Мари - Хаггард Генри Райдер - Страница 54

• Предыдущая
• 54/67
• Следующая

— Не знаю, — сказал он. — Что-то грязное, я уверен в этом. Не даром же дали ему туземцы такую кличку… Я думаю, однако, — добавил он шепотом, — что он много занимался бурами, так как ему было разрешено остаться здесь, чтобы получить их подписи под договором. Дингаан однажды клялся, что не даст им земли больше, чем нужно, чтобы похоронить их, а Перейра сказал ему, что подпись не имеет никакого значения, ибо «что написано пером, можно выцарапать копьем»…

— Правда? И что ответил на это король?

— О, он расхохотался и сказал, что это самое правильное и что он, дескать, отдаст бурской комиссии все, что хочется их народу и кое-то еще сверху для них самих. Но не передавайте этого, ибо, если Дингаан узнает, я наверняка буду убит. Я говорю вам, вы хороший парень, благодаря вам я выиграл крупное пари при той стрельбе по грифам, поэтому даю вам небольшой совет, которому вы последуете, если вы действительно разумный человек. Уносите ноги из этой страшной страны, причем так скоро, как только сумеете, и идите присматривать за красивой мисс Марэ, которую вы обожаете. Дингаан желает ее, а что в этой части света желает Дингаан — он получает!

Затем, не ожидая благодарности, он круто повернулся и скрылся в толпе зулусов, которые следовали за нами из любопытства, предоставив мне гадать, был ли прав Дингаан, назвав этого молодого человека лжецом… Его рассказ вроде бы соответствовал тому, что говорил мне король, так что, пожалуй, Холстед и не лгал…

Сразу же после того, как я прошел через главные ворота, где, исполнив службу, Камбула отсалютовал мне и ушел, я увидел двоих белых мужчин, занятых оживленным разговором под одним из молочных деревьев. Это были Анри Марэ и его племянник. Перехватив мой взгляд, Марэ отошел в сторону, а Перейра приблизился и заговорил со мной, хотя наученный горьким опытом с Ретифом, не протянул руку.

— Добрый день, Аллан, Я сказал он довольно приветливо. — Я только что услышал от дяди, что должен поздравить вас с женитьбой, и, поверьте мне, я делаю это от всего сердца!

Сейчас, когда он сказал эти лживые слова, кровь закипела во мне, но я подумал, что разумнее будет держать себя под контролем, поэтому только сказал сухо:

— Благодарю вас.

— Конечно, — продолжал он, — мы оба стремились к одному призу, но Богу было угодно, чтобы выиграли его вы… Ну, что ж, я не из тех, что таят злобу.

— Рад слышать это, — ответил я. — Но все ж я думаю, что вы затаили злобу. А теперь скажите, как долго Дингаан будет держать нас здесь?

— О, два или три дня, самое большее. Видите, Аллан, к счастью, я сумел убедить его подписать договор о земле без дальнейших хлопот. Как только это будет сделано, вы все сможете ехать домой.

— Комендант будет очень благодарен вам, — сказал я. — Но что намереваетесь делать вы лично?

— Я не знаю, Аллан. Вы ведь видите, что я не такой удачливый парень, как вы, чтобы меня где-то ожидала жена. Полагаю, что я задержусь некоторое время. Я уже представляю себе путь, которым я смогу вытянуть солидное количество денег из этих зулусов. Потеряв все во время того переселения в Делагоа Бей, я хочу заработать денег.

— Мы все этого хотим, — ответил я, — особенно, если мы только отправляемся в жизнь. Так что, если вам будет удобно так разделаться со своими долгами, я этим буду доволен…

— О, не бойтесь! — воскликнул он, а по его смуглому лицу пробежала тень. — Я заплачу вам то, что должен, каждый фартинг, даже с хорошими процентами.

— Король как раз перед этим говорил мне, каковы ваши намерения, — спокойно заметил я, глядя ему прямо в глаза.

Затем я зашагал вперед, оставив его в растерянности, так как, по-видимому, ему нечего было ответить мне.

Я пошел прямо к хижине, предоставленной Ретифу В небольшом охраняемом краале, который передан нам для лагеря. Коменданта я застал занятым тягостным для него писанием письма на положенной на колени доске. Он поднял на меня глаза и спросил, как принимал меня Дингаан, не жалея, думаю, о перерыве в его канцелярских трудах.

— Послушайте, комендант, — сказал я тихо, чтобы не быть услышанным, и пересказал ему слово в слово беседы, состоявшиеся у меня только что с Дингааном, Томасом Холстедом и Перейрой.

Он молча выслушал меня, затем сказал:

— Это странная и угрожающая история, Аллан, и, если это правда, Перейра является еще большим негодяем, чем я думал. Но я не могу поверить, что это правда. Я полагаю, что Дингаан лгал тебе для своих собственных темных целей, я имею в виду… план убить тебя!

— Может быть, комендант. Я не знаю и не особенно беспокоюсь. Но я уверен, что он не лгал, когда говорил, что хочет похитить мою жену для себя, или для Перейры.

— Ну, и что же ты намереваешься делать в таком случае, Аллан?

— Я намереваюсь, комендант, с вашего разрешения послать моего ординарца Ханса назад в лагерь с письмом к Мари, где предложить ей незаметно переехать на ферму, которую я облюбовал ниже по реке, и прятаться там, пока я не возвращусь.

— Я думаю, что это бесполезно, Аллан. Однако, если это облегчит твое сердце, делай так, ибо я не могу разрешить ехать туда тебе самому. Только не следует посылать этого готтентота, который все разболтает и только напугает людей… Я сам направлю посланца в лагерь, чтобы сообщить о нашем благополучном прибытии и хорошем приеме Дингааном. Этот посланец сможет взять и твое письмо, в котором я советую написать твоей жене, что, если она, Принслоо и Мейеры направятся на твою ферму, они должны сделать это без всякой болтовни!.. Приготовь письмо к рассвету завтрашнего дня, когда, надеюсь, и мое будет готово, — добавил он с мучительным стоном.

— Оно будет готово, комендант… Но что вы думаете о Перейре и его штучках?

— Опять этот проклятый Перейра! — воскликнул комендант, ударив кулаком по доске. — При первой возможности я сам получу свидетельства у Дингаана и этого английского парня, Холстеда. Если я обнаружу, что они повторяют то, что рассказали тебе, я отдам Перейру под суд, как обещал до этого, и если только он будет признан виновным, ей Богу, я сам расстреляю его! Но сейчас лучше ничего не предпринимать, а только не спускать с него глаз, чтобы он не вызвал панику в лагере и, в конце концов, не испортил бы все. Теперь иди и пиши письмо, а я займусь тем же…

Так что я пошел и написал, рассказав Мари кое-что, но не упоминая обо всем, что я изложил перед этим. Я приказал ей, с Принслоо и Мейерами выбираться немедленно на ферму, находящуюся в тридцати милях от Буменской реки, под предлогом наблюдения за строительством дома. Если же они не захотят с ней ехать, я приказал Мари отправиться одной, с несколькими слугами готтентотами, или с кем другим, кого она сможет найти.

Это письмо я вручил Ретифу, предварительно прочитав его ему. По моей просьбе он нацарапал внизу письма:

Итак, посланец отправился на рассвете и должным порядком вручит письма Мари.

Следующий день был воскресеньем. Утром я пошел к преподобному мистеру Оуэну, который был весьма рад меня видеть. Он сообщил мне, что Дингаан по отношению к нам настроен хорошо и что он спрашивал Оуэна, не сможет ли он написать текст договора о передаче в аренду земли, которую хотят буры. Я побыл около хижины мистера Оуэна, а затем вернулся в лагерь.

В полдень Дингаан устроил в нашу честь большой военный танец, в котором приняли участие двенадцать тысяч солдат. Это было замечательное и внушающее благоговейный страх зрелище, и я припоминаю, что каждый из участвующих полков имел большое количество обученных быков, которые маневрировали с ними согласно словам команды. В этот день мы видели Дингаана только на расстоянии, а после танцев возвратились в лагерь, чтобы поесть мяса, которое Дингаан прислал нам в изобилии.

• Предыдущая
• 54/67
• Следующая