Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 2

Сам фюрер сидел на кровати, обхватив руками колени и трясся от ужаса. При виде ворвавшегося в спальню Линге он перестал кричать и ткнул дрожащей рукой куда-то в темноту.

– Там! – каркнул Гитлер хриплым голосом. – Там, там, в углу!

Камердинер сделал несколько неуверенных шагов в глубину комнаты. Ему показалось, что во мраке действительно затаилось нечто – какой-то неясный силуэт, размытый и зыбкий, колебался, подобно медузе в толще воды, хотя это могло быть всего лишь игрой ночных теней.

– Капитан! – крикнул Линге, расстегивая кобуру. – Включите свет!

Сейчас же в спину ему ударили лучи мощных фонарей охраны. Силуэт на мгновение стал четче, теперь Линге был почти уверен, что перед ним человек, разве что прозрачный как медуза – свет фонарей проходил сквозь него, как через мутноватое стекло. Камердинер вырвал из кобуры пистолет и прицелился в прозрачного человека.

– Стоять! Руки вверх!

– Нет! – тонко вскрикнул за его спиной фюрер.

От неожиданности Линге обернулся.

– Не смейте стрелять! Это же он! Он! – истерически кричал Гитлер.

Ворвавшиеся в спальню люди Бауэра замерли с оружием в руках. По комнате заметались лучи фонарей, но прозрачный силуэт уже исчез, словно растворился в воздухе.

Бауэр подошел к Линге и тронул его за локоть.

– Что вы видели, Хайнц?

Камердинер пожал плечами.

– Как будто чью-то тень... потом я на мгновение отвернулся, и тень пропала.

– Обыщите помещение, – приказал Бауэр охранникам. Линге сунул пистолет обратно в кобуру и приблизился к Гитлеру.

– С вами все в порядке, мой фюрер?

Какой глупый вопрос! То, что с фюрером творилось что-то неладное, было видно невооруженным глазом. На землистом лице великого человека выступил пот, губы побелели и тряслись. Гитлер дрожал так, что тяжелая кровать с панцирной сеткой ходила под ним ходуном.

– Вы видели, Дитрих? – пробормотал он, всхлипывая. – Вы видели?

– Я не Дитрих, мой фюрер. Я Хайнц Линге, ваш камердинер.

– Он пришел! – Гитлер, казалось, не слышал его. – Он снова пришел сюда! Сюда!

Внезапно фюрер подался вперед и схватил Линге за рукав.

– Но ведь здесь же не Байройт! Скажите, мы же не в Байройте? И это не дом Вагнера?

– Нет, мой фюрер, – Линге изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно. – Мы не в Байройте. Мы вообще не в Германии, мой фюрер, мы в вашей ставке «Вервольф» на Украине.

Сердце Линге бешено колотилось. «Неужели фюрер сошел с ума? – думал он растерянно. – И что же тогда делать? Надо срочно вызвать доктора Мореля... но ведь он остался в Берлине! Сколько потребуется времени, чтобы организовать самолет? И где все это время держать фюрера? Если в таком состоянии его увидят генералы, это конец...»

– Хайнц? – спросил вдруг Гитлер слабым, но куда более спокойным голосом. – Это ты, Хайнц? Как хорошо... мне показалось, что со мною Эккарт и мы снова в Байройте, как двадцать лет тому назад...

– Все хорошо, мой фюрер, – от облегчения Линге позволил себе приобнять фюрера за плечи и погладить по дрожащей руке. – Ваш верный старина Хайнц с вами, вам ничего не угрожает. Вам приснился сон, просто страшный сон. Сейчас я дам вам успокоительную микстуру, и все пройдет...

– Нет, – живо возразил Гитлер, – это был не сон! Я видел его, видел явственно. Вон там, в углу!

– Мы никого не нашли, – хмуро сказал капитан Бауэр. – В спальне никого нет, окно закрыто, по периметру расставлены мои люди. Проникнуть в дом невозможно.

– Что делают здесь эти дуболомы из охраны? – прошептал Гитлер на ухо своему камердинеру. – Ясно же, что они никого и никогда не найдут!

– Фюрер просит всех покинуть помещение, – хорошо поставленным голосом распорядился Линге. Гитлер благодарно сжал его руку холодными, как у покойника, пальцами.

– Хайнц, – прошептал он, когда за последним охранником закрылась дверь, – ты ведь тоже его видел, не так ли?

Линге заколебался. Подтвердить слова фюрера? А вдруг это вызовет очередной приступ паники? Солгать? Но ведь невозможно лгать вождю нации!

– Ты тоже его видел, – настойчиво повторил Гитлер. – Он стоял возле той стены!

– Что-то я определенно видел, мой фюрер, – ответил камердинер, тщательно выбирая слова. – Очертания человеческой фигуры... но я не уверен...

– Потому что она была прозрачной, – Гитлер успокаивался на глазах. – Человек в углу был прозрачным, будто стекло!

– Но ведь это невозможно, мой фюрер, – рассудительно сказал Линге. – Нам с вами наверняка показалось. Знаете, ночью, бывает, и не такое привидится...

Гитлер натянул одеяло почти до ушей, как это делают боящиеся темноты дети.

– Это было не привидение, мой добрый Хайнц. Это был он! Он!

«Ох, только бы не новый приступ!» – подумал Линге.

– Кто «он», мой фюрер?

Гитлер ответил не сразу. Лицо его вдруг осунулось, постарело.

– Их называют Высшими Неизвестными, – прошептал он, наконец. – Они приходят из подземного мира. Ты знаешь, Хайнц, что мы живем в перевернутом мире?

Подтверждались худшие опасения Линге.

– Нет, мой фюрер. По правде говоря, я ничего в этом не смыслю. Я ведь простой рабочий, не закончил даже училища...

«И никогда бы не попал в ваши личные камердинеры, если бы не рыжий шваб Зепп Дитрих, герой Первой мировой, которому почему-то приглянулся верзила-каменщик», – мог бы добавить Линге, если бы отличался разговорчивостью. Ах, как бы ему хотелось сейчас отвлечь обожаемого фюрера пустой болтовней! К несчастью, от природы он был не слишком словоохотлив. Это качество, обычно весьма полезное для слуги, сейчас обернулось досадным недостатком.

– Чепуха, Хайнц, – махнул рукой Гитлер. Его снова начало трясти. – Такому не учат ни в школах, ни даже в университетах! Это тайна, Хайнц, и немногие в нее посвящены.

Только сейчас Линге почувствовал, что от Гитлера несет потом – кислой, удушливой прелью больного тела, и, несмотря на всю свою любовь к великому человеку, камердинер постарался незаметно отодвинуться подальше.

– Мы живем в полости бесконечной скалы, – говорил между тем фюрер, бросая опасливые взгляды в темный угол спальни. – То, что люди принимают за небо, не больше, чем скопление газов, просачивающихся через трещины в камне. Нет никакого космоса, Хайнц, нет никаких звезд – все это оптическая иллюзия. Есть только Солнце и Луна, которые находятся в центре нашего мира. Но они меньше, гораздо меньше, чем мы привыкли думать...

Линге слушал его вполуха, пытаясь вспомнить, где же успокоительная микстура.

– Под нашими ногами – бесконечная твердь. Но в ней есть и другие пустоты, во всем подобные той, которую мы считаем своей вселенной. В одной из таких пустот и обитают они.

Гитлер многозначительно замолчал, и Линге, чтобы не показаться невежливым, вынужден был переспросить:

– Кто такие «они», мой фюрер?

– Высшие Неизвестные! Господа Глубин!

– Понятно, – сокрушенно покачал головой Линге. – Мне кажется, вам необходимо поспать, мой фюрер. Сейчас я дам вам лекарство, вы успокоитесь и заснете. А утром даже и не вспомните, что вас ночью так напугало.

– Чертов болван! – вспылил Гитлер. – Я рассказываю тебе то, чего не должен знать никто из живущих, а ты болтаешь о микстуре!

Линге, давно привыкший к внезапным вспышкам гнева великого человека, только вздохнул.

– Они приходят оттуда! Из царства Агартхи! Я думал, что больше никогда не увижу их... Хайнц, впервые я увидел Высшего Неизвестного двадцать лет назад, и он напугал меня. Мне было жутко в его присутствии! Я весь дрожал, кровь застыла у меня в жилах. От него исходила сила, понимаешь? Настоящая сила. Ведь Высшие Неизвестные владеют тайнами вриля...

«Начал заговариваться, – подумал Линге. – Надо поскорей дать ему лекарство!»

– Простите, мой фюрер, – сказал он, поднимаясь. – Я только возьму микстуру и тотчас вернусь.

– Нет! – взвизгнул Гитлер, цепляясь за его китель. – Не оставляй меня, Хайнц! Он где-то здесь, я чувствую!