Тайное Общество Вампиров (ЛП) - Чайлдс Лиза - Страница 8

• Предыдущая
• 8/9
• Следующая

Я знаю, что то, что я сделал, было неправильным — что я должен был больше заботиться о том, что хочешь ты, чем о том, чего хочу я.

Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — Нет.

— Нет.

Слово пронзало сердце эффективнее, чем это когда-либо мог сделать кол. Она убрала кол, обратно в свою сумочку. Затем, она шагнула в платье и застегнула молнию,

— Ты не можешь уйти, — сказал ой ей.

— Ты попытаешься остановить меня так, же как ты сделал это в последний раз? — спросила она.

Он покачал головой

— Нет, но скоро рассвет. Ты не можешь находиться снаружи, на свету.

— Я знаю все правила вечной жизни, — сообщила она ему, ее голос был резким с горечью. — Последние пятьдесят лет я провела, изучала их опытным путем.

— Мне жаль…

Он не мог сказать достаточно слов, и она отказывалась принимать его извинения.

Или его любовь.

Но он не мог винить его.

Если бы они поменялись местами, он тоже сомневался, что простил бы ее.

Поэтому, он не пытался остановить ее, когда она открыла дверь и оставила его.

Однажды он уже думал, что она ушла навсегда, и он ошибался.

Так или иначе, он сомневался, что ему еще раз так повезет.

Она не вернется.

Но, по крайней мере, она жива.

Каким образом она была жива? Он встал с кровати, приведенной в беспорядок их любовными ласками, и наскоро оделся.

Затем выбежал из квартиры в подвале.

Она уже исчезла.

Улицы были пусты.

Ночь была слишком поздней для смертных, а рассвет слишком близким для бессмертных.

Время ускользало от него, он взмыл в небо — летя, через то, что осталось от ночи.

Несколькими мгновениями спустя, он добрался до места назначения, и приземлился на цементные ступеньки, ведущие в Клуб Андеграйнд.

Дверь была незаперта, и он вошел в опустевший бар.

Он взглянул на танцпол, где он держал в объятиях Миранду-Брэнди.

Но он не задержался в баре, проходя через него к коридору, который привел его к следующей незапертой двери.

Обитая сталь скрипнула на ржавых петлях, когда он открыл дверь в комнату, которая была прохладной и темной и пропахла пролитой кровью и смертью.

Щелкнул выключатель и блики искусственного света затопили полностью подвальное помещение.

Доктор стоял у металлического стола, на котором он работал или расчленял.

— Я ждал тебя, — сообщил седовласый человек.

Он не был смертным, больше не был, но он был стар, когда присоединился с секретному обществу.

Старый и горький.

— Почему? — спросил Коннер.

— Почему мне сказали, что она мертва? Он принес сюда Миранду, все эти годы назад, когда она была безразлична.

Она потеряла так много крови, что он боялся, что он убил ее, вместо того, чтобы обратить ее.

И этот человек подтвердил тот страх.

Доктор вздохнул.

— Потому, что она должна была умереть.

— Какого черта, ты решил, что ты будешь жить с ней долго и счастливо? Потому, что в-первые, за свою бесконечную жизнь, Коннер Вест влюбился, и опрометчивый порыв эмоций затуманил его суждения и здравый смысл.

Доктор унюхал его отвращение.

— Она была кино звездой. Люди бы задавались вопросом, почему она не стареет. По крайней мере, они бы задумались, через пятьдесят лет. Секретное общество не должно быть раскрыто. Не может же она жить вечно.

— Но она не умерла, — Коннер вспомнил доктора, его темные глаза пылали безумием.

— Я собирался ее убить, — настаивал Доктор Хоекстра.

— Но она была так красива … и так напугана и смущенна.

Коннер закрыл глаза, в порыве сожаления, представляя, как она, должно быть, себя чувствовала, когда очнулась для новой реальности.

Для вечности.

— Миранда… — Я понял, как использовать ее страх, чтобы убедить ее исчезнуть.

— Так я убедил ее прятаться, — объяснял доктор, — от тебя. — Я сказал ей, что ты пытался ее убить, что ты хотел ее смерти.

И она поверила чокнутому доктору, потому, что Коннера не было там, когда она задавала вопросы. Он оставил ее безжизненное тело с доктором, веря врачу, когда Доктор Хоекстра объявил ее мертвой.

Мужчина продолжил: — Я сказал ей, что ей нужно прятаться, или ты найдешь ее и закончишь начатое.

Коннер рассмеялся над провалом доктора.

— Вместо того, чтобы прятаться от меня, она провела пятьдесят лет, преследуя меня.

Для мести, не из любви, напомнил он себе. Доктор Хоекреста вздохнул, признавая свое поражение.

— Я должен был убить ее, когда ты принес ее мне. Я должен был убить ее тогда.

Коннер потряс головой. — Нет. За исключением того, что ты врал и мне и ей, ты поступил правильно. Она не угроза секретному обществу. Теперь она одна из нас.

Не важно, насколько ей неприятно быть монстром.

— После сегодняшнего вечера, после трансляции документального фильма, они возобновят интерес к ее исчезновению.

Отметил Доктор Хоекстра.

— Люди начнут расследовать, что с ней произошло, и мы не можем рисковать, чтобы они откопали правду.

— Мы? — Общество, — сказал доктор, пока вытаскивал деревянный кол оттуда, где он держал его, из под металлического хирургического стола.

— На этот раз ты действительно должен ее убить, Вест. Или это сделаю я.

— Я позабочусь о ней.

Миранда вздрогнула от ледяной решимости в его голосе, когда он заверил доктора, что убьет ее.

Слезы наполнили ее глаза, но она сморгнула их, молча проклиная себя за то, что была так слаба, что почти поверила его утверждениям.

Но не сожалел, о том, что отнял ее жизнь; он не любил ее. Она смертельно хотела верить ему. Черт, она хотела его, смертельно. Ее пальцы дрожали, она открыла сумочку и достала свой собственный деревянный кол. Они ее пока не заметили ее, там где она затаилась, в тени операционной доктора.

Как и Коннер, она хотела ответов. Черт, она хотела доказательств, что Коннер сказал ей правду — таким образом она могла бы вернуться в его кровать, в его объятия…Она была такой дурой. Она затаила дыхание, когда он потянулся к колу, в протянутой руке доктора. Возможно, он не хотел убивать ее тогда, но у нее не было никаких сомнений относительно его намерений на сей раз.

Пока он не заговорил снова, говоря доктору: — Я позабочусь о ней. Я не позволю вам приблизиться к ней.

— Само ее существование угрожает обществу, — настаивал доктор.

— Она должна умереть.

Коннер покачал головой.

— Вы не причините ей вреда. Вам придется сначала убить меня.

— Ты уже был бы мертв, — сказал доктор, — если бы я сказал кому нибудь, что ты натворил, как ты рисковал раскрыть тайну, пытаясь обратить ее.

— Я не просто пытался, — напомнил Коннер мужчине, — Я преуспел в этом.

Она слышала удивление в его голосе и освобождение.

Он действительно страдал от чувства вины, за то, что он думал, он сделал с ней.

Она не должна наказывать его; она подозревала, что он провел последние пятьдесят лет, казня самого себя.

— Но ее обращение ставит нас всех под удар, — повторил доктор. — Остальное общество будет согласно со мной. Она должна умереть.

Коннер покачал головой.

— Нет.

Они поймут, что она жила последние пятьдесят лет, как одна из нас, и никто не догадался, кто она на самом деле.

Они будут знать, что она не угроза. Угрозой был доктор, руки которого крепко сжимали кол, который Коннер пытался забрать у него.

Миранда громко вздохнула, когда двое мужчин схватились за оружие.

Отвлёкшись, Коннер повернулся к ней, и доктор получил преимущество.

Кол прижался к груди Коннера, прямо над сердцем.

Тогда гортанное рычание вырвалось из его горла и он начал отбиваться.

Но она подозревала, что он дрался не за свою собственную жизнь, а за ее, зная, что если он не победит, доктор убьет ее следующей.

— Убирайся отсюда! — кричал он на нее, подтверждая ее подозрения.

— Нет, — сказала она, — Я не брошу тебя.

• Предыдущая
• 8/9
• Следующая