Прощай, Россия! - Кьеза Джульетто - Страница 12

• Предыдущая
• 12/61
• Следующая

С этой точки зрения Егор Гайдар стал выразителем народных чаяний. Всего на несколько месяцев, потом многие – в том числе и в России – сообразили, что американский костюмчик сидит криво, где-то жмет, где-то обвисает, а вокруг шеи собрался в складки, подозрительно напоминающие скользящий узел. Но все заглушал мощно гремевший хор макроэкономистов-монетаристов под аккомпанемент органа российских неолиберальных теоретиков. Они пели бесконечную хвалу несравненным достоинствам бесконтрольного капитализма, чистой конкуренции, окончательного, необратимого, тотального и молниеносного разрушения государства. Даже такие страны, как Германия, Франция, Италия, которые могли бы подсказать менее радикальные подходы, присоединились к этому гимну. Вроде бы странно, потому что там государство играло и продолжает играть отнюдь не второстепенную роль в экономике и производстве. Но всех нас увлек смерч разрушения и форсированной приватизации. Если мы могли убить государство и его «вэлфер», то как же России не последовать нашему примеру? Тем более что государство, умиравшее в России, было коммунистическим.

Почти четыре года богословы неолиберализма обещали неизбежное торжество своих идей, скорую стабилизацию и снижение инфляции (достигнутое путем невыплаты зарплаты и пенсий миллионам человек, рецепт, годный только для России). Андерс Ослунд даже опубликовал в «Форин эфэйрс» статью под названием «История российского успеха»8. В это время, несмотря на пророчества богословов, промышленное производство продолжало падать (даже когда инфляция спустилась ниже планки 2% в месяц), дезинтеграция государства достигла ужасающих размеров, а вся система поддержания уровня жизни населения исчерпала свои возможности.

Тогда перед богословами возникла новая проблема: как «убедить» общественное мнение, что жить в России стало лучше, чем раньше. Для Ослунда, папы римского этой теологии, главная беда в том, что «люди не понимают». Даже «Экономист», обычно столь задиристый, неожиданно утрачивает чувство юмора и эйфорию и впадает в недоумение. В ноябре 1996 года, сразу после операции на сердце Ельцина, в передовой статье, озаглавленной «Послеоперационная Россия», журнал целых пять раз ругает «Ельцина и его друзей», используя один и тот же потрясающий аргумент: «Им не удалось доступно объяснить реформы народу». И еще: «Они не предприняли никаких усилий, чтобы убедить людей», и «Им не удалось убедить народ», и снова «Они не разъяснили, что подлинная реформа должна расширяться»9. Короче говоря, вина российского руководства – в том, что оно не способно хорошенько «объяснить» народу, какие чудесные годы он только что пережил.

Странная манера ставить вопрос для обычно столь конкретно и реалистично мыслящих людей. Хочется спросить: они что, в самом деле думают, что если бы блин не вышел комом, то люди бы этого не заметили? Неужели «Экономист» обратился к методам коммунистического агитпропа, согласно которому достаточно провести хорошую пропаганду и все будет в порядке? До чего только не доведет идеология! А ведь «Экономист» пережил короткое озарение в 1995 году, когда потерял терпение (это случается даже с англичанами) и поместил на обложке, на черном фоне, физиономию Ельцина со взглядом убийцы и недвусмысленным заголовком: «The wrong man for Russia» – «He тот человек, который нужен России»10. Интересный вывод. Но это был лишь проблеск разума, скоротечное признание, немедленно потопленное в чернильном море идеологии.

Чудо за чудом. А чудеса всегда невероятны. Ельцин переизбран президентом, несмотря на свое (как мы впоследствии узнали) серьезное заболевание. Чудо номер один. Правда, допинг был выбран не совсем удачно. Ельцин чуть не умер в промежутке между первым и вторым туром. Тогда вместе с авторами гениальной идеи его повторного выдвижения он попал бы в книгу рекордов Гиннеса как пример «максимального усилия для нулевого результата». Как надуть шарик так, чтобы он лопнул. Или, как говорил Мао Цзэдун, как поднять камень и уронить его себе на ноги. Чудо номер два: пережив драматическую и сложнейшую операцию и полугодовую реабилитацию, Ельцин снова стал работать как раньше. Почти как раньше, но для олигархии главное – выиграть время.

Нам отвечают, что альтернативы не было. Лошадь выиграла забег. А главное – выиграли те, кто на нее ставил. Ну и что, если она надорвалась на финише? Циники усмехаются: он сам этого хотел. Он же знал о своем состоянии здоровья. Что он себе думал? Что пройти путь от 6 процентов поддержки до «исторической» победы – так, просто прогулка? И наконец, кого можно было поставить на его место? Виктора Черномырдина? Да бросьте, он же только что проиграл выборы 1995 года. Не говоря уже о том, что с такой физиономией партаппаратчика, еще более невыразительной и неподвижной, чем у Ельцина (если это только возможно), его победа потребовала бы не десять миллиардов долларов, а все тридцать. Еще немного, и российские выборы обошлись бы не меньше, чем весь мексиканский кризис. К тому же при виде Черномырдина начинают хохотать даже депутаты Думы. Когда после победы он явился в нижнюю палату российского парламента и поклялся, что у него единственного нет банковского счета за границей, все высокое собрание было охвачено неудержимым весельем.

Ну ладно, россиянам – особенно депутатам – можно всучить все, что угодно. А купить их – особенно депутатов – и того проще. Как всегда, это вопрос цены. Перефразируя Петра Чаадаева, можно сказать, что они были столько покорными потому, что в их прошлом ничто не толкало к сопротивлению. Или можно процитировать Александра Зиновьева, который приходит к безжалостному выводу, что «мы (русские) были способны на огромные жертвы во имя великих идеалов. Но мы обнаружили в себе и способность к непередаваемым низостям и беспрецедентной для истории человечества способности изменять самим себе»". К тому же бедные россияне еще не отошли от травмы предыдущих 70 лет и, похоже, готовы на все, чтобы избежать их повторения…

А вот здесь стоит задуматься. Несомненно, что россияне больше не хотят коммунизма. Его-то они испытали на собственной шкуре, это – единственное, что они знают. Единственный коммунизм, когда-либо существовавший в действительности (поэтому Брежнев и называл его «реальным»). Здесь объединяются все: молодые и старые, красавцы и уроды, мужчины и женщины, богатые и бедные. Это факт. И тем не менее, 3 июля 1996 года огромное число людей, 43%, проголосовали за Геннадия Зюганова и против Бориса Ельцина. А ведь им предстояло сделать исторический выбор. По крайней мере, в этом их убеждала пропаганда, пять месяцев долбившая по мозгам: смотрите, если победят коммунисты, вам больше не придется голосовать! Вы вернетесь в очереди, будете ходить в государственные магазины! Не сможете свободно ездить за границу! Начнется гражданская война, ваши дети погибнут! И так далее, кошмар за кошмаром.

В оправдание следует уточнить, что рынок не предлагал других вариантов, поскольку монополия власти на радио, телевидение и печать (за исключением нескольких оппозиционных газет) не позволяла общественному мнению познакомиться с ними. В любом случае таково было содержание подавляющего большинства выступлений СМИ. И что же? К урнам отправились (официально) 65% имеющих право голоса (общее число которых составляет около 106 миллионов человек). Не будем вдаваться в подробности, все равно никто никогда не узнает подлинные данные. Пользуюсь случаем, чтобы заявить раз и навсегда, что считаю частично ложными все официальные данные по выборам 1 993 1995 и 1996 годов, но в отсутствие иных цифр буду с осторожностью пользоваться этими. Подтасовки так или иначе вылезают наружу, даже из официальных данных. Вернемся к 106 миллионам избирателей, 65% которых отправились 16 июня на избирательные участки. Это около семи десятков миллионов взрослых людей. Что прежде всего означает, что более 30 миллионов россиян, не пошедших голосовать, не верили, что им предстоит сделать судьбоносный выбор, как утверждала официальная и единственная пропаганда. Они вовсе не считали, что победа Зюганова стала бы трагедией.

• Предыдущая
• 12/61
• Следующая