Осада - Ласки Кэтрин - Страница 21

• Предыдущая
• 21/32
• Следующая

Но Гортензия лишь вежливо покачала головой и ответила:

— Возможно, когда-нибудь я прилечу к вам в гости, но мое место здесь, в Амбале.

Тогда Сорен повернулся к Хитриссе:

— Я обязан тебе жизнью, Хитрисса. Ведь ты могла отказаться и не прилетать мне на помощь. Ты была так добра, что потратила на меня свой бесценный яд. Получается, я забрал часть твоей силы. Гром и Зана рассказали мне, что летучей змее требуется долгое время, чтобы восстановить потраченный яд. Выходит, ради меня ты пошла на настоящее самопожертвование. Как я смогу отблагодарить тебя?

— Дос-сстоин. Ты был достоин. Друг Грома, друг Зззаны, друг Мглы не может быть недоссстойным, — ответила Хитрисса, извиваясь перед Сореном восьмеркой. Она обвилась вокруг ветки, и тело ее тускло светилось в темноте.

Когда ущербная луна выкатилась на небо, семеро сов поднялись в воздух. Лучший в мире клюв возвращался домой, но сначала решено было заглянуть на закутанный в туман мыс Глаукса, чтобы своими глазами убедиться в правдивости рассказа полярной совы из Серебристой Мглы.

Ночь подходила к концу, непроглядная тьма потихоньку начала тускнеть. Наступили сумерки, время между исчезающей серой мглой и первым проблеском румяного рассвета. Но грядущий восход не обещал расцветить небо радужными оттенками розового и пунцового или нежным отливом цвета бледной раковины, ведь суровые зимовеи уже вовсю начали задувать над морем. Утро выдалось серым, мутным от морских брызг и ледяного дождя.

Видимость была ужасная, и только Сумрак, появившийся на свет в неверный час между днем и ночью, мог продолжать полет. Он покинул клюв и полетел на разведку, отлично ориентируясь в полумраке, когда границы и очертания мира тают в тенях.

Под прикрытием густого тумана он покинул иссеченные волнами скалы и вскоре увидел то, отчего желудок у него сжался, будто пронзенный когтем.

Лежавшая внизу бухта Глаукса пестрела тусклыми белыми пятнами. Сотни и сотни собравшихся здесь сипух дружно запрокинули свои светлые сердцевидные лицевые диски, вглядываясь в небо.

Они не видели Сумрака, поскольку его мягкие серебристо-серые перья сливались с клубящимся туманом.

Сумрак тихонько опустился на затянутый маревом берег и прислушался, тщетно пытаясь поймать обрывки разговоров. Потом, поднявшись в воздух, завис над самой землей и почти сразу заметил двух сипух, летевших чуть в стороне от остальных. Судя по всему, это были дозорные или разведчики, посланные проверить, спокойно ли море.

Сумрак юркнул под защиту густого тумана и навострил уши.

— В такую пору мы никуда не долетим, Зверобой, — сказала первая сипуха.

— Ясное дело! Вряд ли Верховный Тито захочет рисковать попусту, — ответил другой.

— Ничего, зимовеи не могут дуть вечно!

— Конечно, скоро они успокоятся. Ветер переменится на северный.

«Мечтать не вредно, идиоты!» — хохотнул про себя Сумрак. Сама судьба посылала им шанс. Только лучший в мире клюв мог перелететь море в такую непогоду, ведь среди них были Руби, Отулисса, Сорен и Мартин. Старый Эзилриб не напрасно учил своих всепогодников летать в любых условиях!

Вернувшись обратно, Сумрак быстро доложил обстановку:

— Две новости — плохая и хорошая. Сначала плохая: на мысе собрались сотни и сотни сипух. Может быть, целая тысяча. Хорошая новость тоже есть. Они боятся лететь. Пока.

— Целая тысяча? — дрожащим голосом переспросил Копуша.

— Значит, их может оказаться больше, чем сов на Великом Древе… — прошептала Отулисса. — Как они сумели собрать такое войско?

Сорен обвел глазами свой клюв. Он видел, что все напуганы. Он и сам испугался, но знал, что страх заразен как болезнь и смертоносен как лихорадка, которая совсем недавно едва не убила его. Страх может распространяться. Может расти. Значит, нужно любой ценой подавить его.

— Мы — лучший в мире клюв. Неужели вы забыли об этом? — спросил он. — Один раз мы уже разбили Металлического Клюва. Мы проникли в самое сердце тирании Сант-Эголиуса и вернулись оттуда живыми и невредимыми. Вы слышали, Сумрак сказал, что Чистые боятся лететь. Но мы не должны испытывать страха. Вы все — доблестные птицы. Теперь мы с полным правом можем называться лучшим клювом, настоящими ночными стражами Га'Хуула. Наш остров в опасности. Мы должны лететь, чтобы предупредить и защитить его и Великое Древо. Мы не имеем права на колебания, ибо битва у берегов нашего дома вот-вот разразится. Поэтому расправьте крылья и поднимите клювы! Приготовьтесь взрезать свирепые зимовеи над Хуулмере. Пусть желудки ваши будут готовы к великой задаче. Вперед, друзья! Вперед!

Далеко в море Хуулмере, над узкой, протянувшейся в виде полумесяца полоской песка низко-низко летел Эзилриб. Вот он опустился еще ниже, сел на кучу выброшенных морем водорослей и принялся внимательно изучать на волнах пенные гребни. Сощурив глаза, он вперил взгляд в Лобелейново течение.

Два дня назад Эзилриб расставил тут знаки течений для проведения метеорологического эксперимента над быстрым потоком, берущим свое начало в Ледяных проливах. А вот и он! Мудрый наставник заметил в гуще водорослей одну из своих меток. Течение двигалось очень быстро, а над ним уже собирались первые зимовеи.

Эзилриб спрыгнул с кучи и неровной ковыляющей походкой приблизился к ярко окрашенному пучку перьев, который несколько дней назад он запустил в воду на длинной крепкой нитке. Он как раз собирался вытащить метку, как вдруг заметил на песке что-то странное: мокрую, покоробившуюся книгу, на влажных страницах которой чернильными облаками расплылись буквы.

Старый наставник почувствовал, как желудок у него сжался и страшная судорога сотрясла тело. Перед ним лежала та самая книга, которую он дал Отулиссе! Он узнал ее с первого взгляда, несмотря на растекшиеся чернила. Но каким образом книга могла прийти в такой вид?

Старый Эзилриб растерялся. Первым порывом его было немедленно отправиться в парламент и рассказать о своей находке. Но потом он моргнул и покачал головой. Нет! Ни в коем случае. Он никому об этом не расскажет. Пусть все идет своим чередом. Время все расставит по своим местам. Пока он твердо знал одно — Отулисса тут была ни при чем. На всем острове никто не относился к книгам с таким трепетом, как эта юная пятнистая сова. Нужно привести книгу в нормальный вид и вернуть ее обратно.

В обители братьев Глаукса Эзилриб научился искусству реставрации книг. Сначала он хорошенько высушит ее над углями. Потом смажет маслом переплет. Сделает все, что в его силах.

Эзилриб наклонился, чтобы взять фолиант в клюв, но не успел этого сделать: раздался негромкий, похожий на вздох или стон звук, и кожаный корешок книги лопнул. Мокрые страницы дождем посыпались на песок.

В тот же миг необычайно проворная волна высоко взметнула свой гребень и прямо на глазах ошеломленного Эзилриба слизнула с песка остатки книги и унесла их в море.

«Я ученый, — в смятении подумал он. — Я рационалист, трезвый мыслитель. Я не верю в приметы и предрассудки. И все-таки чувствую, как что-то ужасное подступает к нам на гребнях этих зимовеев».

Старого наставника не оставляло чувство, будто на страницах вероломно похищенной морем книги начала писаться какая-то новая история.

«Я боюсь за Хуул, — подумал Эзилриб. — Я боюсь за Великое Древо!»

Клудд сидел на верхушке самого высокого дерева в бухте Глаукса. Рядом с ним была Нира, прекрасная белоликая сипуха. Она не сводила глаз с Верховного Тито. Наконец-то он принадлежал ей. Вместе они будут править всем совиным миром — не только южными лесами, но и далекими Северными Царствами.

Нира обратила внимание на Клудда еще в ту пору, когда тот был птенцом. Да, она старше своего избранника, но какое это имеет значение? Не такая уж между ними большая разница. Она была совсем юной, когда стала подругой прежнего Верховного Тито.

• Предыдущая
• 21/32
• Следующая