Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 21

Но дни шли за днями, а свастика чернела на стене башни в гордом одиночестве. Отто говорил, что оснований для беспокойства нет, но с каждым днем это молчание пугало Катю все больше. Она скучала по балагуру Теркину и даже по этим двум балбесам, Льву и Сашке. Все-таки нечестно со стороны Отто было бросать ее здесь совсем одну.

Катя оделась и вышла во двор. Галина, как обычно, работала в саду – собирала крупные наливные яблоки в большие плетеные корзины. Скоро потащит их на базар, а вечером будет жаловаться, что торговли совсем не стало. Ну, правильно – кто станет покупать яблоки, когда в каждом хозяйстве по нескольку десятков яблоневых деревьев? Немцы? Но им проще зайти в любой понравившийся дом и потребовать самых лучших яблок. Платить при этом, понятно, не обязательно.

Солнце стояло уже высоко. В такую погоду хорошо валяться с книгой у речки, в тени высоких трав. Книга у нее была – «Страдания юного Вертера» Гете. На немецком, естественно. Отто настаивал, чтобы она как можно больше читала по-немецки. Кате книга не нравилась, она с куда большим удовольствием почитала бы своего любимого Достоевского, но Дайна Кайните не интересовалась русской литературой.

– Госпожа Дайна, я вам там молочка парного в крыночке налила, – с заискивающей улыбкой обратилась к ней Галина. – И сырничков спекла, попробуйте, они теплые еще.

«Интересно, – подумала Катя, – если бы ты знала, кто я на самом деле, стала бы кормить меня молоком и сырниками? Или сразу побежала бы к полицаям?»

– Спасибо, Галина, – сказала она вслух. – Я позавтракаю и пойду на реку.

– Это вы хорошо придумали, госпожа Дайна! На реке-то сейчас прелесть как хорошо! Вы сырничков-то с собой возьмите, вдруг там кушать захочется! Да я вам сейчас в бумажку заверну...

Суетливость вдовушки раздражала Катю. Можно было и не говорить ей, куда она направляется, но вдруг заглянет Отто? На всякий случай надо подстраховаться.

– А я вчера на базаре слыхала, – не переставая, трещала Галина, накрывая на стол, – один офицер, бедняжка, с ума сошел. Говорят, он всех своих солдатиков, что в танке у него были, порешил, вот ужас-то! А сам молоденький еще, совсем как тот, что одну ночь у меня ночевал.

– А что еще говорят? – не удержалась Катя. Галина сделала круглые глаза.

– Болтают еще, что он хотел самого Гитлера взорвать! Его теперь самый главный следователь из Берлина едет допрашивать, вот как!

– Что ж его допрашивать, если он сумасшедший, – с досадой сказала Катя. – А как зовут офицера, не знаешь?

– Вроде Гансом. Нашего-то, кажись, тоже Гансом звали? Я вот что думаю – не он ли, часом?

– А ты сходи в гестапо да спроси, – предложила Катя. – Скажи мол, так и так, у меня тут один больной офицер останавливался, не тот ли, что хотел Гитлера взорвать?

Галина замахала на нее руками.

– Что вы, что вы, госпожа Дайна! Что ж я, из ума совсем выжила, что ли? Меня ж тут же первую и сцапают! Бросят в подвал и...

Она осеклась, наткнувшись на ледяной взгляд Кати. Нет, не Кати – Катя никогда не умела смотреть так, как СС-хельферин Дайна Кайните.

– Значит, вот как ты представляешь себе работу гестапо?

– Ой, да нет же... просто боюсь я, госпожа Дайна, ну, боюсь, что с меня, дуры-бабы, взять...

– В таком случае советую тебе поменьше болтать, – жестко сказала Дайна. – Целее будешь.

На реке и вправду было чудесно. Ласковый ветерок уносил прочь струившийся с неба жар. Дайна нашла себе укромное место под раскидистым деревом, постелила на траву покрывало, убрала подальше от солнца сверток с едой. Раскрыла томик Гете. Минут через двадцать ей стало скучно. Она отложила книгу и некоторое время лежала с закрытыми глазами, вспоминая базу «Синица», тамошнюю реку и уху, которую варил Шибанов. Это было меньше месяца назад, а кажется, полжизни прошло уже с тех пор.

– Надо искупаться, – сказала она себе по-немецки. Отто учил ее – для того, чтобы добиться полного совпадения со своей легендой, нельзя расслабляться ни на минуту. – Жарко.

Дайна сбежала по склону, с разбегу влетела в воду, подняв кучу брызг. Вода еще не успела как следует прогреться и была восхитительно прохладной.

Она отплыла метров на пятьдесят от берега и вдруг почувствовала, что ноги словно сковало ледяной цепью. Видимо, ее угораздило проплыть прямо над холодными ключами, бьющими на дне. Дайна принялась изо всех сил работать руками, выгребая со стремнины. На ее счастье, течение здесь было не таким сильным. Дайна кое-как добралась до берега и принялась энергично растирать онемевшие мышцы ног.

– Прекрасная фройляйн нуждается в помощи? – окликнул ее чей-то голос.

Дайна обернулась. Выше по склону, там, где валялось ее покрывало, стоял высокий светловолосый немец в новенькой, с иголочки, форме СС. В руках он держал «Страдания юного Вертера».

– Нет, благодарю вас, – Дайна старалась говорить вежливо, хотя ей совсем не понравилось, как он ее разглядывал. Катя бы сказала – пялился. – Я, кажется, немного переоценила свои силы, только и всего.

– Я видел, как вы тонули, – улыбнулся светловолосый. – Хотел уже прыгать за вами в реку, но вы прекрасно справились сами.

Он слегка приподнял фуражку с серебряным черепом и шагнул к ней.

– Меня зовут Хаген, фройляйн. Рад был бы назвать свою фамилию, но я служу в таком чертовски секретном подразделении, что не могу этого сделать.

Улыбка у него была чуть нагловатая. Чем-то он неуловимо напоминал Сашку Шибанова.

– Дайна Кайните, – представилась Катя. – Я медицинский работник.

Хаген обрадовался.

– Медсестра? Я обожаю медсестер. Особенно эти коротенькие белые халатики – они меня просто с ума сводят!

– Я не медсестра и, как видите, у меня нет халатика. И скажу вам честно, Хаген – вы меня смущаете. Я собиралась побыть одна...

– Ух ты! – восхищенно воскликнул светловолосый. – Одна на реке – это же черт знает как романтично! И читаете вы, я вижу, очень романтическую книжку. Вы, Дайна, наверное, только о любви и думаете, а?

– О чем я думаю, мое дело, – это прозвучало резче, чем ей бы хотелось. Но светловолосый почему-то ее пугал. – Я ассистент гаупштурмфюрера Нольде и не думаю, что он будет очень рад, если узнает...

– О чем? – пшеничные брови Хагена удивленно полезли вверх. – О том, что я хотел вам помочь, когда вы тонули? Или о том, что мы немного поговорили о книгах?

«Он прав, – подумала Дайна. – Не стоит строить из себя перепуганную курицу».

– Понимаете, Хаген, – смягчилась она, – мой шеф не любит, когда я разговариваю с неизвестными.

– Но мы ведь уже познакомились!

– Или знакомлюсь с кем-то без его разрешения.

– Да он просто тиран какой-то!

Дайна пожала плечами.

– Я на него работаю. А значит, должна подчиняться его требованиям.

Хаген вздохнул и бесцеремонно присел на ее покрывало.

– Женщина должна подчиняться мужчине – это факт. Но что делать, если в ее жизни появляется другой мужчина?

– Не слишком ли вы самоуверенны?

Он хмыкнул.

– Мне часто приходится это слышать. Но, Дайна, скажу вам честно – если я уверен в себе, то у меня есть на то основания. За моей спиной – десанты на Крите и несколько спецопераций во Франции. Недавно я вернулся из самого адского пекла, которое только можно себе представить – из осажденного Ленинграда!

Она вздрогнула.

– Откуда?

– Из Ленинграда, черт его подери! Не имею права вам это говорить, но меня только что представили к ордену. А вы твердите, что я самоуверен!

«Что же ты делал в Ленинграде, сволочь?» – хотела крикнуть Катя. Но Дайна ограничилась легкой усмешкой.

– Если бы вы знали, Хаген, как часто мне приходится слышать от мужчин о подвигах, которые они якобы совершали...

Она ожидала, что светловолосый разозлится, но он только дернул уголком рта.

– Конечно, все эти штабные крысы мастера рассказывать байки о своих военных похождениях. А ведь ни один из них к линии фронта и на сто километров не приближался. У меня, между прочим, все тело в шрамах. Хотите, покажу, Дайна?