Богиня весны - Каст Филис Кристина - Страница 48

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая

Гадес остановился и повернулся к ней лицом. Они были очень близко друг к другу, и рука Лины все еще лежала на руке Гадеса. Темный бог немного замялся, прежде чем ответить Лине. Потом уже знакомым жестом осторожно погладил ее по щеке.

— Я не могу говорить за других богов, только за себя. Моя душа жаждет вечной любви. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ну вот, кажется, мы вернулись туда, откуда отправились.

Лина оглянулась через плечо и удивленно моргнула. Они стояли у начала узкой дорожки, что вела к ее балкону.

Не говоря ни слова, Гадес обхватил ее лицо ладонями так нежно, что Лина ожидала: поцелуй будет коротким и ласковым. Однако когда их губы встретились, она поняла, что здорово ошибалась. Темный бог не спешил отрываться от нее, его руки зарылись в ее волосы, потом принялись гладить шею... Лина провела ладонями по мускулам его рук, снова изумляясь их силе, А он, прежде чем закончить поцелуй, осторожно прикусил ее нижнюю губу. И, не выпуская богиню из объятий, спросил:

— Поедешь утром со мной на верховую прогулку?

Голос бога был хриплым от желания.

Лина, внутренне трепеща, кивнула:

— Да.

— Тогда до завтра.

Он неохотно отпустил ее, отвел прядь волос с ее лица... Потом, поклонившись, развернулся и пошел прочь.

Лина, едва переставляя ноги, поднялась по ступеням на балкон и вошла в комнату. Упав на кровать, она увидела свое отражение в зеркале перед туалетным столом. Щеки пылали, волосы выглядели просто дико. Плащ Гадеса сбился, ночная сорочка была перепачкана, к подолу прилипло несколько сосновых игл. И через всю комнату Лина видела четкие очертания напрягшихся сосков.

— Miserieordioso madre di Dio! — пробормотала она самое крепкое из бабушкиных выражений. — Тебе сорок три года! — сообщила она своему отражению. — А ты себя ведешь, как будто тебе... как будто... — Она покачала головой, глядя на свое незнакомое юное лицо. — Как никогда. Ни один мужчина никогда не вызывал в тебе подобных чувств. И еще он желает вечной любви! — Лина закрыла глаза. — Ох, Деметра! И что мне теперь делать?

— Милая, по-моему, ты это изобразила как настоящий художник! — Лина внимательно рассматривала рисунок углем на пергаменте.

Она ожидала, что нарисованная Эвридикой карта будет просто грубым наброском, однако, когда полупрозрачная девушка развернула перед ней пергамент, Лина была поражена качеством работы. План дворца был начерчен сильными четкими линиями, каждая его часть была обозначена затейливой надписью; но что произвело на Лину наиболее сильное впечатление, так это тщательно прорисованные предметы, символизировавшие различные помещения. Чтобы отметить главный обеденный зал, Эвридика нарисовала крошечный резной стол и канделябры. Тронный зал обозначался изображением трона Гадеса. Эвридика даже нарисовала цветы, окружавшие роскошный фонтан в центре внутреннего двора.

— Тебе правда нравится? — робко спросила Эвридика. — Но он еще не закончен. Мне нужно добавить кое-какие детали.

— Это просто чудесно! Ты всегда умела рисовать?

Лицо Эвридики горело оживлением.

— Да! То есть я хочу сказать, я не была настоящей художницей. Мой отец считал, что рисование не слишком подходящее занятие для юной девицы... даже если она рисует просто для себя. Но я все равно этим занималась, тайком. Я брала острую палочку и на сухой земле рисовала цветы. Или брала птичье перо, обмакивала его в краску для ткани, когда матушка занималась окраской, и на обрывках старой одежды рисовала зверей. — Эвридика хитро подмигнула Лине. — Мой отец был бы очень огорчен, если бы узнал об этом.

— Ну а мне кажется, что рисование — прекрасное занятие для дамы, и я даю тебе полное позволение рисовать, рисовать и рисовать, — сказала Лина.

— Спасибо тебе большое, Персефона! — Эвридика даже подпрыгнула на месте. — Мне хочется поскорее сказать об этом Япису. Он говорил, что считает мой рисунок очень хорошим и что может найти для меня еще бумаги и всего остального, если я захочу нарисовать что-нибудь еще.

— Вот как? — Лина чуть приподняла брови.

Радостное лицо Эвридики порозовело.

— Ну да, он так сказал... Я думала, он это просто по доброте, потому что он всегда очень добр, но ты с ним согласилась, так что теперь я думаю — наверное, он говорил правду.

— Передай Япису, что я велела непременно снабдить тебя всем необходимым. Ты теперь личная художница богини весны. — Лина царственно вскинула руку, чтобы подчеркнуть свое заявление.

Глаза Эвридики округлились от изумления. Она неожиданно бросилась к Лине и крепко обняла ее.

— Ты самая замечательная богиня в мире!

Лина рассмеялась.

— Ничего другого я и не ожидала от своей личной художницы.

— Ты должна дать мне какое-то задание. Что мне нарисовать для тебя?

— А разве тебе не нужно сначала закончить карту?

— На это уйдет совсем немного времени. А потом чего бы тебе хотелось? — пылко спросила Эвридика.

Лина подумала и улыбнулась.

— Похоже, нарциссы становятся моими любимыми цветами. Почему бы тебе не написать большую картину с нарциссами?

Эвридика просияла и низко поклонилась богине.

— Твоя художница исполнит твое пожелание, богиня весны!

Лина склонила голову, стараясь выглядеть воистину божественно и радуясь счастью Эвридики.

— Я буду терпеливо ждать, пока ты выполнишь первое поручение.

Маленькая девушка поклонилась, но тут же снова восторженно подпрыгнула.

— О! Первое поручение!

В дверь покоев Лины кто-то дважды стукнул. Эвридика, приплясывая, пошла открывать.

— Япис! — воскликнула она. — Персефона сказала, что я теперь — ее личная художница!

Лина наблюдала за даймоном. Он поздравил Эвридику, выражение его лица было теплым и искренним, а взгляд не отрывался от лица девушки. Бабушка Лины сказала бы, что он был весьма похож сейчас на мужчину, полностью и окончательно сраженного. Лина заметила, что Эвридика во время своей восторженной речи дважды коснулась руки даймона. Малышка определенно отвечала на внимание даймона... нет, поправила себя Лина, хватит думать о маленьком призраке как о ребенке. Эвридика была молодой женщиной, уже прошедшей через неудачный брак. И не надо забывать, что тело, которым сейчас обладала Лина, выглядело не намного старше.

— Богиня, могу ли я похвалить тебя за безупречный художественный вкус? — галантно произнес Япис.

Смеющаяся Эвридика стояла очень близко к нему.

— Спасибо, Япис. Думаю, мы только начинаем знакомиться с талантами Эвридики.

Япис ласково улыбнулся призрачной девушке.

— Вынужден согласиться с тобой, богиня. — Он поклонился Лине. — Гадес ожидает тебя у конюшен. И просит передать, что Орион уже теряет терпение.

Лина вздрогнула при упоминании имени темного бога.

— Ну что ж, тогда очень хорошо, что я уже готова. Я не должна заставлять ужасного жеребца ждать слишком долго.

— Я этих коней боюсь, — сказала Эвридика.

— Смотри на них просто как на очень крупных щенков, — сказала ей Лина.

Дух и даймон поспешили за ней, когда она быстро пошла по коридорам и через двор, внутренне посмеиваясь над тем, что теперь ей самой хочется подпрыгивать и танцевать от радости.

— Понравилось ли тебе вчерашнее купание, богиня? — спросил Япис.

Лина порадовалась, что даймон идет позади. Она знала, что по ее лицу нетрудно понять, насколько на самом деле понравился ей вчерашний вечер.

— Да, все было чудесно. Спасибо.

— Персефона сказала, что отлично выспалась, — добавила Эвридика.

Лина улыбнулась. Она заснула, завернувшись в плащ Гадеса, и ей снились восхитительные эротические сны.

— Я очень рад слышать это, — сказал Япис, обращаясь к Эвридике. — Особенно потому, что мой господин провел весьма беспокойную ночь. Не думаю, что Гадес вообще спал.

— Может быть, тебе стоит устроить ему такое же купание, какое я устроила для Персефоны? — предположила Эвридика.

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая