Генерал-адмирал - Злотников Роман Валерьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая

Письмо Менделеева оказалось более пространным. Дело в том, что я собирался создать нечто вроде лаборатории по совершенствованию конструкции кораблей и корабельного вооружения. В том числе и для проверки и доработки тех, по большей части обрывочных, воспоминаний, которые присутствовали у меня в голове. Например, о разнесенном бронировании или о том, что русские снаряды в Русско-японскую войну имели крайне грубые взрыватели, благодаря которым наши снаряды могли взрываться даже после того, как пробивали корабль насквозь. Или не взрываться вовсе. Ну и еще кое-что было. Но насколько то, что я запомнил, имеет отношение к действительности — надо было еще установить. Я вон пару лет принадлежал к числу правоверных резуноидов и свято верил в ту чушь, что написал этот выкормыш британской разведки, пока мой однокашник по училищу Серега Пономаренко, работавший системным аналитиком в банке, во время очередной пьянки на день выпуска не разложил все резуновское вранье по полочкам. И не только резуновское, впрочем, — начиная со всей системы немецкого блицкрига, предусматривающей превентивное, опережающее нападение на противника. Что, Польша тоже собиралась атаковать Германию, а также Бельгия, Франция, Норвегия, Греция и так далее или со всеми этими странами Гитлер был вероломным подонком и только с Советским Союзом внезапно решил показать себя честным и соблюдающим все международные правила, которого «спровоцировал» бяка Сталин? Или как соотносится стремление Гитлера упредить вот-вот надвигающееся нападение на него Сталина с переносом сроков начала «Барбароссы» более чем на месяц в связи с отвлечением сил на Греческую операцию? Он что, настолько точно знал дату нападения Сталина, что ничтоже сумняшеся отвел ударные части от границы и задействовал их на второстепенном театре военных действий? Или все-таки был точно уверен, что со стороны СССР ему ничего не угрожает и война начнется только тогда, когда он сам отдаст приказ? Не говоря уж о таких перлах Резуна, как автострадные танки. Впрочем, этот его перл я сразу оценил по достоинству. Танк, сбросивший гусеницы, — это же мечта любого артиллериста-ПТОшника.[9] Поставил в удобном месте одну-две пушки и расстреливай танки батальонами и полками. Куда они с автострады без гусениц денутся-то?..

Так вот, чтобы быть уверенным, что мои отрывочные воспоминания не являются точно такими же перлами, я и решил заложить эту лабораторию. Причем идея была в том, чтобы привлечь к работе наряду со специалистами еще и ученых широкого профиля. Для чего мне и потребовались рекомендации Дмитрия Ивановича, ибо его авторитет в научных кругах был чрезвычайно высок, хотя верхушка академии его не жаловала. Ну а он, воспользовавшись случаем, решил вывалить на меня еще и множество идей, которые теснились в его гениальной голове. И одной из них оказался проект чего бы вы думали? Ледокола! Интересно, а у нас изобретателем ледокола считают адмирала (вернее, пока еще капитана первого ранга) Макарова…

Допив чай, я закончил разбираться с почтой. Большинство писем оказались мусором типа приглашений на различные пати, балы и в салоны. К счастью, у меня пока отличная отговорка для того, чтобы игнорировать эти приглашения, — болезнь! За последний месяц я изрядно окреп и уже мог передвигаться без палочки, да и уставал не так быстро, но чувствовал себя все еще не слишком хорошо. Так что был вполне в своем праве. Впрочем, встречаться с врачами я не перестал — были у меня в отношении медицины кое-какие мысли. Чем больше медицинских светил меня посетят, тем больше таковых я смогу оценить, а стало быть, окажусь более подготовленным к тому моменту, когда настанет время воплощать в жизнь мои планы…

В четыре пополудни дверь кабинета приоткрылась, и просунувшаяся в щель голова Димы сообщила:

— Алексей Александрович, к вам Давыдов и Однер.

— Отлично, зови! — кивнул я, поднимаясь.

Эти господа являлись совладельцами созданной мной Санкт-Петербургской электро-математической артели. Вот такое оригинальное название имело это практически еще не существующее предприятие. Алексей Павлович Давыдов был создателем первой в мире системы управления огнем корабельной артиллерии. Разработка относилась к 1870 году и даже прошла во время русско-турецкой войны боевые испытания на вооруженном пароходе «Веста», одержавшем блестящую победу над турецким броненосцем «Фехти-бахри». Я был сильно удивлен этому факту, поскольку до сего момента не сомневался, что все значимые усовершенствования в военный флот всегда приходили из-за рубежа, ну, как минимум где-то до конца 40-х годов XX века.

Житель Петербурга с пятнадцатилетним стажем, швед по происхождению, Вильгодт Теофил Однер был известен как изобретатель в области арифмометров. Вот уже шесть лет арифмометры Однера выпускал санкт-петербургский завод Нобеля. И мой план заключался в том, чтобы соединить этих двух чрезвычайно одаренных людей, Однера и Давыдова, чьи мозги работали в очень похожем направлении (ибо что такое система управления огнем? Да тот же вычислитель!), — пусть образуют коммерческое товарищество, которое займется не только совершенствованием военных технологий, но еще и будет делать это за свой счет, финансируя военные разработки из прибыли от производства гражданских счетных машин. А возможно, они мне и какой-нибудь электромеханический компьютер изобретут. Он весьма кстати будет и в других областях — нам тут еще столько мостов и каналов строить, да и дорогами через некоторое время заняться стоит…

— Присаживайтесь, господа, — радушно указал я на диван у стены кабинета, в свою очередь опускаясь в кресло, стоящее рядом с диваном. — Чаю?

— Благодарим покорно, ваше императорское высочество, — воодушевленно отозвался Алексей Павлович. Флегматичный швед промолчал.

— Итак, как у нас обстоят дела?

— Отлично, ваше…

— Мы же договаривались, — прервал я Давыдова, — наедине я для вас — Алексей Александрович.

— Кхм… прошу простить. Так вот я о том, что дела обстоят просто блестяще. Вычислительные машинки господина Однера прекрасно подошли к моему орудийному вычислителю. По существу, мы сейчас имеем уже практически готовую систему, способную сопрягать огонь орудий двух и даже трех калибров. Осталось сделать ее сопряжение с приводами орудийных башен, и она станет полностью автоматической.

— Хм… — Я покивал. — Что ж, неплохо. Но насколько мне помнится, в нашем прошлом разговоре я упоминал о взаимном обогащении идеями, не так ли, Алексей Павлович?

Давыдов смутился:

— Да-да, конечно, я помню.

— И как с этим делом? — Я перевел взгляд на Вильгодта Теофила.

Лицо шведа было непроницаемым, а ответ оказался спокойно-нейтральным:

— Мы над этим работаем, Алексей Александрович.

Я снова посмотрел на Давыдова. Он выглядел смущенным. Поня-атно. Увлекся совершенствованием своего детища, системы управления огнем, и забыл обо всем. Я неодобрительно покачал головой:

— Ах, Алексей Павлович, Алексей Павлович, ну как вы не понимаете? Счетные машинки господина Однера — это не только деньги. Это еще и ускорение… ну, например, навигационных расчетов. Это более точные расчеты проектов кораблей. Ну сами же видите, что многие наши корабли выходят перетяжеленными. А к чему это приводит? Да к тому, что главный броневой пояс по большей части оказывается под водой и перестает выполнять свою основную функцию — защиту борта по ватерлинии. И о какой живучести корабля в бою тогда говорить?.. И еще это ускорение расчетов новых паровых машин, новых винтов, да просто мостов, станков и много чего другого. А вы?

О лицо изобретателя, казалось, можно было прикурить папиросу.

— Прошу простить, ваше импера… Алексей Александрович. По возвращении от вас я немедленно засяду за совершенствование машинок господина Однера. Я… у меня есть идеи, как существенно повысить их производительность. И как сделать так, что они будут способны производить достаточно сложные инженерные расчеты.

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая