Волшебный дневник - Ахерн Сесилия - Страница 35

• Предыдущая
• 35/67
• Следующая

Началась беготня, было много громких голосов, одни пытались утихомирить других, поднялся шум от падающих банок и бутылок. Со всех сторон доносился шепот. Потом чья-то рука коснулась моих волос, меня схватили за шиворот и буквально потащили куда-то.

– Эй, отпустите, – брыкалась я. – Уберите свои поганые руки.

Я била по рукам, обхватившим мою талию – несомненно, мужским рукам, – когда меня почти оторвали от земли и то ли понесли, то ли потащили дальше. Мысленно я поблагодарила Розалин за ее богатую углеводами диету и за несколько лишних фунтов, которые я набрала в ее доме, ведь иначе похититель легко вскинул бы меня на плечо. Оказавшись внутри, он посадил меня на землю и, оставаясь у меня за спиной, не спешил убрать руку. Пару раз я попыталась обернуться и все-таки добилась того, что увидела уродину со щетиной на подбородке. Шесть человек смотрели на меня во все глаза. Одни сидели на лестнице, другие – на ящиках, стоявших на полу. Мне очень хотелось наорать на них, чтобы они убирались из моего дома.

– Она следила за нами, – проговорил один из кричавших, который встал в дверном проеме и дышал так, словно еще немного – и он потеряет сознание.

– Я не следила, – сказала я, глядя то в одну, то в другую сторону. – Наглая ложь.

– Она американка? – спросил один из парней.

– Я не американка.

– А говоришь как американка, – заявил другой парень.

– Ханна Монтана![53]

Все засмеялись.

– Я из Дублина.

– Ну конечно!

– Из Дублина.

– До Дублина тебе как до неба.

– Я приехала сюда на лето.

– На каникулы, – произнес кто-то, и все опять засмеялись.

Еще один парень появился в дверях. Некоторое время он прислушивался к тому, как я пытаюсь защитить себя не своим, визгливым голосом, который была не в силах контролировать. Я сама не понимала, как потеряла самообладание в окружении местных бандитов.

– Гарри, отпусти ее, – в конце концов произнес парень, который пришел последним.

Щетинистого подбородка Гарри как не бывало. Определить главного в шайке не составило труда.

Как только мне вернули свободу, я быстро взяла себя в руки:

– Может быть, вы хотите задать мне еще вопросы? Например, вы, сэр в морском кителе и «док-мартинсах», не хотите ли задать мне вопрос о временах особой славы «Ганз эн Роузез»?[54]

Кто-то хихикнул и, получив удар локтем, закричал от боли. Гарри-Щетинистый-Подбородок все еще стоял сзади и пребольно пихнул меня в спину.

– Я услышала вас, когда лежала в своей комнате. Уже была в постели.

Мне было ясно, что вид у меня как у самой жуткой приставалы на всем свете, как у ребенка, прервавшего званый обед взрослых.

– Ты живешь поблизости?

– Она врет.

– Ну да, а как ты думаешь, где я живу? Или я прилетела из Лос-Анджелеса на полночную прогулку?

– Ты живешь в доме у ворот?

– В королевском доме у ворот, – вмешался кто-то еще, и все захохотали.

Что ж, мой дом и впрямь далек от Букингемского дворца, однако он намного лучше множества ветхих домов-сараев, мимо которых мы проезжали. Я переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь обдумать свои ответы. Неужели я сглуплю, если правдиво отвечу, у кого живу?

– О нет, я живу в коровнике и сплю со свиньями, как вы сами, – отрезала я. – Не понимаю, в чем вы усмотрели проблему. Не похоже, что он тоже отсюда.

Я обращалась к смуглокожему главарю банды, который стоял в дверном проеме и пристально смотрел на меня. В подобных ситуациях, когда становишься заложницей, надо искать лидера и говорить с ним. Не самая умная идея, если серьезно.

Ребята переглядывались, и я слышала слово «расист», повторяемое снова и снова.

– При чем тут расизм? – Я обвела взглядом остальных. – На нем одежда от «Дискваер». В последний раз, когда я смотрела Хиксвиль[55], там такой одежды не было.

Не очень-то я умная. Я видела «Освобождение» и знаю, что они могут сделать с заложниками, а ведь я уже сказала, будто они спят со свиньями, – не очень хорошее начало, хотя я могу и извиниться. От меня не укрылось, как сверкнули зубы главаря, когда он коротко улыбнулся, а потом прикрыл рот рукой, стоило остальной банде разогреться, начать тыкать в меня пальцами и снова и снова называть расисткой, хотя я ясно объяснила, на каких принципах зиждется мое мировоззрение. Парень в дверях приказал всем замолчать, даже призвал к рассудку особенно рьяных и пьяных крикунов, а потом схватил меня и потащил наружу, вдоль стены и к месту преступления, то есть к окну, в которое я подглядывала.

– Здесь ты сделаешь вид, что убьешь меня, а на самом деле отпустишь? – с тревогой спросила я. В общем-то, я не сомневалась, что он побьет меня.

Он хмыкнул:

– Ты – Тамара? Да?

Я ничего не понимала.

– Откуда тебе?.. – Потом меня осенило: – Ты Уэсли? Настала его очередь изумляться:

– Артур рассказал тебе обо мне?

– Артур? Ах да, конечно же Артур. Он все время говорит о тебе. Парень явно смутился:

– Он рассказал мне о тебе.

– Правда?

Вот уж не думала, что Артур станет говорить обо мне. Вот и призадумалась, хорошо это или плохо.

– Куришь?

Я взяла сигарету, и он чиркнул спичкой. Когда она разгорелась, я смогла рассмотреть его лицо. Кожа была цвета молочного шоколада, не эбонитовой, но очень красивого оттенка. Глаза темные и большие, длинные ресницы. И мне сразу же стало обидно оттого, сколько карманных денег я потратила в прошлой жизни, чтобы сделать себе пушистые ресницы. Рот большой, губы сочные, зубы идеально прямые и белые. Отличный подбородок, красивая линия щек. Парень был настолько красив, что я ощутила ревность. Он был выше меня, выше на целую голову. Спичка догорела у него в руке, и он бросил ее. Тогда я поняла, что он тоже меня рассматривал. Потом он зажег другую спичку, и я в конце концов вдохнула табачный дым. Довольно много прошло времени.

– Спасибо.

– Не стоит.

– Какого черта ты тут делаешь? А? Куришь с ней? Она же член сумасшедшей семейки, ты не забыл?

Из-за угла появилась еще одна девица, и тогда первая, нетвердо стоя на ногах, направилась к нам, наполняя воздух ароматом подарочной корзинки «Боди Шоп»[56].

– Успокойся, Кейт, – сказал Уэсли.

– Ну нет, с чего бы мне, черт тебя подери, успокаиваться?

Выдав пьяную тираду, она стала бить Уэсли сумочкой и занималась этим довольно долго, пока подружка не оттащила ее.

– Отлично, – проговорила она, оттолкнув подружку, потом схватилась за нее и едва не повалилась вместе с ней на землю. – Все равно я иду домой.

– Ого, – выдохнула я, глядя на Уэсли.

– Мне не больно.

– Подделкой под «Луис Виттон»? Шутишь? Мне было больно от одного ее вида.

– Снобка, – засмеялся Уэсли.

– А ты плохой дружок.

– Она мне не подружка.

– Все равно.

– Хочешь выпить?

Я кивнула, пожалуй, слишком радостно, отчего Уэсли рассмеялся и исчез в окне. Я последовала за ним.

– Эй, Уэсли, ты же не собираешься поить Ханну Монтану нашим пивом?

Уэсли проигнорировал Гарри и вручил мне банку.

– Что это?

– «Алмазное белое».

– Никогда не слышала о таком.

– Как же мне объяснить, чтобы ты поняла? – Он задумался. – Считай, что это шампанское, но сделанное из яблок.

У меня округлились глаза:

– Если ты думаешь, что я пью шампанское, то ты меня совсем не знаешь.

– Ну не знаю, и что? Это сидр. Американцы зовут его крепким сидром.

– Я не американка.

– Но выговор у тебя не ирландский.

– И ты не похож на ирландца. Хотя, может быть, ты и ирландец, ведь ирландцы тоже меняются. – Я тяжело вздохнула, изображая сарказм. – Один Бог знает, кто мы есть!

– У моей мамы рыжие волосы и веснушки.

– Не исключено, что она шведка.

• Предыдущая
• 35/67
• Следующая