сумрак.

— Думаю, уже скоро, — сам ответил на свой вопрос Копуша. — Думаю, именно для этого собрали всепогодников.

— Да, — кивнула Отулисса, — полагаю, ты прав. Эзилриб не случайно так обрадовался, когда штурмовой отряд вернулся с разведки над морем.

— Как ведет себя Сорен в Клюве всепогодников? — спросил Копуша у Отулиссы.

— Отлично, — ответила она. — Весь вопрос в том, собирается ли он сражаться. То есть я хочу сказать, не ясно, насколько пассивным окажется его участие в предстоящей войне.

• Предыдущая
• 25/34
• Следующая