Время твари. Том 2 - Корнилов Антон - Страница 47

• Предыдущая
• 47/76
• Следующая

Он поднялся на ноги. Голова кружилась, и все тело гудело, словно после тяжелого и долгого боя.

Кай сделал шаг и… остановился.

Ему вдруг стало ясно: он не имеет ни малейшего понятия — в какой стороне располагаются Красные Столбы, в каком направлении он шел до своего привала и в каком направлении ему двигаться дальше. Все вокруг было совершенно одинаково. Он осмотрелся как можно тщательнее, ища хоть какой-то ориентир, но взгляд его скользил по местности, как по льду, не имея ничего, за что можно было зацепиться.

Припомнив древнюю поговорку жителей Туманных Болот: если перед тобой стоит неразрешимая задача, измени что-нибудь и взгляни на нее снова, — Кай просто пошел вперед, избрав первое попавшееся направление. В самом деле, стоя на одном месте, ничего не добьешься…

Он пытался двигаться строго по прямой, но, не имея ориентиров, делать это было практически невозможно. Через некоторое время (четверть часа? два часа?) Кай остановился. Ноги подкашивались от голода. Жажда стянула горло обжигающей коркой. Но остановился он не из-за этого. Прямо перед ним на земле, едва видимые в призрачном свете плодов-гнилушек, лежали обгорелые обрывки его мешка, плаща и сумки. Он вернулся на место своего привала.

Кай замер, покачиваясь от слабости. Он не рисковал усесться передохнуть, потому что не без основания предполагал, что подняться будет крайне трудно. Он не рисковал трогать скудные свои припасы воды и пищи, потому что знал: насытиться и умерить жажду ему удастся лишь на короткое время (если в этом диком месте вообще существует время в привычном своем понимании). Он уяснил, что накрепко заперт в этой ловушке.

В такую ловушку за Стеной Кай попал впервые. Но он знал, что на Туманных Болотах близ Порога часто происходит нечто необъяснимое. В точке соприкосновения двух миров слои чуждых пространств накладываются один на другой, создавая странные и непонятные эффекты. Случалось такое, что в дальних походах к Порогу с целью поиска и уничтожения гнезд Тварей дозоры попадали в некий пространственно-временной мешок. И, проблуждав там всего несколько часов, неожиданно выходили в месте, находившемся в нескольких днях пути от участка Болота, где были до того, как в этот мешок попали. Или наоборот: по какой-то причине оторвавшийся от товарищей рыцарь бесследно исчезал на короткое время, а затем его подбирали — измученного, исхудавшего и полуживого, часто ничего не помнившего, словно он провел в одиночестве многие дни. А случалось и такое, что целые дозоры попросту не возвращались в Крепость…

Кай чувствовал голод и жажду, но не чувствовал страха. Он определил цель — покинуть это места и войти в Красные Столбы со стороны Порога. Осталось только достичь этой цели.

— Если перед тобой стоит неразрешимая задача, измени что-нибудь и взгляни на нее снова, — прошептал Кай, ощущая боль в пересохших и растрескавшихся губах.

Он позволил себе глотнуть немного воды и съесть небольшой кусок лепешки. После этого опять тронулся с места. Но на этот раз рыцарь старался держаться не прямо, а намеренно резко менял направление через каждый десяток шагов. Жажда, голод и свинцовая усталость снова нахлынули на него, вызвав головокружение и тошноту. Какое-то время Кай боролся с искушением применить Быструю Кровь, но все же решил пока не трогать этот амулет. Он был почти уверен, что действие Крови оживит его всего на пару минут. А потом станет только хуже.

Он петлял между освещенными мерцанием плодов-гнилушек деревьями, только несколько раз остановившись, чтобы передохнуть. А потом вдруг заметил, что такая манера передвижения принесла свои результаты — однообразный ландшафт изменился. Какая-то темная груда виднелась неподалеку. Приблизившись, Кай понял, что это такое.

Четыре человеческих тела в потемневших от времени, но неповрежденных доспехах лежали друг подле друга. Склонившись над трупами, Кай один за другим поднял четыре забрала. Затем некоторое время рассматривал неподвижные лица, обтянутые высохшей и истончавшей, как пергамент, кожей. Он осторожно притронулся пальцем ко лбу одного из мертвецов. С негромким треском палец провалился внутрь мертвого черепа, и лоскуты кожи, словно хрупкие хлопья пепла, осели на землю. Лицо мертвеца поползло мгновенными трещинами и рассыпалось в прах.

Кай выпрямился. Лица умерших здесь болотников были ему незнакомы. Сколько лет… или десятилетий… или даже веков пролежали они здесь?

Не имело смысла искать под доспехами мертвецов провизию, воду или амулеты, могущие придать сил измученному организму. Поэтому Кай пошел дальше. О том, ждет ли и его такая же участь, он не думал. Покуда у него оставалась возможность идти, он должен был идти.

Генерал королевской гвардии сэр Гаер осадил коня. Уголком алого плаща промокнул вспотевший лоб. Один из оруженосцев подал генералу шлем, но Гаер отмахнулся — холодный ветер приятно освежал разгоряченное лицо, и генералу очень не хотелось сейчас тяжелить голову железом. Он только что объезжал выстроенные для наступления войска, обращаясь к каждому отряду с вдохновенной речью, и солдаты короля должны были видеть лицо своего генерала. Гаер не готовил речь заранее; слова, долженствующие вдохнуть в сердца солдат отвагу, рождались у него в голове сами собой. Он и не думал раньше, что способен говорить так цветисто и долго… Это все-таки была первая его настоящая война…

Генерал оглянулся: позади него гарцевали два всадника с королевскими знаменами на длинных древках. Гаер крикнул оруженосцам, чтобы ему подали вина, и в ожидании кубка приподнялся на стременах, оглядывая лагерь.

Надо было взлететь высоко в небо, чтобы суметь окинуть огромный лагерь одним взглядом. Шатры и телеги занимали почти половину расстилавшейся у Предгорья долины — несколько деревень без труда уместилось бы на пространстве, занимаемом лагерем. От дыма множества костров прозрачный холодный воздух потемнел, слоистые дымные хвосты полосовали небо.

— Сэр Гаер, — услышал генерал рядом с собой скрипучий голос.

Хоть и негромок был этот голос, но прозвучал он так неожиданно отчетливо, что Гаер вздрогнул. Высокий и худой мужчина в сером балахоне и островерхом колпаке, расписанном диковинными знаками, который появился у стремени генеральского скакуна бесшумно и незаметно, — Гаер не видел, как он приближался.

Генерал опустил взгляд в тусклое лицо, на котором самым выразительным был черный знак на лбу: условно начерченное око с нечеловеческим вертикальным узким зрачком — такие же знаки и такое же одеяние носили все члены Ордена Королевских Магов. Орден насчитывал около полусотни человек и, строго говоря, орденом вовсе не являлся. Гаер знал, что даже подобия иерархии среди королевских магов не было. Они попросту все, как один, подчинялись его величеству — и больше никому. Никто никогда не слышал, чтобы Константин отдавал приказы своим магам — пусть даже взглядом или подавая какие-то знаки. Они слушались его, словно невидимые, но невероятно прочные нити связывали их. Серые (как стали называть их при дворе из-за цвета балахонов) держались обособленно, почти никогда не покидая отведенные им комнаты. И никто, кроме них и его величества Константина, порога тех комнат не переступал. Тайные знания, переданные им королем-магом, воздвигли между Серыми и всеми прочими глухие стены пугающей силы. Гаер даже не знал имени никого из Серых. Более того, он не различал их по лицам, ему казалось (и, кстати, не ему одному), что королевские маги, отличаясь от других людей, не отличаются друг от друга. Будто неведомые темные ритуалы выжгли в них ту область сущности, что делает каждого человека неповторимым. А измененный внутренний мир изменил и облик…

— Сэр Гаер, — проговорил Серый, — я пришел, чтобы узнать условный сигнал, который оповестит нас о том, что пришла пора вступать в битву.

Генералу Гаеру вдруг показалось, что в медленном и холодном взгляде Серого сквозило равнодушное презрение. И генерал подумал еще о том, что это презрение адресовано не ему лично, а всем людям, кто не носит на лбу знак Огненного Ока Блуждающего Бога. Как и всегда, когда он оказывался лицом к лицу с одним из Серых, Гаера пробрала дрожь.

• Предыдущая
• 47/76
• Следующая