Рыцарь на коньках - Усачева Елена Александровна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/17
• Следующая

Мама в чем-то была права. Это был знак отличия. И он ярко полыхал в первый день новой четверти на груди Шейко, благополучно обо всем забывшего. Пиджак он надевал впопыхах, не глядя на себя в зеркало, поэтому розу просто не заметил.

Если бы он хотя бы на секунду задержался в прихожей!

Хотя бы мельком бросил взгляд на свое отражение – убедился бы, что нос и веснушки у него остались на месте, провел бы пятерней по топорщащимся во все стороны волосам, чтобы понять, сильно у него отросли волосы или нет...

Да просто так посмотрел бы – все, считай, жизнь у него побежала бы по другой дорожке. Легкой, светлой и беззаботной.

Но он не задержался перед зеркалом, а накинул куртку и побежал на улицу. В класс он ворвался одним из последних, и все желающие смогли разглядеть на его груди алую розу. При этом девчонки понимающе заулыбались, парни удивленно вскинули брови, а Щукин побледнел и сжал кулаки.

Не понимая, чем вызвал такое пристальное к себе внимание, Валька на всякий случай пригладил волосы (ах, раньше, раньше надо было это делать!) и посмотрел на свои штаны – все в порядке, не грязные, не дырявые. Он даже руку за спину запустил, чтобы проверить, не повесил ли ему кто-нибудь на пиджак записку с неизменным текстом «Я – лох». Главное, ничего ведь смешного в этом нет, а все почему-то смеются и мнят себя небывалыми острословами.

Нет, записки тоже не было. И коленки у него были не белые. Почему же на него все смотрят?

Шейко кое-как просидел урок и, весь утыканный стрелами девичьих взглядов, вывалился в коридор.

Спасительная дверь мужского туалета облегчения не принесла. Валька прошел мимо зеркала – ну почему мы никогда не обращаем внимания на то, что может нас спасти? – и уселся на подоконник. Он решил переждать перемену и войти в класс со звонком. Народ будет увлечен подготовкой к уроку и не станет буравить его взглядами.

Звонок заставил Шейко пожалеть, что перемены такие короткие. Были бы они час, а лучше два, самый идеальный вариант – неделю. За этими размышлениями у него и прошла дорога до кабинета истории.

Класс встретил его гробовой тишиной. Что было странно, потому что учительница еще не пришла. Валька съежился и пулей метнулся к своей парте. В спину его нагнал негромкий шепот:

– Прынц!

– Свинопас!

– Лыцарь!

Валька оглянулся. Все снова смотрели на него, причем расклад был тот же – девчонки с восхищением, а парни с явной злобой. Щукин был одного цвета со своей белой рубашкой и упрямо смотрел только перед собой.

– Эй, принц, куда корону дел?

– Где твой Росинант, убогий?

– Катись к своим принцессам!

И тут Шейко все понял. Он покачнулся и схватил себя за грудь. Девчонки ахнули, испугавшись, что эти грубые слова доконают трепетное сердце их кумира. Но Валька не собирался падать в обморок. Он пытался снять пресловутую розу.

Как он мог забыть? Почему сразу не сорвал этот дурацкий цветок? А куда мама смотрела?

Пальцы от волнения никак не могли зацепиться за краешек наклейки, ногти скользили по глянцевой поверхности. Не помня себя, Шейко дошел до своей парты и тут действительно чуть не рухнул.

На парте лежало бархатное сердце класса. Оно было порвано. В разрез был вставлен неуклюже сделанный картонный меч. По лезвию меча шла надпись «Я – принц!», и рядом картинка – Валька (с несильным портретным сходством) сидел задом наперед на осле и держался за его хвост. На голове осла красовалась корона. За повод осла держала... В общем, кто-то в юбке. Если неизвестный художник пытался изобразить Плотникову, то у него это не очень получилось. Если кого-то еще – то и подавно.

От обиды, от ужаса Валька готов был расплакаться.

Ведь он...

Да как...

И вообще – если бы не Щукин, он бы в жизни не полез бы за штору подслушивать, а значит, не вывалился бы из-за нее и...

– Ты!.. – шагнул Валька к бывшему приятелю. – Ты!..

Он сжал кулаки. Конечно, против крепкого Щукина, уже несколько лет занимающего плаванием, невысокий Валька ничего не мог сделать. Но сейчас он был готов сразиться да хоть с самим драконом!

– Гад! – Шейко навис над сидящим Щукиным, выбирая, что лучше сделать сначала – пристрелить его из пистолета, заколоть шпагой или поднять на пику.

– Не упади только, – процедил сквозь зубы Леха, нагло глядя на одноклассника.

– Все из-за тебя! – взвизгнул Шейко, опуская кулаки на парту.

– Ты смотри, сейчас пар из ушей повалится! – выкрикнул кто-то, и все вокруг засмеялись.

– Это же ты все придумал. Ты же хотел Плотникову...

– Заткнись! – вскочил Леха, грудью отпихивая растерявшегося Вальку в проход. – Что, принцем себя почувствовал? Подвигов захотелось? А вот получай за свои подвиги!

Он схватил бархатное сердце с Валькиной парты и с силой опустил его на голову приятелю. Бумага не выдержала и порвалась окончательно, плохо приклеенные фотографии посыпались на пол редкими снежинками.

– Не смей!

Плотникова оказалась в проходе неожиданно. Вроде только что сидела на своем месте – и вот уже стоит над поверженным Шейко.

– Отойди от него! – говорила она, как всегда, негромко, но Щукина от ее голоса качнуло в сторону. Класс снова замолчал. Растворились в воздухе смешки и комментарии.

Аня шагнула вперед, коротко размахнулась и залепила Щукину оглушительную пощечину. Бледное лицо его в месте удара пунцово вспыхнуло.

Девчонки все, как один, повскакивали со своих мест.

– Дураки!

– Примитив!

– Ископаемые!

Обидные слова градом посыпались на головы парней. Вяло отшучивающиеся мальчишки стали отползать за свои парты, потому что с памятью предков им передались великие знания – против женской солидарности никакая сила не действует.

Мальчишки были почти повержены и уже готовились к окончательной расправе, когда Плотникова повернулась к Шейко и протянула ему руку.

– Вставай!

Этого Валька уже стерпеть не мог. Ладно нелестные прозвища и издевательства, ладно смешки девчонок и звание «принца» – все это можно было пережить. В конце концов, такое быстро забывается. Но собственный позор, когда за тебя заступается девчонка, – такое не забудешь никогда.

– Отстаньте вы от меня!

Спиной вперед Шейко отполз подальше от протянутой руки, вскочил и бросился прочь из класса. Теперь девчонки смотрели на него с явным недоумением, а парни с ужасом.

Сам того не ведая, Валька стал вершителем судеб в их классе. Теперь от него зависело – начнется ли война между мальчишками и девчонками, с окончательной и безоговорочной победой последних, или все закончится миром.

Так Шейко стал настоящим принцем, с армией, войной и с прекрасной дамой, готовой его ожидать в окне высокой башни.

И все это ему было на фиг не нужно.

Совершенно убитый своим горем, Валька просидел весь урок в туалете. Теперь он мог сколько угодно любоваться на свое отражение в зеркале.

Именно это он в первую очередь и сделал: подошел к раковине и уставился на своего зеркального двойника.

Честное слово, он отлично понимал одноклассников, устроивших ему разборку. С розой на груди он выглядел круглым идиотом. Только такой человек мог утром не заметить, что к пиджаку у него что-то прикреплено.

Только такой человек мог забыть, что на него повесили эту глупость.

Он с облегчением отодрал от себя розу и бросил на бортик раковины.

Черт, черт, черт! Надо же! Прокололся на такой ерунде! Ну, ничего, он поговорит с Плотниковой, он все ей объяснит. Она не дура, она поймет.

Его решимость все исправить подтвердил вовремя затрезвонивший звонок. Валька бросился из туалета, пробился сквозь стайку малышни, уже заполнившей коридор, и удивленно застыл на пороге пустого кабинета истории.

На столе учителя лежало разорванное сердце, в стул, где всегда сидел Шейко, был всунут картонный меч, в воздухе еле витали отголоски перешептываний и проносились стрелы косых взглядов. Но самих шестиклассников не было.

• Предыдущая
• 10/17
• Следующая