Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 55
- Предыдущая
- 55/96
- Следующая
Огляделся. Нет, действительно хороший домик, мне нравится. Просто, уютно, от пола из полированных каменных плит тянет прохладой. Над головой, под высокой крышей, собралась темнота. Зажег масляную лампу над бюро, придвинул кресло. Наконец-то у меня что-то вроде личного свободного времени появилось, пора бы и в те книги, что купили у букиниста в Новой Фактории, заглянуть.
Достал полотняную сумку, из нее вытащил книги, поставил на пустую покуда полку. Вот так, с почином — глядишь, и библиотека соберется. Подумал, с чего начать, и остановился на «Размышлениях» некоего К. Бергманна. Вера говорила, что с него начинать надо, — вот и начну.
Книга, как и все, что здесь издавалось, была в простой картонной обложке, с корешком из ткани. Никаких рисунков, иллюстраций — ничего. Даже по издателю никаких данных: просто книга — да и все тут. На обложке имя автора, название.
Предисловие удивило, не ожидал. Автор оказался человеком прошлой эпохи, то есть моей… если это все же моя действительность, а не какая-нибудь параллельная, — мне уже впору во что угодно поверить. В любом случае эта книга была написана до Катастрофы, и именно поэтому надо было начинать познание этого мира с нее.
Второе впечатление: книга была написана довольно сумбурно. Это не было «научным трудом», это был просто голос человека, который почувствовал приближение страшного. И понял, почему это страшное неизбежно.
«В какой момент человечество потеряло осознание разницы между достатком и богатством, необходимым и излишним, когда потребности естественные заменились потребностями, созданными искусственно? Когда фармацевты поняли, что можно создавать не только пенициллин, спасающий миллионы жизней, но и дорогие лекарства от выдуманных болезней? Когда врачи перешли от бесплатной вакцинации всего мира от дифтерии к коррупционным испытаниям тех самых ненужных лекарств на людях из бедных стран? Когда врачи перестали быть теми самоотверженными людьми, боровшимися со страшными болезнями, и превратились в коммерческих партнеров фармацевтических компаний? Когда искусственный интеллект понадобился исключительно для того, чтобы прогнозировать биржевые курсы виртуальных денег и создавать богатства из ничего, из обычного мошенничества, пусть и легального? Когда те, кто осознавал, что он на самом деле совершает, стали именно такими? Каким стал я, например. Пятьсот пятьдесят тысяч в год, закладная на дом, две машины в кредит, дети в дорогих школах и лучших университетах — как откажешься от работы на компанию, задумавшую очередной обман миллионов людей? Ты продаешь себя — и тебе хорошо платят, компания соблюдает свои обязательства, она тебя ценит.
Я встречаюсь с друзьями по университету — все пристроены, все на хорошей работе. Мы говорим о семьях, о том, как провели отпуск, мы говорим о тех должностях, которые мы занимаем, но мы избегаем, как смертного греха, разговоров о том, что мы делаем хорошего, нужного. Девяносто процентов наших трудов не только не нужны людям на самом деле — они вредны, они идут в ущерб человечеству. Мы это знаем, и мы об этом молчим. Нет стыда, нет ничего — просто молчание. Мы не хотим об этом говорить, но мы не можем от этого отказаться, мы вредим, но нам от этого хорошо, намного лучше, чем миллиардам других. Нам хорошо платят, и мы хорошо живем. Как страшно это все потерять.
Потом встреча со старым другом. Он уехал из нашей маленькой страны в другую, большую, и работает в большой компании. Он не химик, он — физик, мы познакомились в университете. Он напился и рассказал лишнее. Они разрабатывают оружие, последствия применения которого просчитать до конца не может никто. Люди из Ливерморской лаборатории ничего не знали о последствиях воздействия радиации, но создали атомную бомбу, а военные ее применили. Мы проектируем, создаем и при этом предсказать последствия наших изобретений можем хорошо если на треть. Или меньше. Вот и они пытаются достичь почти божественного могущества, при этом не имея ни малейшего представления, чем может закончиться применение их оружия. Мой друг так и ответил: „Не имею ни малейшего представления. Я знаю, как это будет работать, но не знаю, чем все может закончиться. Думаю, что применять это оружие не будет никто, это как ядерная бомба — она есть, ею пугают, но никто бомбами не воюет“.
Идиот. Чтобы не применять бомб, потребовалось применить их дважды. Оружие создается для того, чтобы им рано или поздно кто-то воспользовался. Новый мир с Востока развивается экономически, почти уже пожирая экономику Запада, но при этом в военных разработках Восток остается существенно слабее „нового Рима“. Удержится ли Запад от того, чтобы не уничтожить конкурента нажатием кнопки? Я верю, я знаю, что не удержится: слишком велик соблазн, не вступая в долгую борьбу, остаться „царем горы“. Это как заплатить киллеру — и конкурента нет.
Я гнал эти мысли от себя годами, но они никуда не уходили. Я делился ими с теми, кому доверял, — и у меня появлялись единомышленники. Умные единомышленники, осознающие свою слабость и неспособность остановить тот каток, который движется на нас. Мы не в силах изменить будущее, у нас нет для этого сил и влияния. Страшно осознавать, но тот путь к саморазрушению, по которому идет этот мир, — естественный процесс. Да, именно так, это настоящий путь развития человечества: подняться из обезьян к дикарям, от дикарей к „прогрессу“, превратить прогресс в самоцель и в способ извлечения прибыли — и довести это все до абсурда, до смерти. Кто-то должен был раньше остановить этот самый прогресс… но кто мог бы сделать это по всему миру? Достаточно примеров того, как отдельные страны намеренно останавливались в своем развитии, великие страны, — и что? Потом приходили те, кто не счел нужным остановиться, и разрушали их, подчиняли.
Выбора нет. Каждый следующий шаг, любой, какой бы мы ни сделали, ведет нас к гибели. Мы как человек, оказавшийся на краю пропасти и под которым уже поехал грунт. Он еще может держаться, но если он попытается выбраться — он гарантированно упадет. Не попытается — упадет тоже, разве что немного позже, когда руки, вцепившиеся в траву и свисающие корни, потеряют силу.
Страшно это осознавать, но это осознание дает надежду на то, что когда-то мы сможем возродиться…»
Я на минуту прервался, отпив сока и посмотрев на колышущийся за стеклом лампы язычок пламени. Вот как… а в чем-то этот Карл Бергманн прав. В чем именно… пожалуй, даже во всем. Даже у меня, человека, «занятого делами» и не склонного думать о глобальном, появлялось ощущение того, что все мы сидим в одной телеге, несущейся куда-то под гору, и никому не известно, что там нас встретит — валун ли посреди дороги, овраг или просто волчья стая. Мы все делаем вид, что у нас все в порядке, и при этом никто не верит ни окружающим, ни самому себе.
Прав этот Бергманн и в том, что это неостановимый процесс. Вся история развития человечества основана на конкуренции. Отставшие в конкурентной борьбе становятся «третьим миром» и работают за гроши на заводах, принадлежащих иностранцам, тем, кто в конкуренции опередил. Кто-то собирает все силы и делает рывок, как тот же Китай, и становится из конкурента врагом. Кто-то же теряет все, как моя страна, и отстает в этой конкуренции навсегда, поменяв силу на картинки из телевизора. А кто-то… ладно, что продолжать, и так все ясно, этот Бергманн ведь не сказал ничего нового, каждое его слово как будто из моей головы исходит. Тогда почему этого Бергманна издали здесь, в этом странном мире, и рекомендуют читать в первую очередь?
Я продолжал переворачивать страницы, читая описание очевидного. И все же? Карл Бергманн вспомнил о религии. Он нашел союзников в Ватикане, но все это вылилось в создание какого-то неформального сообщества, назначение которого было не очень понятно даже из книги. А дальше… вот оно:
«Поворотным моментом в моей жизни была встреча со Стивом Маршаллом, основателем компании „Халфмун Системз“, тем самым миллиардером, бывшим программистом из Кремниевой долины, который, по моим впечатлениям, словно не знал, что делать со свалившимся на его голову богатством. Мы говорили, он меня понял. Не просто понял — его взгляды на мир совпадали с моими. И вот тогда, при той нашей встрече, впервые появился, пусть пока в виде схемы, вычерченной от руки на листе бумаги, Проект. Проект, в рамках которого мы от говорильни и бесконечного пугания друг друга перешли к реальным действиям. Деньги заставляют мир крутиться, и Стив эти деньги дал. Почти неограниченно».
- Предыдущая
- 55/96
- Следующая
