Первый день - Леви Марк - Страница 59
- Предыдущая
- 59/83
- Следующая
— Вот именно, ты сказал «мы разделим на двоих», а у меня совершенно нет денег, и мне нечем с тобой поделиться.
— Хорошо, давай заключим договор. Представим себе, что я нашел сокровище. Я обещаю, что возьму из той части, что будет причитаться тебе, сумму, покрывающую наши дорожные расходы.
— А если пе ты, а я найду сокровище? Ведь археолог все-таки я!
— Ничего, я заработаю на разнице курсов!
В конце концов Кейра согласилась поехать в Париж.
Амстердам
Дверь внезапно распахнулась. Вакерс вздрогнул и резко выдвинул ящик письменного стола.
— Давайте стреляйте, пока еще можете! Вы уже вонзили мне нож в спину, осталось только меня пристрелить!
— Айвори! Могли бы постучать, я уже слишком стар, чтобы меня так пугать, — выдохнул Вакерс, сунув пистолет в ящик.
— Бедняга, вы здорово постарели, реакция уже совсем не та, что раньше.
— Не знаю, что привело вас в такую ярость, но может, вы соизволите присесть, тогда бы мы с вами продолжили беседу как цивилизованные люди.
— Бросьте, Вакерс, мне не до приличных манер. Я думал, что могу вам доверять.
— Если бы вы действительно так думали, вы не устроили бы за мной слежку в Риме.
— Я не устраивал за вами слежку, я вообще не знал, что вы поедете в Рим.
— Неужели?
— Именно так.
— Значит, это были не вы. В таком случае у меня еще больше поводов для беспокойства.
— На жизнь наших подопечных совершено покушение! Это недопустимо!
— Ну к чему эти высокие слова? Айвори, вы же знаете, если бы кто-то из нас решил их убить, они уже были бы мертвы. Их просто припугнули, не более того, никто не собирался подвергать их жизнь опасности.
— Ложь!
— Да, я с вами согласен, это было глупое решение, но оно исходило не от меня, я противился его принятию. Те действия, что предпринял Лоренцо в последние дни, вызывают досаду. В утешение вам могу сказать, что я уведомил его о несогласии комитета с подобными методами. Для этого я и ездил к нему в Рим. Всех нас очень заботит неприятный поворот событий, однако это не самое важное. Надо, чтобы ваши подопечные, как вы их называете, перестали мотаться по миру. Пока еще не случилось ничего такого, о чем нам следовало бы сожалеть, но если так пойдет и дальше, я боюсь, как бы наши друзья не перешли к более радикальным мерам.
— То есть вы полагаете, что о смерти старого вождя племени не стоит сожалеть? В каком мире вы живете?
— В мире, который эти двое могут подвергнуть опасности.
— Я-то думал, никто не верит в мои теории. А оказывается, что даже глупцы порой меняют свое мнение.
— Если бы сообщество полностью признало ваши теории, на пути этой парочки стоял бы только посланец Лоренцо, и больше никто. Но наш комитет не хочет рисковать, поэтому вам следовало бы убедить ваших пытливых ученых бросить расследование, раз они вам так дороги.
— Не стану лгать вам, Вакерс, ведь мы с вами не один вечер провели за шахматами. Я выиграю эту партию, даже один против всех, если понадобится. Предупредите комитет, что я уже поставил вам мат. Пусть попробуют еще раз устроить покушение на этих двоих — они потеряют самую важную фигуру на доске.
— Какую?
— Вас, Вакерс.
— Вы мне льстите, Айвори.
— Нет, у меня нет привычки недооценивать моих друзей, поэтому я все еще жив. Я возвращаюсь в Париж, и нет ни малейшего смысла за мной следить.
Айвори встал и вышел из кабинета Вакерса.
Париж
Город очень изменился с тех пор, как я был в нем в последний раз. На каждом шагу попадались люди на велосипедах, правда почему-то совершенно одинаковых — если бы не это, я решил бы, что попал в Амстердам. Странные все-таки эти французы: такси, например, у них выкрашены в разные цвета, а все велосипеды одной модели. Видимо, мне этого никогда не понять.
— Потому что ты англичанин, — пояснила Кейра. — Вам, британцам, не дано постичь поэтичную душу моих сограждан.
Я так и не сообразил, в чем состоит поэтичность одинаковых серых велосипедов, но в целом город, надо признать, значительно похорошел. Правда, движение было адское, еще ужаснее, чем в моих воспоминаниях, зато тротуары стали шире, а фасады домов — чище. Только парижане за двадцать лет ничуть не изменились: все так же перебегали дорогу на красный свет и толкались, не думая извиняться. А мысль встать в очередь им, видимо, и в голову не приходила. Так что пока мы ждали такси на Восточном вокзале, перед нами дважды нахально втискивались какие-то субъекты.
— Париж самый прекрасный город в мире, это факт, и он не обсуждается, — заявила Кейра.
Первое, что она хотела сделать после приезда, — это встретиться с сестрой. Она умоляла меня не рассказывать, что произошло с нами в Эфиопии. Жанна склонна тревожиться по любому поводу, особенно из-за младшей сестры, и ни в коем случае нельзя ей говорить, какие неприятности заставили Кейру спешно покинуть долину Омо: Жанна запросто может лечь поперек трапа самолета, чтобы помешать Кейре вернуться на раскопки. Нам следовало немедленно придумать, почему мы прилетели в Париж; я предложил Кейре сказать, что она захотела повидаться со мной. Кейра ответила, что ее сестра ни за что не поверит в такую чушь. Я сделал вид. будто мне ничуть не обидно, но на самом деле ее слова меня сильно задели.
Она позвонила Жанне, не сообщив, что мы едем к ней. Но когда таксист высадил нас у музея, Кейра еще раз позвонила сестре, на сей раз по мобильнику, и попросила ее подойти к окну кабинета и сказать, узнает ли она ту девушку, что сидит в саду и машет ей рукой. Жанна примчалась быстрее, чем успела бы ответить по телефону, и подбежала к столику, за которым мы расположились. Она крепко обняла сестру, так что та едва не задохнулась. Мне вдруг захотелось, чтобы у меня был брат и я тоже мог бы сделать ему такой сюрприз. И подумал об Уолтере, моем новом друге.
Жанна пристально оглядела меня с головы до ног, и мы поздоровались. Она с любопытством спросила, не англичанин ли я. Разумеется, мой акцепт не оставлял никаких сомнений, однако из вежливости я ответил, что она угадала — я действительно англичанин.
— Значит, вы англичанин и живете в Англии? — задала она очередной вопрос.
— Да, конечно, — осторожно ответил я.
Жанна едва заметно покраснела.
— Я хотела сказать: вы англичанин из Англии и живете в Лондоне?
— Совершенно верно.
— Я так и знала, — глубокомысленно заключила Жанна.
Мне очень хотелось уточнить, что именно она подумала, но я сдержался. Интересно, почему она улыбнулась, услышав мой ответ?
— А я-то думала: что заставило Кейру оставить эту проклятую долину Омо? Но теперь-то, кажется, понимаю…
Кейра метнула в меня испепеляющий взгляд. Я хотел исчезнуть, им ведь надо было столько всего рассказать друг другу, по Жанна настояла, чтобы я не уходил. Мы очень приятно провели время: Жанна расспрашивала меня о моей профессии, о жизни в целом, и мне даже стало неловко, потому что она интересовалась мною больше, чем сестрой. В конце концов Кейра даже рассердилась.
— Не хочу вам мешать и, пожалуй, оставлю вас вдвоем. Вернусь к Рождеству, — заявила она, когда Жанна неведомо зачем попыталась выведать у меня, не сопровождал ли я Кейру, когда та навещала могилу отца.
— Нет, мы еще не настолько близки, — торжественно произнес я, желая поддразнить Кейру.
Жанна надеялась, что мы поживем в Париже хотя бы неделю, она хотела устроить ужин, провести вместе с нами выходные. Кейра сказала, что мы здесь всего на день или два, не больше. Когда Жанна спросила, где мы намерены остановиться, мы с Кейрой смущенно переглянулись: об этом мы не подумали. И Жанна пригласила нас к себе.
Дома, пока мы ужинали, Кейра ухитрилась дозвониться тому человеку, к которому мы собирались пойти, к тому, кто мог бы нам прояснить смысл текста, привезенного из Франкфурта. Он назначил ей встречу на следующее утро.
- Предыдущая
- 59/83
- Следующая
