Засада в сумерках - Кенни Поль - Страница 10

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая

— Капитан Саббах... Добро пожаловать.

Это был мужчина лет пятидесяти, худой как палка, с лицом, выдубленным ветрами пустыни, безбородый, с тонким властным ртом. У него был потухший взгляд человека, который, устав служить в дальнем гарнизоне, что равнозначно ссылке, смирился с тем, что закончит службу в том же звании. Хотя коран и запрещает употребление алкоголя, Саббах унаследовал от английских инструкторов серьезную склонность к виски. Это было заметно по большим мешкам у него под глазами.

— Добрый вечер, капитан, — ответил Коплан. — Представляю вам мою жену...

Клодин томно протянула руку, которую офицер почтительно взял.

— Я очарован, мадам, — заявил он с внезапно пересохшим горлом.

Затем, оробев, он решил проводить гостей в свой кабинет.

— Туристы крайне редко бывают у меня, — сказал он извиняющимся тоном, предлагая им жалкие стулья. — Итак, чем могу быть полезен?

— Приехав сюда, мы имели две цели, — произнес Коплан. — Первая — передать привет вам от майора Баки Нагиба, с которым мы познакомились в Дамаске.

— Да? — переспросил приятно удивленный офицер. — Я не видел его уже семь лет.

По его лицу пробежала меланхолическая тень, и он продолжил:

— Как у него дела?

— Хорошо, — ответил Коплан. — Переоснащение армии идет ускоренными темпами. Благодаря этому продвижение по службе тоже ускорилось, что всегда приятно для солдата.

Саббах помрачнел.

— Да, — вздохнул он, незаметно бросая взгляд на ноги Клодин. — Сирийским офицерам везет, а мне...

Он облокотился на стол, наклонился вперед и добавил более тихим голосом:

— ... я пять лет служил под началом Глубб паши. В глазах молодых фанатичных офицеров это большой недостаток. Как вы знаете, в королевстве сотрясаются основы.

Он равнодушно махнул рукой, как бы отгоняя грустные мысли, а потом бросил:

— А какова ваша вторая цель?

Коплан секунду смотрел на Клодин нежным взглядом.

— Вторая — просьба, которая может показаться вам странной, — ответил он. — Представьте себе, моя жена хотела бы получить небольшой эскорт, чтобы осмотреть руины Умм-эль-Джемаля... Она боится отправляться со мной в этот пустынный район, поскольку население настроено против европейцев.

Губы капитана раздвинула улыбка, и на загорелом лице сверкнули белые зубы.

— Хотя ее опасения безосновательны, я вполне могу исполнить это желание, — произнес он, разглядывая молодую женщину уже с большей смелостью.

— Она не понимает по-английски, — предупредил Коплан.

— О... мне... очень... жаль... — сказал Саббах на французском.

Клодин как будто проснулась. Ее глаза встретились с черными глазами капитана, и она оживилась.

— Так вы говорите по-французски? — восхищенно воскликнула она.

— Очень-очень мало, — пробормотал офицер с сильным английским акцентом.

Он прикусил губу и снова обратился к Коплану:

— Когда вы хотите совершить эту экскурсию?

— Завтра или послезавтра. Но, скорее всего, вы ведь не сможете оторвать несколько человек от обычных обязанностей? Я бы не хотел злоупотреблять вашей любезностью.

Саббах поднял обе руки ладонями вверх.

— В этом нет ничего страшного, — уверил он. — К тому же руины Умм-эль-Джемаля находятся на обычном пути моих патрулей. Можно просто сдвинуть время одного из них. Скажите мне, в какое время вы хотите туда отправиться.

— Что вы посоветуете?

— В это время года — рано утром или после шести часов вечера.

Коплан повернулся к Клодин, перевел ей последние фразы капитана и спросил:

— Когда тебе больше нравится? Утром или вечером?

Она чуть не сказала, что ей на это наплевать, но, насторожившись под внимательным взглядом иорданца, решила:

— Вечером. Например, завтра. Офицер кивнул, показывая, что понял.

— Я буду ждать вас здесь в половине шестого... Или нет: я пришлю за вами в гостиницу джип.

— Ваша доброта меня смущает, — заявил Коплан. — Вы окажете нам удовольствие, поужинав с нами сегодня вечером?

Седеющие брови капитана сдвинулись. Он посмотрел на свои наручные часы, потом расписание дежурств, висевшее на стене.

— Думаю, это возможно. Но я прошу вас извинить меня за короткую отлучку. Мне нужно отдать приказы моим офицерам.

— Прошу вас, — ответил Коплан.

Капитан встал, вышел из кабинета и закрыл дверь. Быстрым гибким движением Коплан вскочил со стула, чтобы рассмотреть различные таблицы с расписаниями, графиками и порядком передвижения подразделений.

— Что ты делаешь? — прошептала встревоженная Клодин.

Повелительным жестом он заставил ее замолчать.

Коплан сразу убедился в бесполезности своей попытки: для непосвященного, тем более иностранца, эти таблицы были абсолютно непонятны.

Маршрута подразделений охраны нигде не было.

Военная карта северной части Иордании содержала мельчайшие географические детали, но на ней не было и следа путей передвижения патрулей.

Разочарованный Коплан сел рядом с Клодин и сказал нормальным голосом:

— Капитан очень любезен... Но, кажется, жизнь в этой глуши невеселая.

Клодин поняла, что он хочет просто обменяться с ней несколькими банальными фразами, чтобы создать видимость нормального разговора супругов. Она легко включилась в игру, и они болтали до возвращения офицера.

— Ну вот, — сказал Саббах, — теперь я могу ехать со спокойной совестью.

Пара встала и по знаку капитана направилась к двери. Коплан услышал, что в одном из соседних помещений работает радиоприемник. Через треск и помехи гортанные голоса обменивались репликами.

— У нас есть телефонная связь, — сообщил Саббах, вышедший вместе с гостями на улицу. — Это самое современное, что есть в лагере.

Втроем они разместились на заднем сиденье «воксхолла». Клодин оказалась между мужчинами. Машина покатила к воротам.

Они проехали мимо маленькой колонны из трех вездеходов, в которых сидели солдаты в полевой форме. Саббах посмотрел на часы.

— Это взвод, вернувшийся с западного участка, — сказал он.

Выехав на дорогу, «воксхолл» набрал скорость.

— Обычно вы очень заняты? — обратился Коплан к иорданцу.

— Еще как! Мой пост не синекура. Часть выполняет здесь задачи, которые в других странах ложатся на гражданскую администрацию. Теоретически мой гарнизон прикрывает сто километров границы. А фактически мы выполняем полицейские функции на обширной территории: охраняем нефтепровод, участвуем в ликвидации стихийных бедствий и так далее.

Саббах был рад возможности поговорить о хорошо знакомых вещах. Это отвлекало от магнетизма, исходившего от прижатой к нему молодой женщины.

— Бывают у вас инциденты? — спросил Франсис.

— Знаете, политическая напряженность создает немало проблем.

Вскоре машина подъехала к первым домам Мафрака.

— Доверяю вам выбор ресторана, — сказал Коплан. — Мы не очень хорошо знаем возможности города.

Капитан насмешливо поморщился.

— Я тоже, — признался он. — Боюсь, они очень скудны.

Однако после секундного раздумья он обратился к шоферу и назвал адрес. Повернувшись к Клодин, он произнес по-французски:

— Иорданская кухня не очень хороша... Смесь английской кухни с арабской.

— Я обожаю экзотические блюда! — бойко соврала она. — Это будет чудесно.

Действительность разрушила иллюзии. Блюда были едва съедобными. Компромисс между двумя противоположными гастрономическими концепциями сделал меню весьма причудливым.

Однако ужин привел к желаемому результату. Капитан с огромным трудом скрывал свои чувства к молодой женщине. Ей совершенно не пришлось усиливать его желание тонкими маневрами: Саббах пожирал ее глазами, а в отношении Коплана проявлял немного натянутую любезность.

Около полуночи Саббах с сожалением расстался со своими друзьями перед их гостиницей. Прощание несколько затянулось. Наконец капитан решил вернуться в свой лагерь.

— Уф, — сказала Клодин, когда вместе с Фрэнсисом вошла в их номер. — Я думала, он никогда не уйдет. Тебе не кажется, что он клюнул?

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая