Доктор Смерть - Келлерман Джонатан - Страница 69

• Предыдущая
• 69/90
• Следующая

— Это Байрон. Он останется здесь на ночь.

Подмигнув, Байрон занялся изучением кухонной техники. На нем были синяя клетчатая рубашка, брюки цвета хаки и штиблеты. Вместо глаз у него были узкие щелочки, а мышцы лица казались парализованными. Когда мы обменялись рукопожатием, мне показалось, что рука Байрона вырезана из куска кости. Сейфер ушел наверх. Воцарилось молчание.

Из гостиной не доносилось ни звука. Во всем доме царила зловещая тишина. Наконец на втором этаже послышались шаги, и через минуту Стейси вошла на кухню в сопровождении адвоката. В руках Сейфер держал небольшую пеструю сумку.

Я проводил их на улицу. Сейфер помог девушке сесть в свой «Кадиллак». Байрон остался стоять в дверях.

— Кто он такой? — спросил я.

— Скажем так: мой помощник. Кажется, Ричард и Эрик угомонились, но лишняя осторожность не помешает.

— Джо, вы были старшим в семье?

— Да, старшим из семи детей. А что?

— Вам нравится обо всех заботиться.

Он устало улыбнулся.

— Не надейтесь, что я заплачу за этот небольшой психологический анализ.

Я провожал взглядом красные огоньки «Кадиллака» до тех пор, пока они не растаяли в темноте. Полицейская машина, караулившая у соседнего дома, не тронулась с места. Сырой воздух был насыщен запахом гниющих водорослей. У меня болела скула, одежда промокла насквозь от пота. Я медленно побрел к «Севилю». Вместо того чтобы развернуться и поехать на юг, двинулся на север и остановился только тогда, когда нашел то, что искал.

Седьмой дом выше в гору. Большой особняк в стиле Тюдоров, обнесенный кирпичной стеной, увитой виноградом, с чугунными воротами. Опознавательный знак: белый «Лексус» Джуди, виднеющийся за решеткой. Еще одно свидетельство тщеславия: наклейка «ЭЕС».

«Это едет судья». Впервые я увидел эту наклейку, провожая Джуди из здания суда на автостоянку. Нам с ней довольно часто приходилось работать вместе.

Наверное, теперь этому придет конец.

Я остановился перед ее домом, ища взглядом... что именно?

В двух окнах через шторы пробивался свет. На втором этаже в среднем окне что-то мелькнуло. Смазанный силуэт, застывший на мгновение и тотчас же скрывшийся из виду. Я успел различить, что это был человек, — но и только.

Разворачиваясь в три приема, я направил свет фар сквозь решетку ворот и задержался на мгновение, теша себя глупой надеждой, что кто-нибудь обратит на это внимание и выглянет на улицу. Разумеется, этого не произошло, и я направился назад к бульвару Сансет. Проезжая мимо полицейской машины, я заметил в салоне какое-то движение, но серый седан остался стоять у обочины.

Я поехал на восток, пытаясь ни о чем не думать. Заглянув по дороге в круглосуточную аптеку на Брентвуд, я купил самое сильное обезболивающее, какое только смог найти.

В пятницу я проснулся раньше Робин, как только первые лучи солнца пробились сквозь занавески. Подбородок тупо ныл, но опухоль оказалась не такой уж страшной. Забравшись с головой под одеяло, я притворился, что сплю, и дождался, пока Робин встала, приняла душ и ушла. Мне не хотелось ничего объяснять, хотя, конечно, рано или поздно сделать это придется.

Я позвонил Сейферу на работу.

— Доброе утро, доктор Делавэр. Как боевая рана?

— Заживает. А как Стейси?

— Спала как убитая. Мне пришлось ее будить, чтобы она успела в школу вовремя. Замечательная девочка. Она даже попыталась приготовить завтрак для нас с женой. Надеюсь, семья не убьет ее морально.

Вспомнив слова Стейси о том, что ей нужно найти себя, я подумал, хватит ли у нее на это сил.

— В первую очередь ее нужно разлучить с семьей, — сказал я вслух. — Дать ей возможность самоопределиться в жизни. Ричард хочет, чтобы она поступила в Стэндфорд, потому что он сам и Джоанна учились там. Стейси следует идти куда угодно, только не в Стэндфорд.

— Эрик тоже учится в Стэндфорде, — заметил Сейфер.

— Именно.

— А его не разлучили с семьей?

— Не знаю, — сказал я. — Мне слишком мало известно о нем, так что я не хочу строить предположения. — Ия не хочу знать, сидел ли он у изголовья кровати в дешевом мотеле, втыкая иглу в вену матери. — Если вы можете повлиять на Ричарда, попробуйте уговорить его разрешить Стейси сделать выбор самостоятельно.

— Разумно, — сказал Сейфер, но мысли его были заняты чем-то другим. — Понимаю, что в первую очередь вы занимаетесь не Эриком, но мальчишка меня очень беспокоит. Такая безудержная ярость... У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, что могло стать причиной подобного взрыва?

— Никаких. Как он провел ночь?

— Байрон докладывает: отец с сыном убрали в гостиной и отправились спать. Эрик до сих пор в постели.

— А Ричард?

— Ричард давно встал и полон новых идей.

— Не сомневаюсь. Послушайте, Джо, мне нужно заглянуть в историю болезни Джоанны Досс.

— Это еще зачем?

— Хочу разобраться в причинах ее смерти. Для оказания помощи Стейси, мне нужно как можно больше информации. Джоанну обследовали в клинике Святого Михаила. Ричард сказал, что вы официально представляете его интересы. Пожалуйста, подпишите разрешение и отправьте его по факсу в канцелярию клиники.

— Считайте дело сделанным. Разумеется, вы поставите меня в известность, если выясните что-то такое, о чем я должен знать.

— Например? — спросил я.

— Например, все то, что я должен знать. — Его голос стал жестким. — Договорились?

Я подумал обо всем, о чем не говорил адвокату. Не сомневаюсь, что и он рассказал мне далеко не все.

— Конечно, Джо, — сказал я. — Нет проблем.

Приняв новую дозу обезболивающего, я пробежался, принял душ и пришел к Робин в студию. Просунув голову в дверь, я получил хорошую порцию оглушительного шума. Моя возлюбленная, в комбинезоне и очках, стояла за перегородкой с краскопультом в руке. Понимая, что Робин нельзя мешать, и сознавая, что она вряд ли меня заметит, я помахал ей рукой и поехал в клинику Святого Михаила.

С Сансета прямо на Баррингтон, с Баррингтона на Уилшир. Я мчался в Санта-Монику. Спешить не было никакого смысла. Я собирался рыться в архивах, чтобы найти Майкла Ферриса Берка или как там он называет себя сейчас. Однако в свете свежих подозрений относительно Эрика надежда найти какую-то связь между Майклом Берком и последней поездкой Джоанны сильно уменьшилась.

Неизвестного злодея не было. Все оставалось в кругу семьи.

— Но что еще мне оставалось делать?

И вдруг я все же что-нибудь найду.

При этой мысли я рассмеялся вслух. Отговорка психиатра. Я хотел, чтобы тогда в номере мотеля находился кто угодно, только не Эрик.

Воспоминание о необузданной ярости мальчишки волной накатило на меня. От фактов никуда не деться.

Хелен — собака. Вина и покаяние.

Такая безудержная ярость.

Самый благородный поступок в его жизни.

Смерть Мейта разбередила в Эрике чувство вины. Попытка отомстить, предпринятая его отцом, подлила масла в огонь.

Эрик знал, что целью мести был невиновный, потому что Мейт не имел никакого отношения к смерти Джоанны.

И гадал, что бы сделал отец с ним, если бы узнал вдруг правду. А потом направил злость в обратную сторону — на отца. Потому что первопричиной было нежелание Ричарда простить.

Главное — найти виноватого. В точности такой же подход, как у его отца...

Я думал о том, как разрабатывался план самоубийства. Несколько недель, быть может, даже месяцев Джоанна обсуждала с сыном подробности. Эрик согласился быстро, или же сначала он пытался отговорить мать? Но, в конце концов, уступил, решив увековечить ее память фотографиями?

Как Джоанне удалось его убедить? Сказав, что это благородный поступок?

Или Эрика не надо было долго уговаривать — он был зол и на мать. Один из тех страшных подростков, у которых отсутствует крохотный таинственный участок головного мозга, закрывающий дорогу злу?

Тщательно составленный план, и, наконец, судная ночь... Мать и сын тайком уезжают из дома в один из многочисленных дней, когда Ричарда нет в городе. Эрик за рулем, Джоанна рядом.

• Предыдущая
• 69/90
• Следующая