Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Форд Генри - Страница 12

• Предыдущая
• 12/119
• Следующая

Иудей никогда не перестает сознавать себя частью народа, нации, расы. Проникновение его в мир наших мыслей, верований и чуждых ему привычек ничего в этом отношении изменить не может. Иудей есть иудей, и та­ковым останется до тех пор, пока пребудет в верности своим неприкосновенным преданиям. С его точки зре­ния за ним всегда останется право думать, что быть иуде­ем равносильно принадлежности к высшей расе.

Царящие над миром евреи стоят на вершине своего могущества, помимо всего прочего, главным образом, бла­годаря некоторым качествам, коренящимся в иудейской сущности. Каждый иудей обладает этими качествами, хотя и не в полной мере, подобно тому, как не всякий англи­чанин, говорящий на языке Шекспира, может достигнуть шекспировской выразительности. Поэтому бесцельно и даже невозможно постигнуть международного иудея, не изучив иудейского характера и психологии вообще.

Самое распространенное обвинение, будто большой успех иудеев основан на их нечестности, можно оставить без внимания. Вообще нет достаточного основания об­винять иудейский или любой другой народ на основа­нии общих мест. Иудеи лучше, чем кто-либо, сами знают широко распространенное мнение, что все иудейские деловые приемы бессовестны. Несомненно, что простая неразборчивость в приемах в действительности встре­чается у них часто, когда нечестность в смысле наруше­ния закона даже отсутствует; поэтому возможно, что ре­путация, которой издавна пользуется в этом отношении иудейство, зависит не от свойственной им от рождения нечестности в собственном смысле, а от других причин.

Приведем одну из таких возможных причин. Иудей как торговец по природе своей проворнее, чем большин­ство остальных людей. Пэворят, что существуют другие расы, выказывающие в торговле такое же проворство, но среди таких народов иудеи не уживаются. Человеку же более медлительному естественно может прийти мысль, что проворный уже слишком проворен, почему он и начинает относиться к нему с недоверием- Ведь каждый не доверяет хитрецу, даже если эта хитрость невинного свойства. С другой же стороны, любой тугодум легко мо­жет додуматься до заключения, что деловой человек, ко­торый знает множество законных ходов и выходов и пользуется ими, может, если захочет, пойти и по не­законному пути. Кроме того, в сложных делах обык­новенно так легко рождается подозрение, что тот, кто дело устраивает, делает это при посредстве не вполне чест­ных приемов. Медлительные, почтенные, честно мыс­лящие и действующие люди всегда будут относиться по­дозрительно к людям, которые умеют быстро извлекать выгоду из любой вещи.

Древние вековые свидетельства указывают, что иудеи былинародом, такбезумно любившимторговлю, что мно­гие считали их бесноватыми. Из этого видно, что нелю­бовь к иудеям возникла на деловой почве по основаниям, которые не могут быть приписаны всецело мнению от­дельных личностей или выдумкам их врагов. Возьмем, например, преследования, которым подвергались в Анг­лии иудейские купцы. В Старой Англии среди сословия купцов господствовало много почтенных обычаев. Так, ку­пец, пользующийся уважением, никогда не должен был начинать дело по собственному почину, а лишь тогда, ког­да оно ему было предложено. Точно также украшение вит­рин свечами или красками, равно как и выставка това­ров, рассчитанная на приманку публики, считались по­зорным и нечистым приемом, имеющим целью отбить клиентов у соседа. Наконец, считалось совершенно не­приличным и противным купеческим обычаям торговать более чем одним товаром. Если, например, кто-нибудь торговал чаем, то, казалось, он мог бы продавать и чай­ные ложки? Однако, если бы кто-либо сделал такого рода объявление, то он рисковал бы погубить свое дело, - до того такой прием казался общественному мнению чудо­вищным. Приличие требовало, чтобыкупец делал вид, что он неохотно расстается со своим товаром.

Можно себе представить, что произошло, когда в эту чащу спокойных обычаев ворвался иудейский торго­вец. Он просто разбил их вдребезги. В те времена обычай имел силу Богом установленного этического зако­на; поэтому иудей, благодаря своему поведению, ка­зался великим грешником. Кто мог нарушить эти по­чтенные купеческие обычаи, тот не остановится ни перед чем.

Иудея неудержимо влекло продавать. Если он не мог продать покупателю определенный предмет, то под ру­кой у него был другой, который он и предлагал. Иудейс­кие лавки сделались базарами, предшественниками современных универсальных магазинов, и старый ан­глийский обычай - каждая лавка только для определен­ного рода товаров - был уничтожен. Иудей гонялся за делом, преследовал его, выговаривал его себе. Он пер­вый ввел «быстроту оборота при малой прибыли», он же ввел продажу в рассрочку. Единственное, чего он не выносил, были покой и постоянство: все мысли его были направлены к тому, чтобы все вокруг него находилось в движении. Он был отцом рекламы в те времена, когда даже простое объявление о том, какой товар имеется в лавке, наводило публику на мысль, что собственник переживает денежные затруднения и что ему грозит банкротство, почему он и прибег к последнему, отчаян­ному средству, к которому ни один уважающий себя ку­пец прибегнуть не решится.

Принять столь большую энергию за бесчестность при тогдашней обстановке было нетрудно. Иудей ведет нечи­стую игру - так, по крайней мере, думал коренной анг­лийский купец. А между тем, иудей вел эту игру только для того, чтобы стать хозяином ее и взять все в свои руки, чего он и добился.

С тех пор иудей выказывал ту же ловкость всегда. Его способность отводить потоки золота в свой карман давалась ему инстинктом. Когда он оседал в извест­ной стране, он тем создавал поле деятельности для своих единоплеменников. Безразлично, было ли то врожденным свойством или планомерным вы­ражением расовых единства и верности, но несом­ненно одно, что все иудейские торговые общины были связаны между собою. По мере того, как отдельные об­щины богатели, приобретали силу и занимали известное положение по отношению к правительствам и жизненным интересам страны, где они работали, воз­растала и сила центральных общин безразлично от мест их нахождения в Испании, Голландии или Анг­лии. Умышленно или нет, но между общинами и цент­ром существовала более прочная связь, чем между раз­личными ветвями любого частного предприятия, так как цемент расового единства, связь расового братства между неиудеями никогда не могут быть столь же креп­кими, как между иудеями. Неиудеи никогда не могут представить себя «неиудеями» как неким целым, поче­му и не могут чувствовать себя обязанными неиудею как таковому. Благодаря этому, они делались самыми добросовестными агентами иудейских планов в тех местах и тогда, когда иудейским властителям почему-либо было неудобным выступать открыто. Однако удач­ными конкурентами иудеев в области мирового господ­ства неиудеи никогда не были.

Центральные общины, где имели пребывание глав­ные хозяева - банкиры и воротилы предприятий, черпа­ли свое могущество из отдельных местных общин; из цен­тра в свою очередь шли драгоценные указания и помощь во все места, где они были нужны. Нетрудно понять, что при таком положении дела народ, который относился к иудеям недружелюбно, страдал, и, наоборот, для наро­да, который исполнял все иудейские желания, иудеи со­здавали благоприятную обстановку. Достоверно установ­лено, что многим народам пришлось испытать на себе силу их немилости.

Эта система, существующая издавна, сохранилась и поныне. Но теперь ей грозит опасность, как никогда. Пятьдесят лет назад международное банковское дело, в котором, главным образом, царят в качестве всесвет­ных маклеров иудеи, находилось в полном расцвете. Банки везде имели высший надзор за прави­тельствами и финансами. Но тут появилось нечто но­вое, - промышленность, которая приняла такой раз­мер, какой не снился мудрейшим пророкам и на­блюдателям. По мере возрастания силы и мощи про­мышленности, она сделалась могучим денежным магнитом, который привлек к себе богатства всего мира, и притом не с целью овладеть деньгами, но для работы. Производство и прибыль от производства вместо зай­мов и процентов от займов - такова была новая глав­ная метода уже в течение продолжительного времени. Но пришла мировая война, в которой прежде всесвет­ные маклеры, несомненно, принимали большое учас­тие, и теперь обе силы, промышленность и финансы, борются между собою; бой должен решить, за кем ос­танется господство - за властью денег или за произво­дящей промышленностью. Это решение и является одной из причин, почему иудейский вопрос вновь от­дан на суд общественного мнения.

• Предыдущая
• 12/119
• Следующая