Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2 - Фортунская Светлана - Страница 12

— А я на что тебе? — удивился Домовушка. — Неужто сам не сладишь?

— А ты будешь стоять… м-м-м… на стремнине. Ха. Ха. Ха, — раздельно произнес он. Это он пошутить так пытался. Но чувство юмора у нашего Жаба специфическое, поэтому Жаб сказал:

— На стреме, а не на этом самом… Стремнина — это откуда-то из физики…

Ну, необразованный он, наш Жаб!

Операция «Конспект» прошла удачно.

Неизвестный, неведомо чем занятый в кухне, шороха крыльев не услышал — и уже через две минуты я листал пухлую тетрадь, исписанную крупным и красивым почерком Лады. Кое-где были разноцветными фломастерами начерчены схемы магионных плетений или (на полях) нарисованы цветочки, котята и девичьи личики.

Нужное заклинание я нашел довольно быстро — у странички был загнут уголок, и вообще тетрадь в этом месте явно открывали часто.

Заклинание оказалось длинным, к тому же иллюстрировалось целыми тремя схемами. Я погрузился в изучение этих схем: там три раза нужно было изменять рисунок плетения и направление потоков, что не так просто, к тому же нужно было действовать быстро. Имелся, правда, и упрощенный вариант — с зеркальцем, но как, скажите мне, можно было заставить этого огромного мужчину посмотреться в зеркальце? Нам, слабым животным? Разве что Пса из шкафа призвать?..

Я поднял голову от тетрадки, чтобы посоветоваться с Вороном, и — о, ужас!.. Взглянул прямо в глаза неизвестного!..

Красивые глаза, между прочим — синие, как у Лады, и с длинными, изящно загнутыми ресницами.

Чего я в тот момент, конечно же, не заметил: я был парализован ужасом, как обезьяна бандерлог перед мудрым удавом Каа.

Неизвестный протянул руку.

Я попятился, прижался к стене и выпустил когти.

Но он оказался хитрее: другой рукой он незаметно схватил меня за шкирку — и я был извлечен из-под кровати унизительным и постыдным образом, вися в его кулаке и загребая когтями воздух… И кажется, даже орал от возмущения.

— Ну, будя, будя тябе, калега! — успокаивающим тоном произнес он. (Здесь я попытался дать вам представление о его выговоре — произношение этого индивидуума было совершенно непривычным, я даже сразу не разобрал, на каком языке он говорит. Потом привык, и понимал его речь без перевода. Так что в дальнейшем я не буду нарушать правила орфографии русского языка — некоторое представление о его прононсе вы уже получили).

Итак, он сказал:

— Ну, будет, будет тебе, коллега! Не ерепенься, а давай лучше познакомимся. Ты, значит-ко, Котом будешь? Ну, а я Ратибором прозываюсь…

…Прозывался он Ратибором, а родом происходил из Светелградского княжества, то есть из таинственного и загадочного ТАМ.

А папа его был князь Светел-града, Велемир Брониведович.

А мама его была княгиня Светел-града, Бронислава Еремеевна.

А сам он, как вы понимаете, был Ратибор Велемирович, княжич Светел-града.

То есть нашей Лады родной брат. Младший. Так он и сказал, скромно приопустив длинные ресницы:

— …Брат я ейный, молодший.

Раньше я думал, что выражение «отвисла челюсть» — это такая метафора. Преувеличение то есть.

Но в этот раз убедился, что никакое это не преувеличение, потому что челюсть (нижняя) у меня и вправду отвисла, и я никак не мог вернуть ее обратно.

Впрочем, мы все разинули: я и Жаб — пасти, а Ворон — клюв.

Ворон опомнился первым.

— Ты хочешь сказать, что явился к нам ОТТУДА? Из Тридевятого Царства?!

— Ага, — кивнул Ратибор, ухмыляясь. — Из него самого, Тридесятого Государства. Сестрицу, понимаете ли, разыскиваю. И, кажись, нашел, — он похлопал по одеялу, под которым спала Лёня.

— Не, — квакнул Жаб. — Не она. Она в зале спит. В большой то есть комнате.

— Сонное у вас тут, я гляжу, царство. А это тогда кто?

— Это Лёня, — квакнул Жаб.

— Э, погодите-ка! — каркнул Ворон. — Прежде чем задавать вопросы, молодой человек, вы бы потрудились сами объясниться! Ваше голословное утверждение, что вы — брат Лады, и, следовательно, наследник Светелградского княжества, нуждается в подтверждении — это примо. Секундо — как это у вас так просто получилось добраться к нам, когда даже великая магиня Бабушка, — тут он примолк на мгновение, и многозначительно посмотрел круглыми желтыми глазами на Ратибора, — даже Бабушка, повторюсь, за без малого сто лет не смогла найти пути назад! Чем вы докажете, что говорите правду? А если вы действительно явились к нам ОТТУДА, то откуда нам узнать, что вы не — гм-гм — креатура Темных сил? Или не один из злославных братьев Горыновичей?

Ратибор полез пятерней в затылок.

— Ну и кто бы мог подумать, что вы такие недоверчивые… Да уж не знаю, как и доказать вам — ни знаков у меня приметных, ни вещиц… Вот, разве блюдечко есть — оно-то бы показало, только мы яблочки-то все приели…

— М-молодой человек! — Ворон погрозил Ратибору кончиком крыла. — Какие блюдечки? Какие яблочки? Что вы городите? Документы покажите!

— Многоуважаемый преминистр! — вступил в разговор я, — какие могут быть в сказочном царстве-государстве документы? Тем более что при развитии современного печатного дела на Западе…

— А при чем тут Запад? Все просто посходили с ума — этот про Запад вдруг вспомнил, тот про яблочки с блюдечками…

— Летающими! — подсказал Жаб.

— Не, у меня блюдечко не летающее, обыкновенное, заговоренное, — сказал Ратибор. — А что такое «докуменьты»?

Я захихикал.

— Вот видишь, Ворон — он даже слова такого не знает! А был бы он питомцем Темных сил, у него бы с десяток бумажек был бы, и с разными печатями! И, кстати — раз уж ты ничего, кроме сказок, не читаешь (стыдно такую цитатку не узнать, классика все ж таки!), то хотя бы про блюдечко мог догадаться. По которому яблочко катается и картинки всякие показывает — магический аналог телевизора…

Ворон нахохлился.

— И потом, — продолжал я, — ты бы хотя бы пригляделся! Он же — вылитая Лада, только щупленькая!

Ратибор был действительно очень похож на сильно похудевшую Ладу. Это только вначале, из-под кровати он показался мне великаном — во-первых, из-за ракурса. А во-вторых, очень я уж испугался, а у страха, как известно, глаза велики. Теперь же, в относительно комфортных условиях — Ратибор держал меня на коленях, колени были не такие мягкие, как у Лады, но зато и не такие костлявые, как у Лёни, — я успокоился, взял себя в лапы и мог хладнокровно анализировать то, что видел и слышал.

А видел я следующее: глаза голубые, и с длинными ресницами — но об этом я уже вам сообщил; пушок под носом, зародыш будущих усов; щеки круглые, розовые, кожа нежная, губки пухлые — в точности такие же, как у Лады.

А слышал я шебуршение под кроватью — это Домовушка, с перепугу перекинувшийся в таракана, превращался обратно, и никак не мог превратиться — что-то там у него заело в механизме. Или, скорее, в организме.

Наконец у Домовушки получилось — он выполз из-под кровати, чихнул и уставился на Ратибора.

А Ратибор, соответственно, уставился на Домовушку. И совершенно неожиданно (для меня, во всяком случае) повел себя очень странно: вскочил (я едва успел спрыгнуть с его колен), замахал руками, завопил:

— Чур меня, чур, нечисть поганая!

Мы с Вороном переглянулись, Ворон недоуменно пожал крыльями, и тут мне стало совсем не до взглядов, потому что этот перепуганный юнец запустил в Домовушку магионный заряд, и немалой мощности. Ни экранировать этот заряд, ни нейтрализовать встречным зарядом, ни тем более поймать его в сетку из магионов я не успевал — я не умею еще так быстро оперировать с магическими частицами или полями. Но, не успев даже сообразить, что к чему, даже не успев испугаться, я сделал единственно возможное, что было в моих силах: рискуя собственной такой нежной, такой шелковистой шкурой я бросился на Домовушку и сбил его с ног.