Ставок больше нет - Казанцев Кирилл - Страница 44

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая

– Ты уверен в этом? – уточнил Василий.

– Я разложил звукоряд на составляющие. Отсеял все лишнее, усилил фоновые шумы. И получилось, что человека, который просит о помощи, записывали в помещении в то время, когда где-то неподалеку играла музыка. И запись длилась ровно столько, сколько шла одна песня. Вот, слушай.

Валера что-то включил, два раза щелкнул "мышкой", и из колонок пошла музыка. Михаил Круг пел свой "Владимирский централ".

– В среднем обычная песня звучит три – три с половиной минуты. Вот и думай, – добавил Валера. – И еще одно...

– Что? – вскинулся Скопцов.

– Запись явно сделана на очень хорошем специальном оборудовании, а не на дедушкином кассетнике. И делал ее специалист. Возможно, профессиональный оператор – вон как четко сумел "нарезку" сделать.

Вот оно! Теперь все стало на свои места! Определилась природа и этого шума "за кадром". Кроме того, теперь Василий совершенно точно знал, почему вся эта история с заложником с самого начала вызывала у него сомнение.

Возня с заложником – дело муторное, неблагодарное и... затратное. Его надо похитить, отвезти и спрятать в отдаленном месте, где нет любопытных соседей, всюду сующих свой нос, и куда не заявится неожиданно кто-нибудь из близких друзей похитителей, не посвященных в подробности проводимой акции.

Его надо кормить и охранять. При этом неминуем личный контакт похитителей и их жертвы. А это тоже чревато. Между похитителем и похищенным возникает какая-то ментальная, что ли, связь. Они как бы оказываются в одной лодке, их связывает общий интерес. Оба хотят быстрее получить деньги, если, конечно, само похищение было затеяно не с далеко идущими политическими целями. Один – для того, чтобы немного или много обогатиться. Второй – чтобы выйти на свободу.

Но вот здесь и наступает самое главное. Чем дольше заложник находится в плену, тем больше он узнает о своих похитителях. Вольно или невольно, но у него в памяти откладываются или имена, или клички, или он запоминает место, откуда его вывозят и куда привозят. Вообще, появляется масса мелких и на первый взгляд несущественных деталей, которые позволяют специалистам в ходе допросов после освобождения со стопроцентной уверенностью "вычислить" преступников.

Таким образом, заложник изначально обречен. Он нужен только до тех пор, пока не решен вопрос с выкупом. Принять участие в переговорах, разумеется, по телефону. Подстегнуть неповоротливых родственников. А потом его заставляют замолчать навсегда...

Современная криминальная статистика бесстрастно свидетельствует – если заложника не удалось освободить в процессе спецоперации правоохранительных органов, он обречен. Разумеется, если похищение изначально не было инсценировано самим похищенным для повышения собственной значимости в глазах окружающих.

В этом случае, когда в акциипринимал участие специалист звукозаписи со своей аппаратурой, не было необходимости держать заложника вообще. Его достаточно было просто похитить, в течение нескольких минут сделать звукозапись, а потом... устранить... В том самом смысле, в котором обычно употребляется это слово авторами детективных романов.

Значит... Василий посмотрел на Анну. И, наверное, было в его взгляде что-то такое... Женщина встрепенулась.

– Что-то не так? – встревоженно спросила она.

– Да нет, – отозвался Скопцов, переглянувшись с Валерой. – Все идет как раз так, как и должно.

– Вася, не темни! – требовательным тоном сказала Анна. – Что-то случилось?

Ну что же... Рано или поздно, но только ей все равно придется об этом сказать. И, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, Василий произнес:

– Аня, твой муж... Он мертв.

Она поверила сразу. Василий видел это по глазам. Не потому, что хотела в это верить, а потому, что сама ожидала чего-то подобного.

– Прости, но он мертв из-за того... что мы не передали деньги вовремя?

Хороший вопрос!

– Нет, – ответил Скопцов. – Он был уже мертв, когда тебе позвонили первый раз.

– Понятно. – Некоторое время женщина сидела, глядя прямо перед собой.

Вообще-то Василий опасался, что начнутся истерика, крики, слезы. Ничего этого не было. Приходилось отдать должное – Аня в такой нестандартной ситуации держалась очень хорошо.

– Знаете, ребята... – Женщина подняла совершенно сухие глаза. – Я не буду врать... Антона... Я никогда его не любила... Только его деньги... Но... Он был добр ко мне... И при всех своих отрицательных качествах он не заслужил такого...

Глядя прямо в глаза Василию, Анна сделал небольшую паузу, после которой сказала:

– Вася, помоги мне.

– Как? – спросил Скопцов, уже заранее зная, что это будет за просьба и что отказать в ней он не сможет.

– Те, кто это сделал... – Женщина судорожно сглотнула. – Они должны ответить. Мыдолжны их найти.

– Найдем. – Василий ответил уверенно, прямо глядя в разом потемневшие, как предгрозовое небо, глаза. Хотя, откровенно говоря, в глубине души он здорово сомневался в том, что преступников удастся найти. Особенно после того, как они неудачно засветились прошлой ночью. – Мыих найдем.

Стоящий на лестничной площадке мужчина оглянулся по сторонам, прислушался. Вроде бы никого. Никто не поднимался по лестнице, молчал лифт, и соседи не рвались немедленно вынести мусор или сбегать в ближайший "комок" за очередной бутылкой для "продолжения банкета". Проще говоря, свидетелей не было. И в том, что за дверью нужной ему квартиры также никого нет, мужчина был уверен практически на все сто процентов.

Но вот только он не спешил войти. Страх. Нет, не справедливого и заслуженного возмездия! Мужчину страшило другое. Сейчас он должен был принять решение, которое окончательно изменяло его жизнь, отправляя на другую сторону баррикады, превращая недавних коллег и приятелей в злейших врагов.

Он не строил иллюзий в отношении себя. Он уже давно вышел на эту самую "другую", теневую сторону бытия. Но до сих пор ему удавалось проделывать все чужими руками. И получалось так, что сам он вроде бы и "не при делах" вовсе! Вроде бы и руки его оставались чистыми. Не было на них крови. Вроде бы не было. Хотя на самом деле он-то и был вдохновителем и организатором многих грязных делишек. Вот только сейчас подручные отдыхали и ждали его указаний. Слишком уж велика была сделанная ставка. Слишком большой соблазн.

Человек взрослый и разумный, он прекрасно понимал, что все кончилось. Он заигрался, перегнул палку, позволил себе сделать лишние и необдуманные ходы. В результате чего до тюрьмы ему осталось не так уж и далеко. Его подручные не будут молчать. Значит, суд воздаст ему по заслугам. А это как минимум "пожизненка".

Оставался только один выход – бросать все нажитое праведным и неправедным путем. Фирмы, недвижимость, семью. Отказаться от собственного имени, которое носил с рождения. И уходить.

Но только для того, чтобы уйти и надежно затеряться где-нибудь на просторах ближнего или дальнего зарубежья, нужны деньги. И чем больше, тем, разумеется, лучше.

Продавать что-то из имущества просто не было времени. Цейтнот. А там, в квартире, за этой дверью, лежали деньги. Чужие. Но когда он возьмет их в руки, тогда они станут его собственными. И этих денег должно хватить на безбедную и тихую жизнь за рубежами родины, в какой-нибудь экзотической стране, где суды и полиция не имеют ни малейшего представления о самом слове "экстрадиция"...

Значит, осталось только взять эти деньги. И прочь все сомнения! Там, за этой хлипкой, "совковской" дверью из прессованного картона – путь к спасению! И хозяина квартиры, насколько было известно "гостю", дома сейчас не было. Значит, вперед!

Еще раз удостоверившись, что никто его не видит и не слышит, мужчина отступил назад на шаг, примерился и резко ударил ногой в филенку рядом с замочной скважиной. Удар был силен, а дверь – ненадежна. Поэтому ему хватило одной попытки. Хрустнул замок, и широко распахнувшаяся дверь гулко ударила в стену прихожей.

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая