Ставок больше нет - Казанцев Кирилл - Страница 47
- Предыдущая
- 47/79
- Следующая
Тем более что не просматривался ясно и мотив. Конечно, это убийство могло быть продолжением той криминальной цепочки, что началась с похищения Мацкевича. Но в то же время это мог кто-то из старых знакомых вспомнить какие-нибудь прошлые обиды. И попробуй его найди.
Но только искать надо. И не потому, что сыщикам за это платят какие-то там деньги или "звездочки" дают. Любой более или менее опытный оперативник точно знает – вкусивший однажды безнаказанно человеческой крови подонок непременно захочет повторить этот опыт. И, обезвреживая одного убийцу, милиционер спасает еще несколько человеческих жизней.
Зацепок, с которых можно было бы начать розыск, в этом деле пока не было. Ну, разве что стена в прихожей, сверху донизу, до самого плинтуса, исписанная телефонными номерами, рядом с которыми были проставлены имена или клички. По большей части второе – покойная была наркоманкой со стажем, о чем недвусмысленно свидетельствовали застарелые "дороги" на ее худых как палки руках. А у наркоманов имен не бывает... У них вообще нет ничего связующего с нормальной человеческой жизнью, от которой они отказались, променяв ее на зелье...
Еще имелись показания соседки из квартиры напротив, старушонки шустрой, въедливой и любопытной. Она видела двоих мужчин у дверей квартиры Панкратовой. Хорошо разглядела, правда, только одного. "Высокий, здоровый, как бык, грубый..." Клялась, что сможет опознать. Но только надеяться на это нельзя... Все-таки старый человек, мало ли что.
Задерживаться на месте происшествия Сумин не стал – ни к чему давить на подчиненных авторитетом. Пусть работают спокойно.
За старшего оставил Михайлова – он обнаружил труп, он же начал работу со свидетелями. Ему, как говорится, и карты в руки.
В помощь старшему оперу начальник УУР области определил Решетилова. Сейчас Сумин уже не видел нужды в продолжении внутреннего расследования по зажигалке. Достаточно было одного-единственного взгляда, чтобы понять – гибель Панкратовой для молодого опера такая же неожиданность, как и для всех остальных. Только ударила по нему эта самая неожиданность сильнее. Как-то сразу заострились черты лица, в глазах появился немного сумасшедший отблеск вспыхнувшего где-то глубоко внутри пожара. Для него сейчас работа, особенно по этому делу, – лучшее лекарство от стресса. Ведь он искренне считает, что мог бы спасти свою старую приятельницу, и ощущение вины гложет его, разъедает, как кислота. Так что пусть работает.
Ну а сам Сумин спустился вниз и занял место в служебной "Волге".
– В управление, – коротко бросил в ответ на вопрошающий взгляд водителя. Машина плавно тронулась с места.
Сидя на переднем, "командирском" сиденье, Сумин вовсе не любовался красотами яркого и нарядного летнего города. Он работал. Думал.
Панкратова умерла очень удачно. Даже, можно сказать, слишком удачно. Для того, кто был заинтересован в ее молчании. И этот "кто-то" – явно не Решетилов. Но тогда кто же?
Молодой опер с того момента, как был скручен Скопцовым, никуда не выходил и не звонил, постоянно находился на виду, под контролем. Михайлов вообще вне подозрений. Давно полковник его знает. Причем только с хорошей стороны. Гнедков? Ну, это вообще глупость! Не тот профиль. Борцов с преступлениями в сфере экономики в большей степени интересуют коммерсанты, бухгалтеры и разные там менеджеры... "Заширянные" вусмерть проститутки нужной им информацией не располагают.
И кто же еще присутствовал тогда, когда была названа фамилия Панкратовой? Ну, он сам, полковник Сумин. А еще... некто Василий Скопцов и хозяйка квартиры, она же потерпевшая Анна Мацкевич.
"Интересно девки пляшут!" – полковник яростно потер переносицу. Из кухни, в которой и происходил разговор о Панкратовой, все менты во главе с ним самим направились в управление на этой самой машине. А Скопцов и Мацкевич остались. Вдвоем.
Неужели Гнедков прав? Да, конечно, в его версии имеется множество спорных моментов. Но постепенно она начинает все больше и больше походить на правду. И сейчас уже Сумин, прослуживший много лет и видевший то, что не укладывалось в рамки нормальной человеческой логики, тоже начинал сомневаться.
Если существует сговор между этой странной парочкой Скопцов, то у них после их отъезда было почти что два с половиной часа – именно столько времени прошло с момента расставания до физического устранения наркоманки. И если они действительно "при делах"...
"Но зачем же тогда "палить" Панкратову? Неужели нельзя было промолчать, не обратить на эту долбаную зажигалку внимания?!" – Сумин со злостью хлопнул себя по колену. Водитель покосился в его сторону, но ничего не сказал, руководствуясь священным принципом – старшим никуда не заглядывают...
Вся проблема в том, что преступник зачастую поступает алогично, делая совершенно непонятные и непредсказуемые ходы. Непонятные и непредсказуемые для тех, кто идет по его следу.
Сумин выдернул из кармана сотовый телефон. Набрал номер телефона квартиры Мацкевич. Гудок... Длинный, протяжный... Второй... Третий...
После пятого Федор Михайлович свой телефон отключил. Не было смысла больше ждать. В квартире явно никого не было...
– Вот что, Миша... – Сумин развернулся к водителю. – Поехали-ка на Красных Партизан... Туда, где утром были...
Водитель, уже не первый год работавший с начальником УУР, молча кивнул и резко выкрутил руль, бросая машину в правый поворот.
Дорога заняла не больше пяти минут. Некоторое время Сумин сидел в машине и просто смотрел на окна квартиры. За хорошо промытыми, блестевшими в солнечных лучах стеклами какие-либо признаки жизни не наблюдались. Что, собственно, полковника не удивило – он уже подпал под влияние предложенной ему версии, и теперь каждое событие вольно или невольно толковалось им только как ее подтверждение.
Еще даже не представляя толком, что он может сейчас предпринять, Сумин выбрался из машины, и к нему тут же направился старший наряда ОМОНа, охраняющего квартиру. Двигался старший с той немного тяжеловесной грацией, что отличает опытного бойца: быстро, но в то же время и без лишней, подобострастной торопливости. Знал себе цену.
Грубоватую мужественность загорелого лица несколько портил огромный синяк, всеми цветами радуги сверкавший под левым глазом. Про себя Сумин отметил, что еще вчера этого "украшения" на лице старшего не было.
Впрочем, его появление вполне объяснимо – командир областного ОМОНа славился своим крутым нравом и острой нелюбовью к разного рода бумажной волоките. Поэтому для наказания подчиненных ему бойцов использовал более простые и, по его мнению, эффективные меры. И прибегал к предусмотренным "Положением о прохождении службы..." наказаниям только в одном случае – когда не считал подчиненного за человека вообще. В таком случае наказание могло быть только одно – увольнение. Так что красующийся на физиономии старшего "финик" можно было считать своего рода "рекомендательным письмом" от его командира.
– Здражелаю, товарищ полковник! – говорил старший немного небрежным тоном – дескать, повидал начальников за свою службу! – и слегка развязно, но в то же время умудрялся не впадать в обыкновенное хамство, свойственное многим малообразованным и не блещущим умом сотрудникам милиции.
– Здорово! – протянул руку Сумин, признавший в этом старшине или прапорщике – с вое го.
– Случилось что? – поинтересовался старший, пожимая руку полковника.
– Да так, – неопределенно ответил Сумин и тут же, в свою очередь, спросил: – Подопечная-то как? Дома сидит и носа не высовывает?
– Да нет, – спокойно ответил старший. – Свалила она. То есть, прошу прощения, ушла куда-то! Вместе со своим... кхм... этим... которого порезали ночью!
– И давно? – Сумину стоило немалых трудов сохранить хотя бы внешнюю видимость спокойствия. Все шло "в цвет"!
– Давно! Минут через двадцать после того, как вы уехали! – Голос старшего звучал уверенно. – К ним еще какой-то типус тут прицепился было. Так парняга этот его в два движения спеленал! Грамотно. Ловкий, однако!
- Предыдущая
- 47/79
- Следующая
