Ледяное сердце - Келлерман Джонатан - Страница 16

• Предыдущая
• 16/88
• Следующая

Майло оглядел зал.

— А это удовлетворяет вас как художника?

— Ничуть. Но здесь я зарабатываю состояние, а дома, по воскресеньям, потворствую своим прихотям. Имею домашнюю изостудию. Как правило, то, что я делаю, остается в глине. Разбивая вдребезги эти изделия, снимаю подкорковое напряжение.

— Как отнеслась ваша бывшая жена к тому, что вы сменили карьеру? — осведомился Майло.

— Это произошло много лет назад. Какое отношение к делу имеет это теперь?

— На данном этапе все имеет отношение к делу, сэр. Пожалуйста, поймите это.

— Как она отнеслась? Ей это очень не понравилось. Она пыталась отговорить меня, что дает представление о Джули, о цельности ее натуры. Мы жили как нищие в жалкой лачуге в Нижнем Ист-Сайде, занимаясь случайной работой. Джули рекламировала подписку на журналы по электронной почте, а я исполнял обязанности дворника при своем доме, чтобы иметь возможность оплачивать аренду квартиры. С того дня, когда я занялся финансовыми делами, у нас впервые мог появиться постоянный заработок, хотя и небольшой. Я начал с того, что стал мальчиком на побегушках за мизерную плату в компании «Морган Стэнли». Но и это уже было кое-что. Теперь мы могли покупать продукты. Но Джули на все было наплевать. Она кричала на меня, утверждая, что я променял свой талант на деньги. По-моему, она так и не простила меня, пока не перебралась сюда, нашла меня, и мы воссоединились. Вот тогда-то, думаю, она осознала, что я действительно счастлив.

— Вы переехали сюда первым?

— За год до Джули. Уже после того, как мы развелись.

— И она искала вас.

— Джули позвонила в мою контору. Дела у нее были плохи. Она не добилась успеха в Нью-Йорке, и ей пришлось рисовать эти идиотские рекламные объявления. Она окончательно села на мель. Я помог ей встать на ноги.

— Благодаря алиментам.

— Пустяк. Как я уже говорил, дела у меня идут неплохо.

— Мне нужна хронология: вступление в брак, развод, et cetera.

— Суммировать свою жизнь в одном предложении, да?

— В нескольких,сэр. Киппер расстегнул пиджак.

— Познакомились мы вскоре после приезда на Род-Айленд. Через неделю мы уже жили вместе. По окончании школы переехали в Нью-Йорк и поженились. Это было сорок лет назад. Четыре года спустя мы развелись.

— Какие формы общения были у вас с бывшей женой после развода?

Майло избегал называть Джули по имени в присутствии Киппера, подчеркивая тем самым, что между ними все было кончено.

— Наше общение ограничивалось случайными телефонными звонками и крайне редкими обедами.

— Дружескими телефонными звонками?

— Как правило. — Киппер поглаживал пальцем свои часы. — Я вижу, куда вы клоните. Прекрасно. Приятели говорили мне, что я буду подозреваемым.

— Ваши приятели?

— Мои коллеги-брокеры.

— У них есть опыт общения с системой уголовного судопроизводства?

— Пока нет, — усмехнулся Киппер. — Но они смотрят телевизор. Полагаю, убеждать вас в том, что я не имею к убийству никакого отношения, пустая трата времени. — Майло улыбнулся. — Делайте, что положено, но имейте в виду: я любил Джули, сначала как женщину, а потом как человека. Она была моим другом, и мне никогда не хотелось причинить ей вред. — Дружеские телефонные звонки по какому поводу? — поинтересовался Майло.

— Мы сообщали друг другу о том, как живем. Кроме того, то, что вы называете деловыми звонками. Это когда приближалось время уплаты налогов. Я должен был отчитываться за алименты и другие деньги, которые посылал Джули; иногда ей были нужны деньги и сверх обычных сумм.

— Насколько «сверх»?

— Понемножку — кусков десять — двадцать в год.

— Двадцать — это почти в два раза больше, чем ее алименты.

— Джули была не особенно аккуратна с деньгами и порой оказывалась на мели.

— Не умела укладываться в то, чем располагала?

— Джули была не слишком аккуратна с деньгами, поскольку относилась к ним беззаботно.

— Таким образом, в целом вы давали ей двадцать тысяч в год. Проявляли щедрость.

— У меня «феррари». Я не ожидаю наград за свои достоинства. — Киппер подался вперед. — Позвольте рассказать вам историю Джули. Когда она окончила школу, ей сопутствовал успех. Ее зачислили в группу лучших художников при одной из городских галерей, и Джули продала все свои работы. О ее работах появилось много отзывов в прессе, но догадайтесь, что еще? Это не означало, что она заработала большие деньги. Ее полотна оценивались от восьми до пятнадцати сотен за штуку, и к тому времени, когда владелец галереи, агент Джули и все остальные прилипалы получали свою долю, у нее оставалось лишь на оплату ленча в заурядном кафе. Галерея набила цены на работы Джули до пятнадцати сотен за штуку и требовала от нее большей производительности. Последующие шесть месяцев она работала по двадцать четыре часа в сутки или около того.

— Напряженный режим, — прокомментировал Майло.

— Скорее самоуничтожение.

— Как она поддерживала энергию?

— Что вы имеете в виду? — спросил Киппер.

— Нам известно о ее проблеме с наркотиками. Именно тогда это и началось? Кокаин вызывает прилив энергии.

— К кокаину она пристрастилась еще в колледже. Но действительно стала принимать его больше, когда галерея потребовала, чтобы Джули творила в немыслимом темпе.

— Каков был темп?

— Дюжина полотен за четыре месяца. Какой-нибудь шарлатан состряпал бы такое количество картинок без проблем, но Джули была щепетильна. Она грунтовала свои полотна, клала краску слой за слоем, применяла собственные глазури и лак. Она была так требовательна к себе, что порой сама изготовляла кисти. Тратила на это целые недели. Каждую кисть Джули делала оригинальной, самой лучшей для работы. Она добивалась того, чтобы все было превосходным.

— Ее нынешние работы не имеют рамок, — вступил в разговор я.

— Я видел, — ответил Киппер. — Спрашивал ее об этом. Она отвечала, что концентрирует внимание на образе. И я сказал ей, что это хорошая мысль. Джули была само совершенство, но вряд ли она достигла бы настоящего успеха.

— Почему?

— Потому что она была слишком талантлива. То, что сейчас выдают за произведения искусства, настоящее дерьмо. Видеоинсталляции, «перфомансы», вся эта чушь из «находок» — слово, популярное у так называемых искусствоведов, — не что иное, как мусор. Сегодня, если ты «изваяешь» фаллос, чтобы он стал затычкой для бутылки с газированной водой, ты уже Микеланджело. Если же ты действительно умеешь писать, тебя просто не замечают. К тому же Джули совсем не имела деловой хватки и…

— По душевному складу она была человеком не от мира сего, — добавил я.

— Совершенно точно, — согласился Киппер, — Джули не вписывалась в свое окружение. Возьмите, к примеру, деньги. Я убеждал ее инвестировать часть алиментов в фонды ценных бумаг, не представляющих большого риска. Если бы она начала тогда же, когда и я, составила бы приличный капитал на черный день, могла бы долго работать над своими картинами. Вместо этого Джули опускалась до того, что иллюстрировала рекламную чушь.

— Ей не нравилось искусство, обслуживающее торговлю?

— Она ненавидела его, но не принимала мер к тому, чтобы стать свободной. Джули не была мазохисткой, но, безусловно, испытывала желание страдать. Она так и не изведала настоящего счастья.

— Хроническая депрессия? — спросил я.

— Да, кроме тех периодов, когда она писала свои картины.

— Давайте вернемся назад, — попросил Майло, листая свой блокнот. — Эта нью-йоркская галерея, которая приняла ее на службу… в аннотации к буклету Джули упоминается галерея Энтони…

— Это она и есть. Кровосос Льюис Энтони.

— Неприятный человек?

— Среди них мало приятных.

— Владельцев галерей?

— Владельцев, агентов, коллекционеров. — Киппер сжал кулаки. — Так называемый «мир искусства». Речь идет о полных бездарях, людях, абсолютно лишенных таланта, но не способных признать это. Они живут за счет одаренных. Пиявки на здоровом теле искусства — так мы с Джули называли их. Талант — это проклятие. Уголовников судят по делам их паханы. У художников такой возможности нет.

• Предыдущая
• 16/88
• Следующая