Рыцари Березовой улицы - Третьяков Юрий Федорович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая

Неприятель сразу же обратился в паническое бегство. Первыми бросились врассыпную мобилизованные, будто только того и ждали. Юркнули в смородину Чурилы. Сам Горилла, как и полагается предводителю, мчался далеко впереди своего панически разбегающегося ополчения.

Сережка и Алик бегали куда быстрее Гориллы, что было не раз проверено, когда им приходилось от него спасаться.

Но догнать Гориллу сейчас оказалось делом трудным.

Время от времени он оборачивался, и вид настигающих врагов, казалось, вливал в него новые силы.

Уже погоня шла по Козьему бугру, как неожиданно на пути Гориллы возник Кот. Потный, запыхавшийся, он шел по другой стороне улицы, но, увидев Гориллу, бросился наперерез.

Горилла завертелся на месте и, потеряв всякое соображение, вдруг подскочил к высокому дощатому забору, вскарабкался на него и рухнул в чей-то сад.

Заглянув в щелку, победители увидели того самого бородача, который вчера с двумя пацанами вез тележку и спугнул разбойников на Березовой улице. Сейчас он стоял на крыльце и глядел из-под ладони на подозрительно шевелящиеся кусты, куда, видимо, заполз ошалевший от страхи Горилла.

— Дедушка! — крикнул ему из-за забора Кот. — Вот к вам один залез! В кустах, в кустах! Выгоните его оттуда!

Бородач не спеша подошел к кустам и за ухо вытащил оттуда Гориллу. Горилла пытался что-то сказать, но Кот опять закричал:

— Он все врет, дедушка! Он прилез воровать! Не верьте ему!

И «дедушка» не поверил. Ведя Гориллу за ухо, он сорвал два больших куста крапивы, росших поблизости (может, и специально им посаженных для таких вот случаев), и они ушли с Гориллой, который начал уже заранее подвывать, за кусты.

На тонкий поросячий визг, который через минуту был уже слышен по всей улице, явились несколько малолетних обывателей Козьего бугра и принялись слушать.

— Кто это? — спросил один.

— Михей Михеич порет Гориллу! — радостно сообщил ему другой.

В конце улицы появился и Страшила, неизвестно почему отсутствовавший во время битвы.

Березовцы во главе с Котом помчались туда, чтоб догнать и наказать заодно уж и Страшилу, но он и не думал спасаться, а спокойно ждал их, стоя на месте.

— Здорово, Костя! — весело приветствовал он Кота. — Привет, пацаны! — и он протянул руку Сережке и Алику Пришлось ее пожать.

— Ты уже пленный или еще нет? — грозно спросил Кот.

— Я — нейтралитет, — ответил Страшила. — Я вчера еще с Гориллой поссорился. Обиделся, почему я за него тогда не заступился. Я говорю: «А чего я буду?» Я и Костю, и брата его знаю, верно ведь? Зачем мне с ними дружбу портить! Костя, ты бы когда-нибудь спросил у брата — помнит он обо мне или нет? Ладно, а? Эх, жалко, не пришлось тогда с ним побольше поговорить. «Будешь, говорит, на поле выбегать?» Ну, конечно, ему некогда было… А сейчас он что делает?

— Да тренируется, наверное. Чего ж ему еще делать… — буркнул Кот.

— Верно! — радостно подтвердил Страшила. — Я сейчас только со стадиона. Он там. С кем они, интересно, собираются играть?

— Я почем знаю…

— С «Локомотивом», — вздохнул Страшила. — У меня уже и билет есть. А как он себя чувствует?

— А что ему!.. Я пришел к нему, а он лежит на диване, читает… Выхватил у меня яблоко и откусил половину.

— Неужели? Вот это да!.. Ну передай ему привет! — и Страшила ушел, чтобы найти другого болельщика и сообщить ему, что только сейчас беседовал с братом Масленкина, что великий человек чувствует себя хорошо, нормально тренируется, а в свободное время лежит на диване, сберегая силы для победоносной встречи с «Локомотивом», и пополняет свое футбольное образование чтением различной литературы, а также ест витамины, которыми его снабжает любимый брат…

Возле ручья остальные березовцы трудились вокруг освобожденного пленника. Оказывается, злобный Горилла натискал ему в волосы репьев, да так ловко, что ни один не удавалось вынуть.

Сережка, Алик и Кот тоже попробовали свои способы вынимания репьев из головы, но и у них ничего не вышло.

Несмотря на это, Пушкин, находившийся в центре внимания и окруженный всеобщей заботой, был неслыханно счастлив.

— Большие, видно, мастера этого дела Гориллы! — с восхищением, сказал Кот. — Придется выстригать. Хорошо, что у меня имеются ножницы и своя машинка! Пошли ко мне.

Возле дома он велел всем сесть в канаве и ждать.

— А то мать почему-то не очень уважает, когда ко мне такая орда заявляется. Один-два человека еще ладно. Хотя, по-моему, какая разница?

Он вынес маленькую табуретку, ножницы, машинку, которую дал держать ребятам, а сам быстро защелкал ножницами в воздухе, как настоящий парикмахер, и начал срезать репьи один за другим; их тут же подбирал Виктор Николаич и зачем-то прятал в кармашек.

Срезав последний репей, Кот оглядел свою работу и хмыкнул:

— Да-а-а…

Так как репьи располагались в волосах не на одном уровне, то сейчас голова у Пушкина напоминала Котову папаху, не которой мех кое-где вылез, а кое-где торчал пучками.

— Придется подровнять машинкой! — сказал Кот. — У кого машинка? Дай сюда!

Схватив машинку, он храбро проложил ею широкую дорогу от шеи до затылка. Машинка скрипела и щелкала, а Пушкин прикусил губу и сморщился.

— Не беспокоит? — галантно осведомился Кот, сгибаясь и отводя руку с машинкой в сторону.

— Так себе… Ну, будто с корнями выдирают…

— Это машинка тупая… — успокоил его Кот. — Надо будет ее когда-нибудь потом поточить…

Зрители с некоторым испугом взглянули на полосу голой незагорелой кожи, а сам Пушкин ощупал ее, и на лице его появилась неуверенность.

— А ты… подо что меня стрижешь?

— Ух! — воскликнул Кот. — Я и позабыл спросить! Под что желаете подстричься, товарищ клиент?

«Клиент» подумал и решил:

— Под полубокс!

— Порядок! — И Кот заскрипел машинкой, прокладывая еще одну дорогу.

Сережке показалось, что Кот стрижет как-то не так; вот у него самого получилось бы гораздо лучше, и он попросил:

— Костя, дай мне немножечко…

Кот критически оглядел свою работу и, сунув Сережке машинку, отошел в сторону, пожав плечами: мол, в случае чего, я тут ни при чем.

Остальные березовцы выстроились в очередь с радостными криками:

— Я за Сережкой!

— А я за Аликом!

— А я за Зямкой! — и Борис, оказавшийся последним, прикинув размеры неостриженной площади, предупредил. — По одному разу давать. А то всем не хватит!

Он верно рассчитал: каждому досталось проехаться машинкой только по одному разу, а потом «клиент», щупая узкую полосу волос, оставшуюся на темени, подозрительно спросил:

— Ну, чего там… Получился полубокс?..

Кот честно признался:

— Да не особенно… А зачем он тебе: ты ж не боксер?..

— А на что похоже? — допытывался Пушкин.

— На что?.. Знаешь на что? На Стеньку Разина ты стал похож! Не хватает только усов, сабли и прочего!

— А сейчас никто же так не ходит… — продолжал сомневаться Пушкин.

— Мало ли что, — фыркнул Кот. — Каждый человек имеет право остричься, как ему нравится. Вон наш учитель французского языка распустил волосы, как Емеля, и никто ему ничего не говорит!

А у тебя даже хорошо получилось: стригли под полубокс, а вышло под Стеньку Разина! Надо, конечно, подровнять с боков ножницами…

— Ну, давай, — согласился Пушкин. — Только не испорть…

Закончив стрижку. Кот забрал свои инструменты и ушел домой; березовцы тоже отправились по домам. И по дороге Пушкин все щупал свою голову. Встречные на него оглядывались, а какая-то тетка поглядела и плюнула.

— Чего это она? — спросил с беспокойством Пушкин.

— Наверное, приняла тебя за стилягу, — сказал Борис. Пушкин вздохнул:

— Отец тоже не любит стиляг… Боюсь, мне влетит… Сережка его успокоил:

— Всем влетит. Ты лучше глянь, что стало с моим костюмом! Только сегодня утром он был новый…

Сережка и не заметил, как это получилось, но костюм — забрызганный грязью, с надорванным рукавом — теперь уже имел вполне старый вид.

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая