Гости незваные - Величко Андрей Феликсович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/67
• Следующая

– Доносы ложные или дурацкие? И почему про театр надо писать именно мне?

– Два – и ложные, и дурацкие. Два других совершенно правдивые и хорошо написанные, но они про супружескую неверность. Один от мужа любовницы губернатора, другой от ее подруги. А про театр мы решили поставить вас в известность потому, что вместо актеров там кошки.

– У вас открылся театр кошек? – удивился я. – Не знаете, когда там представление? Все равно делать нечего, пока вагон не приехал.

– Начало дневного спектакля через пять минут, это будет «Отелло», – сообщил старший группы. – Места для вас на всякий случай уже должны быть забронированы, но к началу мы точно не успеем.

– Тогда поехали, – предложил я, залезая в «Руссо-Балт Престиж». – Насколько я помню, все равно в этой пьесе самое интересное в конце.

– Ну, там у них не совсем Шекспир, – усмехнулся ротмистр.

– То есть не английское, а какое-то местное Отелло? Ничего страшного, если мне что-то будет непонятно, спрошу. Так что двигаемся обычным порядком, без спешки.

Перед театром я полюбовался на афишу, извещающую, что тут идет пьеса В. Шекспира в художественной обработке М.К. Наливайко «Отелло», однако раздел «в ролях» отсутствовал. Мы подъехали как раз ко второму, заключительному акту, и сразу прошли на какой-то балкончик чуть сбоку от сцены, который тут назывался словом «ложа».

А ничего так, думал я, смотря за развитием сюжета. Правда, Дездемона какая-то не очень – только и умеет, что лежать в пеньюаре на трехспальной кровати и томно мурлыкать. Отелло смотрелся куда лучше – черный, как ночь, котяра в галстуке и красных трусах до колен, или как там у кошек называется следующий после таза сустав. Но все-таки чувствовалось, что актер он не драматический, а скорее оперный – пластика отменная, голосина как у пожарной сигнализации, а больше ничего и нет. Кассио тут являлся эпизодическим персонажем, который время от времени выходил на сцену и мелом рисовал на небольшой школьной доске букву «икс» – наверное, потому что был математиком. А держалось все действие на Яго. Увидев его в первый раз, я офигел. Из-за кулис на задних лапах вышел здоровенный манул! Они же вроде толком даже не приручаются? Наверное, все-таки полукровка, но какой колоритный, однако. И как играет! Может, и не совсем как Смоктуновский играл Гамлета, но если и хуже, то очень ненамного. Когда он с таинственным выражением на своей брюзгливой морде зашипел что-то на ухо Отелло, того чуть не сдуло со сцены. Даже я удивился, как это у него получилось. Да, открытый баллон, пожалуй, зашипит не хуже, но ведь там полтораста атмосфер! А от одного его негромкого мява у Дездемоны шесть встала дыбом. Талант, определенно талант.

В общем, после финала, в котором две белых кошечки внесли транспарант «молилась ли ты на ночь, Дездемона?», и потом Отелло, встав в красивую позу, орал на весь зал, изображая раскаяние, а его жена валялась лапками кверху, я пошел познакомиться с М.К. Наливайко – соавтором Шекспира и владельцем этого театра. Михаил Климович, увидев меня, растерялся совсем ненадолго, а потом мы с ним к взаимному удовольствию побеседовали. Когда я спросил его о дальнейших творческих планах манула, собеседник смутился.

– Мы тут с Тимофеем отрабатываем еще один образ, вот только… понимаете, при желании в нем можно усмотреть некую политическую окраску, чего не хотелось бы…

Разумеется, я заверил артиста, что не буду усматривать ничего подобного, и он быстро поставил на полу маленький низкий столик. Потом вышел, но минут через пять вернулся, пятясь задом и приговаривая:

– Пожалуйте сюда, ваша светлость, пожалуйте…

За ним вошел манул Тимофей. Был он в расстегнутом черном кителе с молниями и дубовыми листьями в петлицах, на голове имел фуражку с высокой тульей, а на носу – зеркальные очки. Подойдя к столу, он сел за ним и положил лапы одну на другую, ну точно как я. Поднял на меня равнодушный взгляд и со скукой в голосе осведомился:

– Мр-р-нняуу?

– Класс, – восхитился я. – И где вы тут, Михаил Климович, видите политику? Великолепное проникновение в образ, и все. Насчет гастролей в Питере не думали? Вот и замечательно, я обязательно еще раз схожу полюбоваться мастерской игрой вашей труппы. А Тимофей перед спектаклем может вот в этом своем образе объявить, что данное представление одобрено канцлером. Кстати, потом и насчет политики можно будет чего-нибудь придумать. Мало ли, в Думе там выступить или перед дипломатами, например. В качестве моего личного уполномоченного. И раскройте мне напоследок тайну – откуда у него зеркальные очки?

Оказалось, что у владельца театра есть брат, работающий инженером в судоремонтных мастерских, и в основном он там занимается электросваркой. А в свободное время что-то изобретает. Сделал вот из резака прибор, которым можно напылять одни металлы на другие и на стекло. Он, кстати, финансово поддержал Михаила Климовича, когда тот только собирал свою труппу, а теперь – наоборот, театр дает неплохие сборы, а брату нужны деньги на доработку своего изобретения.

– Он что, хочет сделать все сам?

– Не то что хочет, но так получается. В мастерских такая установка не нужна.

Я взял кошачьи очки и рассмотрел повнимательней. Да, качество напыления для атмосферной установки очень высокое, ничего не скажешь.

– Передайте ему, что на Георгиевском моторном заводе большая нужда в подобных специалистах, – попросил я. – Даже не спрашиваю, сколько он получает в своих мастерских, но в Георгиевске выйдет больше. Кроме того, там вообще положительно относятся к изобретателям, даже если те придумывают что-то в данный момент не животрепещущее.

Тут мне в голову пришла еще одна мысль.

– Но давайте снова вернемся к вашему театру, – озвучил ее я. – Наверняка ведь у вас есть вполне определенные трудности, связанные с тем, что кошки не всегда играют в полную силу, а некоторые сценки вообще удаются раз-другой, и все?

– И не говорите, – вздохнул собеседник, – видели бы вы, какие находки иногда случаются на репетициях! Но вот повторить их удается далеко не всегда. Я даже хотел купить киносъемочное оборудование, но больно уж оно дорогое.

– А зачем все делать самому? Чтобы снимать кино, существуют киностудии. В том же Георгиевске, например, она есть. Попробуйте для начала сделать киноверсию вашей трактовки Шекспира, деньги я вам выделю. Ну, а потом можно будет замахнуться и на что-нибудь более эпохальное. «Анну Каренину», например, снять. Или «Преступление и наказание». Вы сами прикиньте, какой из Тимофея получится замечательный Порфирий Петрович! Да у него любой Раскольников сознается через пятнадцать секунд и без всяких мозгокрутных рассуждений. А этот, пегий, кого он играл, я что-то не очень понял?

– Родриго, – просветил меня несколько обалдевший от развертываемых перспектив кошачий Станиславский.

Кто это такой, я вообще-то не очень представлял, до знания Шекспира наизусть мне всегда было очень далеко. Но заострять внимание на таких мелочах не стал и проложил:

– Вот-вот, а с каким неподражаемым французским акцентом он мявкал! Мундир ему покрасивше, и получится вылитый Андрей Болконский.

• Предыдущая
• 30/67
• Следующая