Зеркальное время - Хольбайн Вольфганг - Страница 44
- Предыдущая
- 44/78
- Следующая
Юлиан почувствовал, как каждый волосок у него на голове становится дыбом, потому что он прекрасно понял, что имел в виду Гордон.
— Нет! — начал он заикаться. — Не надо!
Нож Гордона блеснул, словно жало гремучей змеи.
— Поздно, малыш! — сказал Гордон с омерзительной ухмылкой. — Раньше надо было слушаться.
Юлиан захрипел. Сейчас Гордон убьет его! Но ведь это было невозможно. Этого не могло быть! Только не Гордон, человек, который был его лучшим другом, почти отцом!
— Отец! — крикнул он. — Не надо!
Гордон заморгал глазами. Острие ножа замерло у горла Юлиана. Отец тоже обернулся, удивленно подняв брови.
— Что ты сказал? — Гордон посмотрел на отца Юлиана и ухмыльнулся: — Эй, ты слышал, что он сказал? Может, ты что-нибудь от меня утаиваешь?
— Отец, пожалуйста! — взмолился Юлиан. — Не делайте этого!
— Что за глупости? — сказал его отец. — Я никогда не видел этого мальчишку!
— Но, может, видел его мать? — усмехнулся Гордон.
Отец Юлиана метнул в Гордона леденящий взгляд, потом снова повернулся к мальчику и задумчиво заглянул ему в лицо. Что-то его смутило. Но тщетно Юлиан искал в его взгляде хоть намек на узнавание.
— Ну, хватит, — решительно сказал Гордон. — Прячь вещь, и надо уносить ноги. Мы и так потеряли много времени.
Юлиан больше не пытался защититься. Он смотрел на своего отца —вернее, на человека, который пока не был его отцом, а только должен был стать им в один прекрасный день в далеком, бесконечно далеком будущем.
— Ну, хорошо, — тихо сказал отец. — Только делай это скорее.
Эти слова уже не испугали Юлиана. Его собственный отец приказывал убить его, но он, кажется, уже перешагнул ту черту, за которой человек перестает чувствовать страх. Он знал, что умрет сейчас, но ощущал при этом только глубокую, черную пустоту, которая все быстрее разливалась по его внутренностям.
Отец снял со стены зеркало. Гордон занес свой нож, и в это мгновение распахнулась дверь, и в проеме возникла согбенная фигура.
— Что вы здесь делаете? Кто вы такие?
Гордон с проклятием обернулся, но Юлиана не выпустил. Отец чуть не выронил зеркало. Юлиан наконец очнулся от своего оцепенения и вырвался. Гордон метнулся за ним, но в нерешительности остановился, не зная, за кого из двух противников приняться.
Юлиан не медлил ни секунды. Едва только ступор прошел, в нем с удвоенной силой проснулся инстинкт самосохранения. Он молниеносно прыгнул вперед, отбил в сторону руку Гордона и пнул его по колену. Гордон вскрикнул и ударился о стол.
Юлиан хотел прошмыгнуть к двери, но ему не хватило места. Гордон поймал его за руку и рванул назад. Сверкнул его нож и оставил жгучий след на тыльной стороне кисти Юлиана. В это время вошедший мужчина с воплем ринулся на отца Юлиана и попытался отнять у него зеркало.
— Не делайте этого! — кричал он пресекающимся от ужаса голосом. — Вы даже не знаете, что вы сейчас делаете!
В крошечной каморке поднялся невообразимый хаос. Юлиан отчаянно пытался вырваться и одновременно уклониться от финки Гордона, которая так и целилась в него, а по другую сторону стола его отец ожесточенно боролся с хозяином зеркала.
Стол качнулся, свеча опрокинулась, упала на пол, но чудом не погасла. Загорелись опилки, которыми был посыпан пол.
Юлиан увернулся от очередного взмаха ножа и быстро дал Гордону один за другим два нацеленных пинка — в то же колено. Послышался ужасный хруст, Гордой перегнулся пополам, но хватку не ослабил. Пламя медленно расползалось по полу. Огонь принялся лизать ножку стола, поднимаясь вверх. Дышать в крошечном помещении стало нечем.
Юлиан знал, что через несколько мгновений весь этот дощатый чулан будет пылать, как единый факел!
Гордон еще раз замахнулся, Юлиан голой рукой отбил нож в сторону, получив еще один порез на ладони, быстро отскочил и снова пнул Гордона. Он боролся за свою жизнь и в четвертый раз целился в колено Гордона. В этот удар он вложил всю силу, какая у него еще оставалась.
Гордон вскрикнул, наконец выпустил и нож, и руку Юлиана и, жалобно скуля, упал на колени. Юлиан толчком опрокинул его навзничь и обернулся.
Огонь продолжал распространяться. Стол, половина пола и часть стены, на которой раньше висело зеркало, были охвачены пламенем. Отец по-прежнему боролся со стариком.
Юлиан только теперь рассмотрел владельца зеркала. Это был древний, белый как лунь старик в черном одеянии, расшитом серебром и золотом, словно у чародея. Страх придал старику неимоверную силу. Он вцепился в зеркало, и отец Юлиана не мог справиться с ним, пока не ударил кулаком в лицо. Старик выпустил зеркало и ударился о горящий стол. Тотчас огонь охватил его золоченое одеяние, но он снова ринулся на отца Юлиана.
Но в руке у того сверкнуло лезвие финского ножа.
— Отец, нет! — крикнул Юлиан срывающимся голосом.
Отец растерянно оглянулся, и старик воспользовался этим, чтобы рвануть зеркало на себя.
И споткнулся. Зеркало выскользнуло у него из рук, упало на угол стола и разбилось.
И вдруг время как будто остановилось. Все происходящее замедлилось в десятки раз, и вместе с тем восприятие Юлиана обострилось до фантастической ясности, так что ни одна самая крошечная деталь этого жуткого мига не ускользнула от него.
Зеркало треснуло, послышался пронзительный, ужасный звук, похожий на крик боли и муки. На поверхности зеркала появилась сеть из тонких, волосяных трещин, послышался хруст и шорох, с каким крошится под ногами мелкий лед. И только потом стекло лопнуло окончательно.
Оно не просто выпало из рамы, оно взорвалось, будто по нему ударили с обратной стороны кулаком. Целый водопад сверкающих осколков обрушился на горящий стол и на пол, и каждый осколок кричал о своей боли беззвучным, но явственным голосом.
Первые осколки коснулись пола, и волшебство исчезло. Время ускорилось, словно растянутая и затем отпущенная резина. Ужасные звуки смолкли, и Юлиан снова ощутил жару и раскаленный, уже непригодный для дыхания воздух. Оставалось всего несколько секунд на то, чтобы выбраться отсюда живым!
Гордон с жалобным стоном пытался подняться, но нога с поврежденным коленом подкашивалась под его весом. А пламя уже подбиралось к нему все ближе!
Юлиан повел себя автоматически, не задумываясь. Краешком глаза он видел, как отец поднял что-то с пола и выскочил за дверь, он видел также, что последний открытый к отступлению путь до двери через несколько мгновений замкнется кольцом огня. Но, вместо того чтобы воспользоваться своим последним шансом и спастись из огня, он бросился назад к Гордону.
Тот был уже со всех сторон окружен пламенем и кричал от страха. Когда Юлиан подбежал к нему, он выставил руки, чтобы защититься. Видимо, он думал, что мальчик вернулся добить его.
Юлиан попытался затоптать горящие опилки на полу, но сухая древесина тут же снова занималась огнем.
Он разогнался и ударил ногой в стену. Ветхие доски вылетели наружу. Юлиан ударил еще раз, чтобы увеличить дыру, потом нагнулся, подхватил Гордона под мышки и потащил его наружу.
Гордон вскрикнул от боли. Правая его брючина потемнела от крови, пламя уже лизало башмаки. Но он понял, что задумал мальчик, и стал ему помогать. Общими усилиями они выкарабкались из хижины, Юлиан оттащил Гордона как можно дальше от пылающей хижины, чтобы на него не рухнули горящие доски, затем отпустил его и выпрямился.
Гордон схватил его за руку и удержал. Лицо его посерело от боли, но в глазах стояло недоумение.
— Зачем ты сделал это? Ведь я хотел тебя убить, а ты спас мне жизнь!
— После поймешь, — сказал Юлиан, мягко высвободился и повернулся. Его отец стоял на углу и растерянно смотрел на него и на Гордона. Должно быть, он видел, что сделал Юлиан, и так же мало понимал, как и Гордон. В правой его руке что-то серебристо поблескивало.
Юлиан обежал вокруг хижины. Изо всех щелей валил дым и вырывалось пламя, жара даже здесь, снаружи, была уже почти нестерпимой. А старик оставался там, внутри, и, может быть, был еще жив!
- Предыдущая
- 44/78
- Следующая
